- Чошка-то там дышал! - возразил Володька.
- Допустим. Но про всякие местные вирусы и прочую мелочь мы понятия не имеем... И вообще, пора кончать эту самодеятельность. Хватит. Так знаете до чего доиграться можно?
- До чего? - наивно спросил Володька.
Лешка промолчал.
- Что ты предлагаешь, Лекс? - поинтересовался я.
- Для начала - пойти позавтракать. И посоветоваться. А там видно будет.
Поминутно оглядываясь, мы молча пошли к палаткам.
За завтраком было решено, что Толя с Наташей отправятся в город. Напрямик отсюда до Греминки километров тридцать, так что, идя налегке, к последней электричке на Усть-Урт успеть можно. Вот только как притащить сюда "научную общественность"? Лешке пришла мысль обратиться к Трумину: он знает нас и должен поверить, а там уже поверят ему - как-никак доктор исторических наук, профессор...
И мы остались втроем.
Володька весь день просидел перед "дивом", хотя кидаться в него очерт голову уже не порывался. Чок не появлялся, даже не вернулся по собственному следу. Что с ним?
Настроение у нас было смутное: и подавленное, и одновременно приподнятое, ибо мы соприкоснулись с чудом, и тревожное, потому что неизвестность всегда порождает тревогу...
Солнце "дива" закатилось около шести часов вечера. Теперь между деревьями повис провал почти абсолютной тьмы, кое-где пронзенной тончайшими жалами мелких и редких звезд. Но чернота этого провала казалась... Как бы это сказать? Живой, пожалуй. Да, другого слова, кажется, не подобрать.
- Ноктовизор бы сюда, - вздохнул Лешка. - В инфракрасном бы посмотреть...
Ноктовизора у нас, увы, не было, и мы пошли ужинать. Темнело. Напряжение наше чуть-чуть слало, и мы понемногу разговорились, потому что надо же было в конце концов - не обменяться мнениями, как утром, а просто поговорить. Лешка выудил из недр своей "абалаковки" плоскую четвертинку коньяка.
- Черт с вами, поглощайте НЗ. Как раз к случаю... Настоящий. Армянский ереванского розлива.
Мы развели растворимый кофе, причем не в обычных кофейных дозах, а в поллитровых эмалированных кружках. Володька обвел это хозяйство глазами и вдруг задумчиво спросил:
- Между прочим, мне только кажется, что мы сегодня не обедали, или это в самом деле так?
Вот что значит остаться без женской заботы! Мы сразу же почувствовали зверский голод, который едва утолили тремя банками тушенки с хлебом.
- Вот тетерь и выпить не грех, - изрек Володька, бросив опустошенную банку в костер. Бумажная обертка вспыхнула, искристо затрещали остатки жира.
Мы по очереди приложились к бутылке. Коньяк и впрямь был хорош.
Володька, слава богу, совсем отошел. Он растянулся на спине, заложив руки за голову и попыхивая зажатой в губах сигаретой.
- А знаете, братцы, что меня больше всего беспокоит? Появилось диво нежданно-негаданно, вдруг, уже при нас. Значит, и исчезнуть может аналогично. Найди мы его уже существующим, было бы спокойнее...
- Логично, - согласился Лешка. - Хотя и не обязательно.
- А я ничего, между прочим, не утверждаю. Я только высказываю свое мнение. Вотум сепаратум, так сказать. Есть у нас свобода слова или нет?
- Есть, - подтвердил я, - есть, Володечка, только ты на всякий случай сплюнь через левое плечо. Троекратно. А то накаркаешь еще...
Володька поплевал.
- И все же что оно такое - наше диво? - вздохнул я. - Неужели действительно выход в какой-то мир, пресловутая нуль-транспортировка?
- Похоже. Во всяком случае мне ничто другое в голову не приходит, сказал Володька. - Меня другое интересует: где те, кто этот самый переход создал?
- А ты уверен, что его кто-то создавал? - спросил Лешка. - Представь: прилетел на Землю какой-нибудь шестиногий и жукоглазый марсианин, увидел шаровую молнию и спросил: "А где те, что создали эту великолепную магнитную бутылку с плазмой?.."
- Спонтанное образование? - удивился я.
- А почему бы и нет? Сам посуди: если бы проход кто-то создал, то воспользовался бы им. Логично?
Я кивнул.
- А может, он им уже воспользовался, только мы не заметили? Или - до того, как мы нашли диво. Или мы его и не можем увидеть? - возразил Володька.
- Цивилизация человеков-невидимок? - В Лешкином голосе опять зазвучало ехидство. - Романы бы тебе писать, дружок!
- Но ведь и обратного утверждать нельзя, - вступился я. - Зря ты язвишь, Лекс.
- Что гадать! Теоретически тут все равно ни до чего не додумаешься. Володька сел, бросил окурок в костер. - Да и не важно это. Не по нашим зубам орешек. Паче того: самая сверхкомпетентная комиссия сразу не разберется, если вообще разберется. А главное - и так ясно. Нам открылс выход в чужой мир. Не земной. И мы - на пороге. Шагнул - и там. Этакое окно в Европу...
- Только где она, Европа твоя? Астрономы радиоисточник с оптическим объектом и то не всегда идентифицировать могут. А тут как?
- Спроси что-нибудь попроще, а? - Володька потянулся, зевнул. Все-таки недоспали мы сегодня крепко, ребята... Лишь бы окошко раньше времени не захлопнулось! Кстати, я там поснимал кое-что. Жаль, что кинокамеры нет, так что в динамике не получится. Но на худой конец сгодится. Две пленки нащелкал, а больше нету - не взял с собой...
- Ты гений! - возгласил Лешка. - Преклоняюсь перед твоим величием!
- А вам не кажется, что мы не о том говорим? - Я встал, прислонилс спиной к дереву. Рельефная кора вдавилась в кожу. Говорить было трудно, каждое слово приходилось напряженно подбирать. - Мы идем по пути наименьшего сопротивления. Конечно, рассуждать о физической природе явления проще - это область категорий рациональных. Но ведь мы с вами в этом некомпетентны, и вряд ли наши суждения будут иметь значение дл кого-то, кроме нас самих.
- А кто компетентен? - спросил Лешка. - Ты знаешь такого?
- Не знаю. И ты не знаешь. Но когда соберут здесь роту ученых надеюсь, в сумме одна компетентная единица получится. И вообще - не перебивай, Лешка, сбиться я и сам могу. По-моему, сейчас главное - область категорий эмоциональных. Мы соприкоснулись с чудом. Перед нами открылась волшебная дверь в...
- Куда? - Лешка порой бывает попросту невыносим.
- Почем я знаю, куда?! А мы сидим тут и спокойненько рассуждаем, как будто решаем, сколько, десятков тысяч ангелов может разместиться на острие швейной иглы. Разве это не парадоксально?
