Теперь уже не мягкий язык, а нечто более твердое проникло в неё, но проникло осторожно, медленно, то чуть подаваясь вперед, то отступая. Боли не было, было лишь слегка неприятно, как если бы ей под наркозом, тянули зуб, а затем она ощутила это уже глубоко внутри себя, так глубоко, что ей почудилось, будто живот у девушки приподнимается, подпираемый изнутри. Стоя перед ней на коленях, поддерживая руками под бедра, мужчина двигал теперь ею столь энергично, что спина и голова Олеси елозили по мху, а её шея подворачивалась. Олеся ничего этого уже не замечала, она вся обратилась внутрь себя, где происходило что-то невообразимое и новое для неё, где двигалось инородное тело, распирающее, протыкающее и вместе с тем так сладко бередящее её не в срок пробужденную женскую сердцевину. Нарастал и нарастал в её теле восторг и достиг наконец такой силы, что на какое-то время она почти, что лишилась чувств, девушка чувствовала, как твёрдый орган чужака, пульсировал у неё внутри и извергал в неё тепло.

Девушка лежала, не понимая, что произошло, но ей особенно понравились последние секунды, когда в неё извергалась очень тёплая тягучая жидкость. Незнакомец дряблыми прохладными прядями мха отер ноги девушки, а после свой запятнанный кровью всё ещё напряженный и такой пугающе мужской орган. Незнакомец сел на мох, он обнажённую девушку взял словно куклу и посадил её себе на колени и прежде чем отпустить свою жертву, мужчина какое-то время держал её, словно игрушку у себя на коленях и говорил что-то совсем уже ласковое. Так вкрадчиво, интимно не говорил с ней никто, даже мать с отцом, никто до сего дня не прижимал так бережно её к себе и трудно было представить, что полчаса назад этот самый человек грубо, по-звериному тащил её в лес и насильно стаскивал с неё одежду. Вскоре мужчина спешно оделся и быстро зашагал вглубь чащи, девушка, немного прейдя в себя, неспешно оделась волной эйфории она долго как пьяная бродила между елей, немного прейдя в себя она взяла свою школьную сумку с учебниками и медленно пошла. Прейдя домой Олеся молча прошла в свою комнату, родители не придали значение молчанию своей дочери, один Тимошка их домашний пес, неизменно крутился у ног девушки радостно вертел лохматым хвостом показывая ей свое исключительное обожание.

Олеся погладила своего домашнего любимца и прошла в ванную комнату закрыла за собой дверь на щеколду, она включила воду нужной температуры разделась и залезла в ванну, девушка обмыла водой свои ноги простирнула трусики из которых выпали несколько длинных бледно-зеленых волокон мха. Олеся вымылась вышла из ванной и сразу прошла в свою комнату, она уроки делать не стала завалилась не диван спать, ночью, во сне, ей пришлось пережить все ещё раз, колючий свитер, облепивший её лицо, и острый запах мужского пота, гладящие её руки, пальцы, сжимающие соски, и язык, проникающий в её тело.

Школу на следующий день она прогуляла, после того, что случилось, ей казалось невозможным видеть своих одноклассниц и учителей. Несколько дней Олеся провела в своей комнате, набравшись смелости, она решила пойти в школу. Если прежде путь девушки к школе и обратно представлял собой безмятежную и даже приятную прогулку, то теперь её охватывал озноб, едва она поднималась на насыпь в том месте где её схватил незнакомец, она на миг приостанавливалась, чувствуя, как кровь отливает от её лица, а затем быстрым шагом, почти бегом спешила дальше.

Олеся на день на четвертый или пятый постояв там дольше обычного, она неожиданно для самой себя свернула в лес к тому самому месту где незнакомец лишил её самого сокровенного что есть у девушки это девственности вот-та самая высокая ель, смиренно, по-женски опустившая свои многопалые руки. Олеся правой рукой доверительно дружески погладила шершавый и как будто теплый ствол хвойного дерево, девушка на смятом притоптанном мху она нашла сломанную спичку и почему-то спрятала её в карман, Олеси кажется ещё сохранился отголосок дурманного запаха плоти смеси запахов его и её, девушка посмотрела на мох и подумала:

– Не этим ли комком мха, этими растрепанными волокнами отирал он в тот вечер её ноги и ту свою штуку?

Олеся ощутила слабость в ногах, она опустилась на землю, мох был влажен, девушка подтянула под себя край курточки, затем легла как тогда головой к стволу хвойного дерево и расстегнула куртку, она лежала и гладила себя, воображая, что это гладят её его руки, пощипывала свои сосочки, которые сделались с того дня как будто тверже и чувствительнее, нежные ласкающие токи, казалось, готовы были завладеть её напрягшимся в ожидании телом, но чего-то не хватало. Быть может, чужой силы и власти или чужого пронзительного взгляда, чужого неукротимого желания обладать ею?

Олеся попробовала заменить своим средним, самым длинным пальчиком ту особую часть мужской плоти, тугую и скользкую, но даже если бы эта замена стопроцентно удалась, ей бы не доставало всего остального, сильных рук, больно держащих её под бедра и рвущих её на себя, яростного чужого дыхания, запаха мужского пота, не доставало бы собственной покорности куклы.

Пришла зима за ней весна и вот наступила лето последний звонок в школе, Олеся на всё лето со своим любимым питомцем уехала на дачу к бабушке, жизнь на даче была скучной. Девушка часами просиживала на веранде с книгой, открытой всегда на одной и той же странице, или помогала бабушке по хозяйству, пропалывала и поливала из лейки грядки, но как-то всё вяло, без интереса, скорее механически.

Олеся осенью поступила как она и планировала в институт, учебное заведение находилась в другом городе ей как иногородней студентке предоставили комнату в общежитие.

Родители девушки при возращении из города попали в аварию, шансов выжить у них не было, огромный грузовик выехал на полосу встречного движения, по которой ехали родители Олеси, две машины столкнулись лоб в лоб старенькая машина родителей девушке превратилась в груду метала.

Олеся после похорон своих родителей продолжила свою учёбу, девушка в погоне за новыми ощущениями связалась с наркоманами, она села на иглу и не дожила до своих девятнадцати лет умерла от передозировки, её тело найдут только весной следующего года на чердаке пятиэтажного дома…

Александр с Семёном дружили с первого класса, они были друзья не разлей вода, стояли друг за друга горой, парни постоянно ходили друг к другу в гости, мама Семёна молодая красивая элегантная женщина, она всегда вызывала у Александра жгучий интерес. Женщина часто задерживалась на работе и возвращалась домой довольно поздно, нередко её провожали домой мужчины, которые оказывали ей знаки внимания, однако дальше подъезда как правило никто из них не попадал.

Александр всегда завидовал Семёну, что у него такая красивая мать, Екатерина Викторовна, а звали её именно так в свои тридцать семь лет выглядела очень эффектно; невысокого роста с огромными голубыми глазами, светло-розовая помада подчёркивала её пухленькие губки, темно русые волосы она стригла коротко и ей удивительно шла короткая стрижка. Но самым примечательным в её облике, были ноги: стройные, удивительно пропорциональные, с изящными красивыми ступнями, когда она шла, как девочка в мини-юбке, грациозно покачивая бедрами, взрослые мужчины, всегда обращали на неё внимание.

На тот момент Александру было восемнадцать лет с девушками у него были всегда проблемы, они на него не обращали внимание и зачастую за спиной называли его ботаником.

Александр закончил на золотую медаль школу и осенью собирался идти в армию, уговоры своих родителей не слушал на счёт поступление в институт. Понять парня можно, он всегда повторял, чтобы встать настоящим мужчиной надо отслужить в армии и тогда с девушками всё наладится.

Екатерина Викторовна или как Александр называл её тётя Катя, за которой он мог часами наблюдать, когда приходил к своему другу в гости по поводу и без повода придумывая каждый раз разный предлог, только бы понаблюдать за своим идеалом женщины. Тётя Катя растила сына одна, папа их бросил, когда Семёну было три месяца, он уехал на заработки так и навернулся.