Его руки все еще обнимали девушку за талию. Бет была так близко, что это рождало почти физическую боль. Но он не смел привлечь ее к себе снова. Бет стояла, понурив голову, закрыв глаза руками, словно пытаясь забыть эти несколько мгновений. Дрожь ее тела отдавалась в кончиках его пальцев, и он видел, как бурно вздымается и опускается ее грудь. Ее тоже переполняли чувства.

Он обрадовался. Значит, не так уж она невосприимчива к его чарам. Более того, судя по тому, как жарко она отвечала на поцелуй, он ей нравился ничуть не меньше, чем она ему. Он ждал, что она двинется, заговорит, но она все стояла, закрыв руками лицо. Но… Улыбка на его губах погасла. Неужели она плачет?

Множество поцелуев он дарил и получал, но ни один не закончился слезами. Хотя… Он ведь не имел дела с невинной и чистой девушкой вроде Элизабет. Кристиан слегка наклонился, стараясь заглянуть ей в лицо, разглядеть, что там, под пальцами… Ничего не вышло.

Черт возьми, он не хотел причинить ей боль. Все, чего он добивался, – чтобы она не задавала вопросов, на которые он не мог ответить. Так никуда не годится.

В зале зазвучали голоса. Громкий мужской голос наставительно повествовал о загадках древнего искусства этрусков.

Кристиан тихо выругался. Нужно было решаться. Он коснулся подбородка Элизабет и приподнял ей лицо, чтобы посмотреть в глаза. Девушка опустила руки, и они безвольно упали вдоль тела. Их глаза встретились.

Она не плакала, нет. На губах блуждала нежная, робкая улыбка. Кристиан радостно вздохнул и невольно привлек ее к себе снова.

Нo прекрасной леди Элизабет это пришлось не по праву, а немедленно высвободилась и произнесла срывающимся голосом:

– Нет. Не нужно.

Кристиан сунул руки в карманы, сопротивляясь желанию вновь схватить Бет в объятия.

– Вам нечего бояться. Я не из тех, что готовы наброситься на женщину, даже на самую красивую.

– Я и не думаю, что вы способны на это, – сказала она. – Я не пытаюсь опорочить ваши привычки, я обдумываю собственное поведение. Не следовало этого делать. Нельзя было встречаться с вами сегодня утром. Я просто подумала, – она покачала головой, – что совершила ошибку.

– Вам неприятен мой поцелуй?

Она смело взглянула ему в лицо.

– Приятен. Но это не значит, что следовало допустить такое – Ее глаза блеснули решимостью. Улыбка сделалась тверже.

– Нам не следует больше видеться наедине.

– Никогда?

– Никогда, – подтвердила Элизабет. Ее глаза сияли, на губах появилась сводящая с ума полуулыбка.

Кристиану вдруг стало немного не по себе.

– Элизабет, у меня не было намерения вас обидеть. Я нахожу вас привлекательной…

Она предостерегающе вытянула руку.

– Мы уже вдоволь наигрались сегодня, не так ли? Спасибо приглашение в музей. Теперь мне многое понятно в искусстве этрусков.

Он не смог сдержать улыбки, хотя у него возникло неприятное чувство – словно он что-то потерял. Нечто бесконечно дopoгoe.

– Элизабет, нам нужно поговорить…

– Мне действительно пора идти. Он шагнул к ней.

– Уверен, вы вполне можете задержаться еще на минуту или две. Мы не имели удовольствия полюбоваться римскими фризами.

Слабая улыбка все еще блуждала на ее губах. Щеки, однако, порозовели.

– Никаких разговоров об удовольствиях. – Она поправила висящую на запястье сумочку. – Меня интересовало, зачем вы расспрашиваете о дедушке. Вы ответили поцелуем, что совершенно недопустимо.

– Это был порыв. Не сумел с собой совладать.

– Я вам не верю. Поцелуй был попыткой уйти от ответа. Что доказало: я была права насчет своих подозрений. – Ее карие глаза смотрели прямо ему в душу. – Вас почему-то занимает мой дедушка, и, боюсь, не к его пользе. Ведь, будь у вас добрые намерения, вы бы объяснились, и между нами не было бы никаких недоразумений.

Руки Кристиана сжались в кулаки. Вот черт! Совсем не этого ждал он от их свидания.

– Я только хочу знать правду.

– О чем?

Она дожидалась ответа, вопросительно вскинув брови. Кристиан заставил себя улыбнуться. Может, рассказать ей? Вот так просто взять и поведать, что подозревает ее деда в грязной интриге, стоившей жизни матери. К чему это приведет? Совершенно ясно, Элизабет питает к дедушке неподдельное уважение. А раз так, может статься, выслушав рассказ Кристиана, она помчится прямо в Мессингейл-Хаус и выложит деду все, что узнала.

Не стоит. Кристиан должен застать противника врасплох. Внезапность – одно из немногих средств борьбы, что у него есть.

Она прищурилась.

– Мне тоже нужна правда, Уэстервилл. Вы преследуете меня не только из-за моей привлекательности, и я знаю это.

– Но вам же понравился поцелуй.

– Да. – Бет натянула перчатки, тщательно разглаживая каждую складку, добиваясь, чтобы перчатки сидели безупречно.

– И в том причина, по которой я впредь не стану видеться с вами наедине. Никогда.

– Элизабет…

– Доброго дня, лорд Уэстервилл. Очевидно, вы не хотите открыть мне свои намерения. Жаль, что все закончилось именно так. Но знайте: я раскрою ваш замысел и сделаю все, что в моих силах, чтобы вас остановить.

Кристиан презрительно нахмурился:

– Вы мне угрожаете?

– Ни в коем случае, милорд. Это не угроза, просто обещание. И с этими словами, с ехидной улыбкой, словно приклеенной к лицу, она повернулась и вышла.

Кристиан смотрел ей вслед. Из коридора за дверью зала доносились гулкие голоса. Он похолодел. Пропади оно пропадом! Все вышло не так, как ему хотелось. Совсем не так. Кристиан направился в глубь выставочного зала, но внезапно наткнулся на стену и остановился, ероша волосы. Он думал разыграть с ее помощью свою партию, а вышло так, что козыри оказались у нее!

И что же ему теперь делать?

Дверь лондонского дома Рочестеров распахнулась, едва лишь Кристиан поднялся на первую ступеньку парадной лестницы.

– Вот и вы наконец, милорд! – воскликнул Ривс, принимая у хозяина сюртук и передавая его на руки подбежавшему лакею. – Когда вы прошлой ночью не вернулись, мы уже решили, не забыли ли вы дорогу домой. Я собирался выслать отряд на ваши поиски.

– Если когда-нибудь надумаете это сделать, пусть они прихватят с собой бутылку моего любимого бренди. – Кристиан вошел в библиотеку. – Только с ее помощью они смогут убедить меня вернуться.

– Запомню, – невозмутимо пообещал Ривс, следуя по пятам за Кристианом. – Прибыл мастер Уильям.

Кристиан остановился.

– И где же он?

– На кухне. Доедает второй котел капустного супа. Всю ночь провел верхом, но отказывается лечь спать. Я предложил было ему переодеться, но он не желает ничего делать, пока не переговорит с вами.

– Пусть придет сюда.

– Я уже взял на себя смелость послать за ним, милорд. Дверь распахнулась. Вошел лакей с подносом. Ривс воскликнул с видимым удовольствием:

– Вот и ваш чай!

– Я не просил чаю.

Дворецкий взял поднос и кивком отослал лакея прочь. Поставил поднос на столик возле кресла хозяина.

– Знаю, вы не просили чаю, милорд, однако я подумал, чай оживит вас после столь затянувшегося вечера. Соблазнять невинных дев – занятие утомительное.

Брови Кристиана поползли вверх.

– Вы снова об этом?

– А разве я ошибаюсь? Или вы не встречались с леди Элизабет?

– Возможно.

– Ясно. Осмелюсь предположить, что вы вели себя, как подобает джентльмену.

Кристиан со злостью взглянул на дворецкого:

– Я не люблю чай.

Ривс отставил чашку, налитую до половины.

– Значит, вы не будете пить чай, милорд?

– Нет!

– Какая жалость. А я-то надеялся, это хоть немного вас взбодрит. Мастер Уильям, кажется, привез целый ворох новостей. Вам нужно восстановить ясность рассудка.

Он протянул Кристиану дымящуюся чашку. Тот неохотно взял ее, подозрительно принюхался к содержимому и сделал маленький глоток. Недовольно скривился:

– А сахар?

– Разумеется, милорд.

Кристиан вернул чашку на поднос.

– Три ложки.