Генерал не имел в своем досье корреспонденции или других личных бумаг из Особого отдела Охранки. Что касается печатного шрифта, то он был ему знаком. Он знал, что машинки типа "Ремингтон" и "Ундервуд" использовали в России до первой мировой войны. Он достал копию напечатанного меморандума на шестьдесят одной странице, подготовленного до первой мировой войны как отчет об изучении социал-демократической партии Особым отделом департамента полиции для использования службой Охранки. Эта рукопись, которую он мне показал, была сделана на пишущей машинке той же марки, что

и сталинский документ (проведенное затем тщательное исследование показало, что этот текст не был напечатан на идентичной машинке).

Я знал еще до прибытия в Париж, что генерал Спиридович и его жена, у которой были родственники в Нью-Йорке, очень хотят эмигрировать в США, но им было отказано в визе на основании имевшихся у американских властей сведений, что во время войны Спиридович посещал нацистскую Германию. Это обвинение, как меня заверил генерал, было безосновательным. Я обещал разузнать все по этому поводу и обратить на этот вопрос внимание соответствующих сотрудников нашего посольства. На мои настоятельные расспросы, знает ли он кого-либо из живущих за границей офицеров Особого отдела Охранки, генерал Спиридович признался, что знает всего одного такого человека и что он, может быть, единственный, кто занимался проблемой отношений Сталина с Охранкой и, возможно, знал его лично. В революционных кругах, большевистских и небольшевистских, этот офицер Охранки был известен как Николай "Золотые очки". Его ненавидели революционеры, и у него были основания опасаться их мести.

Мои последующие расспросы показали, что его считали давно погибшим, еще во время революции. В действительности Николай "Золотые очки" сбежал из России в Германию и под именем Добролюбова стал пономарем в греческой церкви на Находштрассе в Шарлоттенбурге, в Берлине. Десятилетиями он тихо жил в тени советского посольства, под самым носом всех политических групп, которыми изобиловал Берлин до прихода Гитлера к власти. Генерал Спиридович дал мне рекомендательное письмо к Добролюбову.

Чтобы найти человека, который мог быть начальником Сталина в разведке, пришлось специально поехать в Берлин. В развалинах Шарлоттенбурга, где я бывал в прошлые годы, я нашел действующую церковь на Находштрассе. Был март 1950 года. Священник в церкви сразу отозвался на упомянутые имена Добролюбова и Спиридовича. Но оказалось, что нужный мне человек переехал во время войны из Берлина в Висбаден, где русский великий князь воздвиг в память о своей молодой жене, умершей при рождении ребенка, красивую часовню на холме, возвышающемся над городом.

Поиски Добролюбова привели меня в Висбаден и закончились на пригородном кладбище. Местный священник провел меня к его могиле. Он недавно умер и унес с собой многие тайны Охранки. То, что Николай "Золотые очки" жил в мире под маской церковного пономаря в самый разгар политических схваток, удивило многих моих русских друзей, которым я рассказывал эту историю.

Ко времени моего возвращения в Париж я уже знал, что донос о посещении Спиридовичем нацистской Германии был ложью и, по всей видимости, исходил от его политических противников. Я сделал серьезные представления в его защиту. Запрос вскоре подтвердил, что Спиридович никогда не был в Германии. Мне сообщили, что виза для него и его жены будет предоставлена без промедления. Придя к генералу перед своим отъездом в США, чтобы передать добрые известия о предоставлении виз, я сообщил ему о своих поисках Добролюбова, завершившихся в часовне Висбадена. Генерал подошел к комоду, где стоял серебряный набор, и подарил мне графин, на котором была подпись Еремина. В семьдесят пять лет он смотрел на свою предстоящую жизнь в США, охваченный эмоциями, и чувствовал, что может расстаться с воспоминанием о покушении на его жизнь -- графином, который он пронес через все лишения. (Он умер в Нью-Йорке в 1952 году. ) Я тоже был глубоко тронут. В моих руках находилось вещественное доказательство, которое окончательно устанавливало подлинность документа и которое свидетельствовало, что Сталин действительно был царским шпионом.

10. ИУДА XX ВЕКА

Почему это документальное разоблачение Сталина, как Иуды XX века, не было опубликовано ранее? Я думаю, потому, что это было бы пустым звуком до того дня, как Москва сама не потрясла весь мир, развенчав сталинскую мифологию. Светящийся ореол, созданный вокруг советского диктатора западными главами государств, которые имели с ним дело, а также его собственной машиной самовосхваления, не был рассеян до февраля 1956 года, когда Хрущев и Микоян открыли из Кремля огонь по сталинской пирамиде славы. Мои изыскания о великом секрете Сталина убедили меня в 1955 году в безнадежности преподнесения миру этого шокирующего дела, так велика была сила лжи, которой Сталин пытался подавить поиск правды. Тем не менее ключ к этому затруднению, в котором оказалась наша цивилизация, лежит в поиске правды и ответов на загадки сталинской эпохи. Одна из этих загадок -- в тайне жизни Сталина. "Странный факт: ни в одной из его биографий он не видится живым!" -- заметил Бертрам Д. Вольф в своем блестящем труде "Трое, сделавшие революцию". Так тихо он поднялся к власти, что не обращал на себя внимания своих современников до тех пор, пока не оказался в Кремле. Мы ничего не знаем о его отце, он о нем всегда неохотно говорил. Мы не имеем сборника воспоминаний жены, братьев, сестер, соседей, друзей детства, как в случае с Ле

ниным; никакой коллекции личных политических писем; никакой откровенной автобиографии, как в случае с Троцким; ничего, что бы говорило, каким он был в детстве; кроме публичных выступлений и продиктованных документов, ничто не говорило о том, что он был за человек. Каждый зарубежный наблюдатель отмечал секретность, которая его окружала. В его 50-летие даже "Правда" назвала Сталина загадкой. Официальные биографы, люди, которые с ним работали и пировали (Енукидзе, Берия, Ярославский), пишут о нем крайне странно, как будто о человеке, которого давно уже нет на политической арене. Их работы более значимы тем, что в них не упомянуто, чем тем, что в них есть (то, что имеется, обладает искусными признаками подгонки под определенную схему). На каждом шагу нас окружают неясности и противоречия. Целый ряд "мемуаров" и официальных биографий, опубликованных со времени выхода в свет статьи о "загадке" в 1929 году, не только не развеяли, но, наоборот, углубили тайну.