Наблюдавший за нашим обменом Сережин дедушка (полковник МВД в отставке) ничего не сказал.

Он же ведь был не мой дедушка.

Этот неразрешимый вопрос терзал меня каждое лето. «Где бы раздобыть камеру?» Настоящую. Черную. Резиновую. Как у больших мальчишек, которые на таких камерах плавали в нашем пруду. В основном у этих счастливчиков камеры были средних размеров. Примерно, как от «Жигулей». В воде камера намокала и ее черные блестящие бока восхитительно сверкали на волнах. А у одного, Димки, по кличке Шевелюра, была камера от трактора «Беларусь». Когда он с ребятами шел на пруд, то катил ее перед собой по пыльной дороге. Но мне такую большую было не нужно. Хотя бы маленькую…

В «Детском мире» такие камеры не продавались. Там были только пошло раскрашены клеенчатые надувные круги и прочие «крокодилы» для малышни. Нормальному одиннадцатилетнему парню купить такую камеру было негде.

Несколько раз мы с моим летним другом Серегой (на год старше меня) пытались накачать до таких размеров велосипедную… Но… все они нещадно лопались, едва достигнув толщины руки взрослого человека.

Конечно, если бы мои или его родители имели автомобиль или работали где-нибудь на автобазе, то заиметь (пусть даже заклеенную) камеру шанс был. Иногда мы даже просили у шоферов. Те всегда обещали и обманывали. А камеру хотелось – безумно.

И вот как-то Серега зашел за мной и таинственным тоном сказал:

Ко-о-о-тька! Я знаю, где мы раздобудем камеру!

Мы вышли на задние дворы и вдоль поля пошли на самый конец (а может, это было начало) деревни.

Иди, не останавливайся, видишь – вот там… Машина стоит…

Ну, вижу.., – настроение у меня испортилось, то, что в каждой машине есть камера, я знал и без Сереги, – и что? Она ведь – чья-то… эта машина… Кто нам даст…

Да подожди… Это же старая машина. Я давно ее заприметил. На ней никто никогда не ездит…

Ага, сейчас не ездят, а через неделю поедут… Нет, это не вариант…

Да чего ты дрейфишь… Я же вижу, что никому она не нужда…

Да все равно… Стоит-то она у чужого двора… Как мы снимем с нее камеру?

Прямо сейчас – никак. Надо разработать план.

В нерешительности мы стали прогуливаться взад и вперед, бросая хищные взгляды на стоящую в кустах машину. Это был 401-й «Москвич» салатового цвета. Тогда на таких многие еще ездили.

Если бы была запаска, то еще можно было бы попробовать… А так… Колеса же прикручены, – сказал я.

Вот ты только и делаешь, что дрейфишь, – раздраженно сказал Серега, – если бы была запаска, то любой дурак бы ее снял…

Особого забора вокруг двора не было. Но сам дом стоял в глубине сада, из которого вышла девочка лет шести.

Привет, – сказали мы.

Привет, – ответила она.

Как дела?

Нормально. Гуляю, – сказала девочка.

Мы вот тоже… У вас тут хорошая малина… Крупная, спелая… Это ваша машина? – без всякого перехода спросил Серега.

Девочка обернулась, посмотрела на «Москвич» и равнодушно сказала:

Не-а, не наша. Это машина – дяди Миши. Он сейчас в городе.

А что же он в город без машины поехал? – спросил я.

Да она у него все время ломается. День ездит, неделю чинит… Такая вот машина… Не машина, а наказанье, – добавила девочка, явно цитируя слова взрослых.

А можно нам посмотреть?

Смотрите.

Мы подошли к машине. Потрогали. Обратили внимание, что передняя часть слегка приподнята и стоит на подставке.

Тут девочку позвали ужинать.

Бежим быстро ко мне, – сказал Серега, – возьмем пассатижи, гаечный ключ и нож (его дедушка был полковник МВД в отставке).

Минут через десять мы были опять возле машины. Правда, ключи у нас были исключительно велосипедные, из набора, и мы быстро поняли, что снять ими приржавевшее колесо будет непросто. Мы его и не сняли.

А на фига нам это колесо? – спросил я.

В смысле?

Ну зачем нам оно целиком, с покрышкой, с диском? Давай камеру просто возьмем…

Да как же мы ее возьмем, если она на колесе? Да еще под покрышкой?

Ну у тебя же есть нож? Вот давай мы им покрышку и разрежем и камеру вынем!

Точно! – радостно сказал Серега, – ты – голова! Только сначала колесо надо спустить.

Выкрутили ниппель. Колесо сдулось и стало мягким.

Кряхтя, принялись резать покрышку. Ну, хотя нож был острый (Сережин дедушка – полковник МВД в оставке, вырезал им фигурки чертей из дерева), покрышка не поддавалась.

Сделав несколько порезов и настругав резины, мы опустили руки.

Камера была рядом. Но добраться до нее мы не могли.

Блин! – сказал Серега, – вот так всегда!

Я заглянул под днище машины и увидел на примятой траве какую-то ржавую изогнутую железку. Вытащил.

Смотри, похоже на ключ…

Ну-ка, дай, – Серега приладил головку к болту и повернул.

Слегка скрипнув, ключ закрутился.

Меньше, чем за минуту, все четыре болта были выкручены. Аккуратно подхватив колесо с двух сторон, мы сняли его с машины. Огляделись.

Затем покатили его от машины через дорогу к полю.

В то лето поле было засеяно кукурузой. Это растение довольно высокое. И мы без труда, как в джунглях, скрылись в нем с головами. Бросили на землю колесо и сели передохнуть.

Видишь, все получилось, – сказал мне Серега, – а ты сомневался…

Да, а куда мы его теперь денем? Надо же как-то достать камеру…

Не дрейф, откатим колесо ко мне, я возьму у соседа монтировку и вытащим как-нибудь.

А что, мы это колесо прямо через всю деревню покатим… На глазах людей?

Ну не прямо сейчас… Скоро начнет темнеть и как-нибудь, в сумерках…

Ага! Двое мальчишек в сумерках колесо катят… С понтом с прогулки идут…

Ничего… Мы сделаем вид, что там его подарили.

Интересно, как это мы такой вид сделаем?

Да, господи, очень просто… Как только там навстречу попадутся какие-нибудь люди, мы будем громко обсуждать «того мужика», который нам, якобы, подарил это колесо…

Ну давай…

Может, если бы катили это колесо в 12-ть дня, народу было бы меньше (кто – на работе, кто – на огороде, кто – на пруду), но тут было ощущение, что на улицу вылезла вся деревня. Кто-то сидел на лавочках и грыз семечки, кто-то играл в бадминтон. Дачники прогуливались с детьми и бабушками… Знакомые мальчишки на велосипедах… И мы с Серегой обтрепали себе все языки, через каждые две минуты нарочито громко приговаривая:

А все-таки хороший этот дядечка, да, Сереж?

Какой?

Ну вот этот, который там колесо подарил!

Или:

Скажи, Коть, не каждый день встретишь такого дядечку…

Да, Сереж! Спасибо ему! Колесо нам подарил…

Прохожие смотрели на нас с некоторым удивлением. Но без подозрения.

Ведь мы своими разговорами не очень им мешали наслаждаться свежим воздухом, дачной тишиной и вечерним спокойствием.

Таким обманчивым.

Тем летом на экраны кинотеатров должен был выйти один из первых советских фильмов-катастроф «Экипаж». По тогдашней традиции фильм сначала показывали в Подмосковье. Видимо, проверяли на более простой публике влияние того или иного шедевра на мозг советского человека.

Чуть ли не за месяц до показа в городе Одинцово были развешаны красочные афиши (тогда из еще рисовали специальные художники), возвещающие, что «СКОРО!» на экране фильм – о мужестве советских летчиков. Помню, лица на афишах – Геория Жженова, Леонида Филатова и красивой женщины – стюардессы… И еще – самолет, по которому расползались красные трещины…

Фильм был «дети до 16-ти…». Это интриговало. Первые посмотревшие его подростки (видимо, в каких-то других подмосковных кинотеатрах), восторженно отзывались:

Там первая серия – личная жизнь героев. У Филатова там классная квартирка… Цветомузыка! Аквариум! Телка, которая к нему приходит – с голой грудью… Поэтому и «до 16-ти…». А вторая серия – вообще, класс!..

И чего же там классного?

Ну как! У самолета – хвост отваливается…