«А в Атлантике нет романтики…» А в Атлантике нет романтики, А в Атлантике ветра свист. От Америки и до Африки Море пенное пляшет твист. От Америки и до Африки Не пройти пешком, не подать руки — Брызги сыплются цвета радуги, Волны дыбятся, как враги. Волны будят нас и баюкают, И гудят ветра, и свистят, И на палубе, и внутри кают Кувыркает нас, как котят. Здесь и нравится, и не нравится, Здесь в Атлантике, видит бог, Небо валится, море плавится, Нету ровных путей-дорог. А в Атлантике нет романтики, А в Атлантике – чудеса: От Америки и до Африки Не прошёл я путь, а сплясал… Эх, Атлантика, туча рядышком, Я кудрявую обниму, Оттолкнусь рукой и по палубе Я вприсядочку пробегу. Догоняй, волна! Эх, любовь да риск! Свистну ухарски я разок — Ведь недаром мне из кудрявых брызг Подмигнул океана глазок! 1990. Северная Атлантика «Холодный снег и вьюга с юга…» Холодный снег и вьюга с юга, А в теле стынущая дрожь. И волны шкуры рвут друг с друга И нас сожрали б ни за грош… Полборта льдом покрылись грубым, И крен предательски растёт, В воде по пояс волны рубим — Осколок льда щеку рассёк… Волна взметнула нас упруго, А лёд под борт – как острый нож. Но я волне сказал: подруга, Ты нас так просто не возьмёшь… Мы взорвались! Мы озверели! Мы – монументом сквозь метель! Мы в жизнь раздвинули пределы, Как в дверь, слетевшую с петель… Тонула в море чья-то шапка — Кричали морю: подавись! Нам было страшно, Было жарко, Но мы любили эту жизнь! 1985. Азовское море «Мой друг сказал: закурим…» Мой друг сказал: закурим. И на виду Курил Мы трубки из карманов потащили… Смотри, как небо хмуро, — Мой друг мне говорил, — Как волны здесь порядочно остыли… И, в общем, здесь не климат, И верно, не Ташкент, Здесь, брат, дальневосточные Курилы. Здесь жизнь проходит мимо, Здесь дня как будто нет, Здесь птицы не надеются на крылья… Здесь ожиданье бури, Тревога и контраст, Улыбка здесь как будто неуместна… Мой друг сказал, закурим, И вместо спичек – р-раз! Вдруг молния взорвала небо блеском. Друг прикурил, прищурясь, Вот это огонёк! Знай наших – обживём мы и Курилы… Гром грянул с верхотуры, Упав у наших ног. И, глядя на Курилы, мы курили… 1992. Тихий океан «Идем потоком Магеланнова ущелья…»
Идем потоком Магеланнова ущелья. Расколот молнией небесный потолок, И бог пурги несётся из расщелин, Как электрички налетающей свисток! В испуге чайка опрокинет тело, И крылья бьют, разбрызгивая дождь, То, может быть, моя душа взлетела, Не усмирив замёрзших пальцев дрожь. Как змеи изгибаются деревья. Отвесы скал качает на ветру, Там ветка ветку, умирая, греет Прощальным взмахом беззащитных рук… Здесь оживают в камнях стены ада, Зелёный мох смягчит могильный холм, Но слов холодных говорить не надо, Ведь край Земли он тоже чей-то дом… Кому-то он – родное сердцу место, Как в северном завьюженном краю Есть крест, калитка, комната и кресло, И кто-то держит фотографию мою. Идём потоком Магеланнова пролива. Холодный ветер рвётся на восток… Мы с ним прорвёмся в край весенних ливней, Как электрички налетающей свисток! 2002. Магеланнов пролив «Горит над нами в небе Южный Крест…» Горит над нами в небе Южный Крест, Но иноверцы мы и молимся на север, Где в солнечных березах благовест И белый снег сугробами не мерян… Молюсь, целуя русские слова… Ну, кто сказал, что нет России более? Она во мне… она во мне жива — Она жива – любимой сердцу болью… Как много нас – мы все из разных мест И шар земной дорогами опутан, И мы несём в душе – как сладкий крест — Российское заснеженное утро… Как далеко ушли мы от невест, Но быть они не перестали милыми… Во снах иду дорогой через лес И пёс наш лает на меня… счастливого. И мой отец, и мать моя, и сын, И женщина любимая, родная — Мне говорят: должно достаться сил Дойти до очарованного края… Где снег ложится белым на печаль И где печаль – уносится, как песня… Вдали от вас я просто одичал И без России – затерялся здесь я… Молюсь, целуя русские слова… И кто сказал, что нет России более — Она во мне… Она во мне жива — Она, как птица, просится на волю… Как много нас – мы все из разных мест И каждый эту жизнь, как боль, осилил… Но где бы мой ни встал могильный крест — Я шел к тебе, любимая Россия… 2002. Антарктический полуостров |
