– Нет! – вскричал Джиф Уэлдон, с трудом поднимаясь на ноги. – Нет! – повторил он. – Все не так просто. Но я не позволю вам учинять мне допрос. Одно скажу. Тогда разрешить конфликт было невозможно, и ни один из нас не мог примириться с этим. Так что советую поверить мне на слово и выкинуть это из головы. – Он стоял пошатываясь, уцепившись руками за край стола, затем поднял голову и посмотрел в глаза сыну. – Мне остается сделать только одно – позаботиться о будущем Уайдейла. Вам, должно быть, известно, что я составил завещание, по которому оставляю все в пользу Эми.

Марк нервно сглотнул. Разговор получался непростым.

– Да, – ответил он.

– Я не могу ей сказать, что передумал и она ничего не получит.

Марк, вздохнув, заметил:

– Я понимаю…

– Но вместе с тем я должен сделать что-то для вас и для вашей матери. – Марк хотел возразить, но старик поднял руку, призывая его к молчанию. – Дайте мне закончить. Вы явились сюда, имея какую-то цель. Когда вы приехали вместе с Кэтрин Блейк, ведь это не было простым совпадением?

– Нет, – признался Марк. – Я уже давно осматривал Уайдейл с вертолета. Вам об этом известно.

Уэлдон кивнул.

– Это был единственный возможный способ, – пояснил Марк. – Я должен был иметь четкое представление, что поставлено на карту.

– Словом, вы проникли с черного хода. С помощью Кэтрин Блейк. Она знает?

– Знает?

– Она знает, что вы мой сын? Вы поведали ей свою тайну? – Голос Уэлдона выдавал раздражение. – Наверное, не преминула похвастаться?

– Кэтрин ничего неизвестно относительно того, что связывает меня с Уайдейл-холлом.

– Не знаю почему, но я вам верю. – Уэлдон вышел из-за стола и направился к двери. – Сейчас я вынужден просить вас удалиться. Мне нужно побыть одному и обдумать мой следующий ход. Вы меня понимаете?

Марк не понимал.

– Но уже поздно что-либо менять, – возразил он. – Вы и сами это сознаете, верно? Вы не можете вот так взять да и лишить Эми наследства, особенно теперь, когда она ради спасения Уайдейл-холла собирается выйти замуж за этого парня из карьера.

– У вас тоже есть деньги! – Старик скривил губы в зловещей усмешке. – Вы могли бы и сами привести дом в порядок.

Марк был неприятно поражен его бездушием. Он чувствовал, что вот-вот взорвется.

– Вы не имеете права так жестоко обходиться с людьми, – запальчиво произнес он. – У Эми тоже есть сердце. Она приехала сюда из Америки только для того, чтобы ухаживать за вами, а вы третируете ее, как очередную служанку.

– Уайдейл-холл моя собственность, которой я вправе распоряжаться по собственному усмотрению, – сухо изрек Уэлдон. – Если я захочу изменить завещание, то так и сделаю.

– Ну уж нет… Я не собираюсь с этим мириться…

– У вас нет выбора, мой мальчик. Мне плевать, что вы обо мне думаете. Я знаю одно: в качестве моего сына вы имеете полное право претендовать на Уайдейл-холл.

– Но как же Эми? – стоял на своем Марк.

– Если вы принимаете такое участие в ее судьбе, почему бы вам не поступить так, как поступают настоящие мужчины?

Марк опешил.

– Не понимаю, к чему вы клоните…

– Все очень просто. Женитесь на этой девушке. Тогда Уайдейл-холл достанется вам обоим.

Эми возвращалась из Хатюна-на-Дейле, чувствуя себя окрыленной. Ричард показал ей карьер, во время экскурсии познакомив ее со своими работниками. Сердце ее радостно трепетало, когда он с гордостью представлял ее как "ту девушку, которая скоро будет моей женой". Когда они зашли в служивший конторой сборный домик, Ричард сказал, что, если она полчасика подождет, он подбросит ее на "лендровере". В ответ Эми засмеялась и сообщила, что на собственных колесах доберется до дому за двадцать минут.

– Поделом мне. Не надо было отдавать тебе велосипед, – посетовал Ричард. – Но после работы я обязательно заеду, договорились?

– О, это было бы чудесно. Я попрошу Лиззи приготовить что-нибудь к чаю.

– Пока ты рядом, еда меня совершенно не интересует. – Он наклонился и поцеловал ее в лоб.

Проезжая мимо старой сторожки, служившей жилищем Дункану Уорду – в саду на клумбах только-только зацвели люпины, а на камнях бордюров пробивались крохотные белые цветочки, – Эми невольно подумала о том, что теперь со всем этим будет. Она не слышала, чтобы дядя Джиф собирался сдать домик в аренду, впрочем, возможно, преждевременно ждать от него подобных решений. И все же Эми считала, что лишние деньги не помешают, учитывая, сколько Ричарду придется потратить на восстановление Уайдейл-холла.

Кроны деревьев, стоявших по обе стороны взбегавшей на холм узкой, извилистой дороги, переплетались у нее над головой, образуя зеленый шатер, и сквозь прорехи лились тонкие ручейки весеннего света, солнечными зайчиками резвившегося на асфальте. Эми полной грудью вдыхала свежий, прохладный воздух, стараясь не думать о грустном, о том, например, как за несколько дней до этого дядя Джиф страшно разгневался, когда в очередной раз потребовал, чтобы она отменила свадьбу.

Последнее время Эми вовсе перестала понимать его, но старалась не придавать этому значения, относя все на счет дурного расположения духа, в котором он пребывал после смерти Дункана Уорда. Она знала, что дядя Джиф тяжело переживает утрату старого друга. Возможно, ему теперь было вдвойне тяжело примириться с мыслью, что скоро она выйдет замуж и оставит его одного. Но ведь у него оставались Лиззи и Джон Грэм, успокаивала она себя. И потом, не на край же света она уезжает. От Хаттона-на-Дейле до Уайдейл-холла рукой подать.

Рукой подать! Боже, спохватилась Эми, если она не прибавит ходу, Ричард ее догонит. По пути она то и дело останавливалась, слишком уж много соблазнов было вокруг: зеленые живые изгороди, певчий дрозд, самозабвенно выводящий трели в придорожных кустах, пасущиеся на отлогом склоне холма овцы. Не раз и не два приходилось ей брать в руки видеокамеру, которая теперь лежала в притороченной к багажнику сумке. Вечером она хотела сменить батарейки и еще намеревалась напроситься в гости к Ричарду – переписать фильм на стандартную кассету, чтобы затем отправить ее в Америку.

Подъезжая к мосту через Эстон-ривер, Эми бросила взгляд в сторону рощи, за которой угадывались очертания старой церкви. Несколько недель назад Ричард нанял рабочих, которые теперь вовсю трудились над ее восстановлением. Она решила, что успеет на минуточку заглянуть туда, чтобы посмотреть, как продвигается работа. Оставив велосипед под деревом у моста – Ричард непременно заметит его, когда будет проезжать мимо на своем "лендровере", – она вприпрыжку побежала вниз по зеленевшему свежей травой склону.

В тот день в церкви никого не было. Эми знала, что рабочие, как правило, приходят на выходные, когда там бывает Ричард, руководивший ходом работ. До их окончания было еще далеко, однако весь мусор уже вывезли, и место постепенно приобретало прежний опрятный вид. Дыры в стенах уже заделали, оставив стрельчатые проемы окон, в которые вскорости должны были вставить рамы.

Эми зашла внутрь, осторожно ступая между ящиков с плиткой для пола и черепицей, между штабелей, в которые были сложены длинные, выструганные добела доски и массивные дубовые двери, плотно обтянутые полиэтиленом. Она подняла голову. Под потолком над нефом тянулись пережившие пожар огромные балки; уже были возведены стропила и обрешетка, покрытая на случай непогоды рубероидом, отчего в церкви царил полумрак.

Внезапно в глубине вспыхнул свет. Эми на мгновение зажмурилась и испуганно обернулась. – Кто здесь? – громко спросила она. Где-то в далеком конце церкви, наверху, где прежде был алтарь и где теперь возводили галерею хоров и восстанавливали орган, послышался шорох.

– Эми? Это вы?

Эми про себя чертыхнулась. Этот голос мягкого шотландского тембра она не спутала бы ни с каким другим, он мог принадлежать только одному человеку, Марку Пауэллу.

– Мистер Пауэлл? Вы здесь?.. – Эми сделала несколько шагов вперед и остановилась как вкопанная, увидев свисавшую из проема строительного люка галереи пару ног в черных джинсах и кожаных башмаках. Наконец Марк повис, держась за края проема одними руками, а в следующее мгновение спрыгнул на пол, от которого его отделяло фунтов шесть или семь. Вслед за Марком прилетела его фотокамера, которая, однако, ударившись о его грудь, повисла на кожаном ремешке.