— Возможно. Он убежден, что это сирианцы, охотящиеся за дрожжами. И ничего другого не видит. Естественная это ограниченность или его мягко убедили в этом? Он слишком быстро заподозрил тебя, Лу, — слишком легко. Член Совета не должен так легко подозревать другого члена Совета.

— Великий космос! Но кто же тогда в безопасности, Счастливчик?

Дэвид взглянул на пустую чашку кофе и сказал:

— Никто на Венере. Такова моя точка зрения. Надо передать сведения в другое место.

— Как же это возможно?

— Хороший вопрос. Как? — И Старр задумался.

Эванс сказал:

— Физически мы не можем уйти. «Хильда» приспособлена только для океана. Она не может двигаться в воздухе, тем более в космосе. А если мы вернемся в город, чтобы найти более подходящее судно, нам никогда оттуда не выбраться.

— Ты прав, — сказал Старр, — но нам не обязательно покидать Венеру самим. Нужно отправить информацию.

— Если ты имеешь в виду корабельное радио, — сказал Эванс, — то оно тоже исключается. То, что у нас есть, предназначено исключительно для Венеры. За ее пределы оно не выйдет. Больше того, аппаратура так устроена, что волна отражается от поверхности океана вниз, так что пользоваться ею можно только под водой. Но даже если бы мы смогли передавать, передача не достигнет Земли.

— Но нам и не нужно добираться до Земли, — заметил Счастливчик. — Между нами и Землей есть подходящий объект.

Вначале Эванс удивился. Потом сказал:

— А, ты имеешь в виду космическую станцию.

— Конечно. Две космические станции вращаются вокруг Венеры. Земля может быть на удалении от тридцати до пятидесяти миллионов миль, но станции — всего в двух тысячах миль. А я уверен, что на них нет венлягушек. Моррис сказал, что они не переносят свободный кислород, а я уверен, что на станциях, учитывая необходимую на них экономию пространства, вряд ли станут создавать для них специальные насыщенные двуокисью углерода помещения. Если бы нам удалось передать сообщение на станцию, а они бы передали на Землю, вопрос был бы решен.

— Верно, Дэвид! — возбужденно сказал Эванс. — Ты нашел выход. Их контроль не может распространяться на две тысячи миль в пространстве… — Но тут его лицо снова омрачилось. — Не выйдет. Корабельное радио все равно не пробьется через океанскую поверхность.

— Ну, может, не отсюда. Поднимемся на поверхность и передадим прямо в атмосферу.

— На поверхность?

— Да, а что?

— Но они здесь. Венлягушки.

— Знаю.

— Мы будем под контролем.

— Неужели? Пока они не имели дела с теми, кто о них знает, знает, чего от них можно ждать, и способен сопротивляться контролю. Большинство жертв ни о чем не подозревали. А ты, например, буквально сам пригласил их в свой мозг, говоря твоими словами. Я же все знаю и не собираюсь никого приглашать.

— Говорю тебе, ты не сможешь. Ты не знаешь, каково это.

— Можешь предложить другой выход?

Прежде чем Эванс смог ответить, вошел Верзила, раскатывая рукава.

— Все в порядке, — сказал он. — Я гарантирую работу двигателей.

Дэвид кивнул и подошел к управлению, а Эванс в нерешительности остался на месте.

Снова послышался гул моторов, глубокий и сильный. Приглушенный звук показался музыкой, и все ощутили, как палуба под ногами двинулась: такое чувство никогда не испытываешь на космическом корабле.

«Хильда» двинулась сквозь пузырчатую воду, попавшую под гигантское туловище, и начала набирать скорость.

Верзила беспокойно спросил:

— Сколько нам надо проплыть?

— Примерно полмили, — ответил Дэвид.

— А если не прорвемся? Просто ударим и застрянем, как топор в пне?

— Выберемся и попробуем снова, — сказал Дэвид.

Некоторое время все молчали, наконец Эванс негромко сказал:

— Здесь, под пятном, как в подвальной комнате.

Он будто говорил с собой.

— Как в чем? — переспросил Дэвид.

— В подвальной комнате, — все еще отвлеченно ответил Эванс. — Их строят на Венере. Маленькие транзитовые купола под морским дном, как бомбоубежища на Земле. Предполагается, что в них можно спастись от воды, если море прорвет купол, например при венеротрясении. Не знаю, использовали ли их хоть единожды, но лучшие жилые дома всегда рекламируют свои подвальные комнаты.

Счастливчик слушал, но молчал.

Звук мотора стал выше.

— Держись! — сказал Старр.

«Хильда» задрожала, и внезапное, неумолимое замедление скорости прижало Дэвида к пульту управления. Кулаки Верзилы и Эванса побелели — приходилось изо всех сил держаться за поручни.

Корабль замедлил движение, но не остановился. Двигатели напрягались, генераторы визгливо протестовали, так что Счастливчик сочувственно сморщился, но «Хильда» продолжала прорываться сквозь кожу и мышцы, сквозь пустые кровеносные сосуды и бесполезные нервы, должно быть, напоминавшие двухфутовой толщины кабели. Угрюмый Дэвид, сжав зубы, продолжал держать указатель скорости на максимуме.

Прошли долгие минуты, машины триумфально взвыли, и они прорвались — через тело чудовища в открытое море.

Молча, спокойно и ровно «Хильда» поднималась сквозь мутные, насыщенные двуокисью углерода воды венерианского океана. Все три ее пассажира молчали, как будто очарованные той смелостью, с какой штурмовали только что крепость враждебной венерианской жизни. Эванс не сказал ни слова с тех пор, как они выбрались из-под пятна. Старр оставил приборы и сидел, постукивая пальцами по колену. Даже неукротимый Верзила отошел к заднему иллюминатору с его широким полем зрения.

Неожиданно Верзила позвал:

— Счастливчик, посмотри.

Дэвид встал рядом с Верзилой. Вместе они молча смотрели в иллюминатор. Половину поля зрения занимали небольшие фосфоресцирующие огоньки, но во второй половине виднелась стена, чудовищная стена, покрытая разноцветными световыми полосами.

— Это пятно? — спросил Верзила. — Когда мы спускались, оно так не светилось. Как оно может светиться сейчас: ведь оно мертвое?

Старр задумчиво ответил:

— Да, это пятно. Мне кажется, весь океан собрался на пир.

Верзила взглянул внимательнее и почувствовал легкую тошноту. Конечно! Сотни миллионов тонн мяса, пригодного к употреблению; свет, который они видят, — это вся жизнь мелководья, пожирающая мертвое чудовище.

Мимо иллюминатора проносились все новые создания, и все в одном направлении. В сторону кормы, к чудовищному телу, которое только что оставила «Хильда».

Преобладали рыбы-стрелы всех размеров. Каждая имела прямую белую светящуюся линию, обозначавшую позвоночник (точнее, это был не позвоночник, а вырост рогового вещества, шедший вдоль всей спины). На одном конце линии виднелось бледно-желтое V, обозначавшее голову. Верзиле показалось, что действительно бесконечное количество живых стрел проносятся мимо корабля; в воображении он видел их острые челюсти, прожорливые и похожие на пустые пещеры.

— Великая Галактика! — сказал Счастливчик.

— Пески Марса! — прошептал Верзила. — Океан, наверно, опустел. Все живое собралось в одном месте.

Дэвид сказал:

— При скорости, с какой пожирают мясо рыбы-стрелы, через двенадцать часов от пятна ничего не останется.

Сзади послышался голос Эванса:

— Старр, я хочу поговорить с тобой.

Тот обернулся.

— Конечно. В чем дело, Лу?

— Когда ты предложил подняться на поверхность, ты спросил, есть ли у меня альтернатива.

— Да. Ты не ответил.

— Теперь могу ответить. Ответ у меня в руках: мы идем обратно в город.

Верзила спросил:

— Эй, в чем дело?

Счастливчику не нужно было спрашивать. Ноздри его раздувались, внутренне он винил себя за те минуты, что провел у иллюминатора, когда должен был заниматься только делом.

Потому что Эванс сжимал в кулаке бластер Дэвида, и в его сузившихся глазах была жесткая решимость.

— Мы возвращаемся в город, — повторил Эванс.

Дэвид спросил: