В моих руках была ловкость, но не было настоящей рабочей силы. В моей душе было много мерзости, гнилости, всего того, что называют пережитками, и не было любви к людям, к самому себе, к моим дружкам и собутыльникам, даже к тем, кто давал мне наставления, кто, вручая документы, говорил: "Даниил, ты свободен". Опять помиловали. Ведь то же добрые люди!

...Когда прибыли на место работы, нас выстроили. Стали назначать бригадиров. Несколько голосов крикнуло: "Дайте нам Даниила!" Были тут арматурщики, монтажники, каменщики, плотники. Разные люди: старательные и лодыри (их мы звали гладиаторами), смирные и дерзкие, веселые и хмурые. Бригадира называют отцом. По годам я в отцы не годился, многие были старше меня, но слушаться они меня слушались. Бригада - один кулак, никто не филонил. Был и порядок у нас такой, коллективно установленный. Вернемся, бывало, из кино, иной, смотришь, жрать захотел, запасов своих нет, а у соседа в тумбочке запасец есть, но он его стремится на черный день приберечь. Так было. Плохой порядок, поломали его. Все, что есть у тебя, особенно из еды, принадлежит всей бригаде. Взял из тумбочек товарища, съел никто тебе слова не скажет. Но попробуй достать что темным путем да притащить в бригаду! Публичный суд и исключение. Не хотелось мне уходить из той бригады - слишком уж мы сдружились. Иные хлопцы складывались и отсылали родителям по 30-50 рублей. А когда уходил (срок кончился), ребята справили потихоньку вечер, собрали для меня деньги: что они могли еще подарить? Я не взял их подарок. Бригада и сейчас работает хорошо, но в ней уже сменилось несколько бригадиров, а это плохо, когда часто меняют их...

Зарабатывал я прилично, отсылал домой часть заработка, но и самому оставалось. Однажды узнал о молодежной свадьбе: женились рабочий парень и рабочая девушка. Купил им на счастье подарок и попросил вручить молодым на свадьбе. От меня.

ЛЮБОВЬ

- Работал на стройке днем и ночью, нет, не хвастаюсь, что было, то было. Сколько раз замечал ее, белокурую. Промелькнет и исчезнет на телефонной станции. Не знал, что Тая телефонистка. Звоню бывало:

- Дайте первый бетонный!

Отвечает голос такой приятный. В моем воображении рисовалась девушка, похожая на ту, что вчера только исчезла в телефонной. Стал звонить чаще, иногда без всякой деловой надобности. Запомнился ее голос, как услышу, даже светлее на душе становится. Однажды не вытерпел, снял трубку и говорю:

- Девушка, давайте познакомимся.

- Попросите лучше первый бетонный, - услышал в ответ.

Я обиделся. Ведь человек всегда остается человеком. Или ко мне это не относится? Я еще был в колонии. Мы виделись издалека и догадывались: она, что я тот, кто предложил ей знакомство, а я - что она и есть избранница моего сердца.

Колония. Май. Тая пришла ко мне. Праздник весны встречали вместе. Мне разрешили жениться, что было исключением из общих правил. Женись, когда выйдешь на волю, а я еще находился в колонии. Как же мне не вспоминать тех людей добрым словом?..

На столе, за которым мы сидели, лежала инкрустированная шкатулка очень тонкой отделки. Сделана с большим изяществом и мастерством. Я невольно залюбовался ею, спросил:

- В магазине купили?

- Нет, это подарок Тае, смастерил в колонии.

Руки, привыкшие бесшумно очищать карманы и наносить удары своим жертвам, смогли же вот так терпеливо, день ото дня выделывать чудесное произведение прикладного искусства! Без преувеличения, я был поражен этим ювелирным мастерством.

- И вот настал долгожданный день свободы. Нас торжественно проводили из колонии и так же торжественно встретили новые хозяева - мастера, бригадиры, рядовые рабочие. Мы уже были знакомы, работали вместе, но теперь другое - мы свободные граждане, нет, не граждане, а товарищи. Здравствуй, новая жизнь! Разберемся ли мы в тебе, поймем ли тебя? До свидания, дорогой воспитатель Баранов, замполит Тулекаев, Черепов, Лопарев, Юрченко. Не запомнил ваших имен и отчеств! В колонии ведь больше по фамилиям общаются.

На прощанье сказал бригаде:

- Трудитесь честно! - и пошел вместе с Таей в свой дом. Вот и пришел я сюда, где мы сейчас с вами беседуем. Вот Тая, ребенок, семья. Теперь жить своим трудом, не оглядываться назад. Сбылась мечта, теперь все есть: воля, семья, работа, уют. И желание быть честным, на добро ответить добром.

ПОКЛОН ДОБРЫМ ЛЮДЯМ

- Почти пятнадцать лет прошли в заключении или же в страхе перед очередным судом. Полжизни заплевано в бараках, затоптано в грязь. Выкинутые годы, длинные, как вечность. Изнуряющее до одури безделье. Вместе со мной сидели и самые отъявленные, они не желали трудиться, они жили за счет других и презирали тех, кто не принадлежал к их миру. Они гордились своими "делами", своей мрачной славой.

У них ничего не было - ни профессии, ни семьи, ни дома. Лиши такого "славы", не поражайся его "подвигам", не таращи на него глаза в удивлении и он умрет от отчаяния, от сознания собственной никчемности и мерзости. Я вошел в этот мир безропотно, без сопротивления и вот теперь так рад, что ухожу из него. Хватит, все, "завязываю", хочу трудиться, как все честные люди.

Чем больше вспоминал о прошлом, тем больше "мир" этот раздражал меня. И я возненавидел его. Все больше осознавал его ничтожество. Взрослые люди, а ведут себя как дикари: кривляются, говорят на своем воровском жаргоне, ни во что не ценят человеческую жизнь. Ерунда, когда говорят, что в этом мире есть свое понятие о чести, благородстве. Нет, здесь процветают деспотизм, тиранство, зверство. Это потерянные люди. Даже самые отпетые иногда приходят к такой мысли.

Когда передо мной вновь открылась крепкая тяжелая дверь, я чуть не захлебнулся необъятным синим простором, не исполосованным колючей проволокой. Опять я обрел свободу.

Наверное, сидеть бы мне до сих пор в колонии, не будь таких людей, как...

Даниил, очевидно, забыл фамилии и медленно вспоминал.

- Да и вообще, сколько я таких людей встречал. В трудную минуту не брезговали протянуть мне руку. Помогли, хотя и мало знали меня. Руководство "Промстроя", где я в последнее время работал, прислало ходатайство в колонию, чтобы меня досрочно освободили. Пожалуй, верили мне незаслуженно. Слишком много за моей спиной грехов. Я не имел права на их доброту. То, что было, как во сне. Сколько полезного можно было сделать на свободе! В хорошей жизни всегда можно встретить товарищей, а в моей?