Папаша-Мюллер кормил рыбок. Рыбки были его страстью. Многие сотрудники РСХА знали об этом и каждый раз, возвращаясь из командировок, привозили в подарок Мюллеру что-нибудь новенькое. Последним приобретением Мюллера была парочка здоровенных щук, выловленных где-то под Смоленском. У хищниц был отменный аппетит и Мюллер с удовольствием скармливал им из стоявшего рядом аквариума карасей, которых ему подарил Шелленберг. Все знали, что Мюллер и Шелленберг недолюбливали друг друга, и шеф гестапо таким образом вымещал злость на беззащитных тварях.
- А, это вы, дружище! - промолвил Мюллер, завидев входящего Штирлица. Рад, рад за вас! Примите мои искренние...
- Да будет вам, группенфюрер! - оборвал его Штирлиц. - Меня уже половина Берлина успела поздравить, а я до сих пор не знаю, кто мамаша моего парня!
- А-а-а! Не можете, стало быть, обойтись без папаши-Мюллера! Кто-кто! Сестричка Ади, кто ж еще?!
Штирлиц сел. В глазах у него помутилось. Он стал судорожно разевать рот, совсем как карась, вытаскиваемый Мюллером из аквариума на воздух. Мюллер невольно рассмеялся. Штирлиц вытаращил глаза, ему поплохело. Мюллер нашел физиономию Штирлица весьма забавной и еще больше развеселился. Так они дергались каждый в своем кресле минут пять и кто знает, чем бы все кончилось, но тут вошел Шольц, набрал в стакан кипятку из чайника и плеснул Штирлицу в лицо.
Штирлиц вздрогнул всем телом и пришел в себя. У Мюллера к этому времени как раз тоже прошел приступ смеха, и они продолжили беседу. Штирлиц вспомнил, как прошлой осенью он был приглашен в Бергхоф на банкет к Гитлеру, где, кажется, его соседкой за столом оказалась двоюродная сестра фюрера Паула. Он также помнил, что Паула строила ему глазки за столом и что она помогала ему выйти в сад, когда он почувствовал необходимость посмотреть на какой-нибудь кустик. Что произошло дальше, Штирлиц не вспомнил бы и под пытками, однако он не мог сейчас допустить мысли, что развратная Паула, воспользовавшись его минутной слабостью, могла использовать его тело в своих корыстных целях.
- Так что, дружище, я вижу что сообщнице папаши-Мюллера не оставило вас безучастным? - прервал ход мыслей Штирлица голос группенфюрера.
- Да, но почему вы решили, что пацан, которого произвела на свет эта особа, имеет ко мне какое-то отношение?
Штирлиц вопросительно воззрился на собеседника.
- Все очень просто, - расплылся в улыбке Мюллер, - дело в том, что мальчуган попался шустрый, даже чересчур шустрый! Уже на второй день своей жизни он начал говорить. Ну, у кого же еще как не у вас может быть такой смышленый сынишка?
- Вы мне льстите, группенфюрер. - сделал попытку выкрутиться Штирлиц. Мало ли в рейхе талантов?!
- Погодите-погодите, дружище! Я еще не все сказал. Вы знаете что произнес этот парень?
- Я бы на его месте сказал "мама". Нет?
- Хе-хе-хе! А вот и не угадали! Первыми его словами было: "Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!" Ну, что вы на это скажете, дружище?
ГЛАВА 4
Придя от Мюллера в себя, вернее, в свой кабинет, Штирлиц стал думать об огромном счастье, свалившемся на него так неожиданно и некстати. Подобный случай в его практике уже был. Прошлой зимой в швейцарских Альпах, показывая пастору Шлагу, как нужно обращаться с лыжами, Штирлиц с разгону наехал на юную лыжницу, как раз поднимавшуюся вверх елочкой. Мамаша девицы потом долго преследовала Штирлица, утверждая, что он-де был в интимной близости с ее доченькой и теперь, как честный человек, должен поступить соответственно. Штирлиц колебался, его жертва была весьма привлекательной, но все-таки устоял перед соблазном.
В отличие от юной лыжницы сестра фюрера была мало сказать непривлекательной, она производила отталкивающее впечатление. Низко посаженный зад, волосатые ноги, глаза-буравчики, бородавка на носу размером с вишню. Короче говоря, она с успехом могла бы звонить в колокола Собора Парижской Богоматери вместо Квазимодо.
Как ни крути, положение Штирлица было аховое. Он сейчас с удовольствием дал бы кому-нибудь в глаз. "Хоть бы Айсман зашел, что ли?" -подумал Штирлиц. Но Айсман не заходил. Тогда Штирлиц поехал в свой особнячок на берегу пригородного озера. Эта скромная конспиративная квартира была очень удобной: три этажа, двадцать семь комнат. Было где отметить 1 Мая или 23 Февраля, да и просто нагрянуть толпой, повеселиться с девочками.
Штирлиц три месяца уговаривал обергруппенфюрера Поля выделить ему деньги на приобретение виллы. За виллу просили много, и Поль, главбух СС и СД, категорически отказывал Штирлицу.
Штирлицу пришлось привезти сюда шефа - начальника политической разведки службы безопасности бригаденфюрера СС Вальтера Шелленберга. Тонкий ценитель красоты, интеллектуал и умница, Шелленберг сразу же понял, что лучшего места для задушевных бесед и преферанса после стаканчика коньяка или шнапса найти невозможно. Дом купили в тот же день, а вечером покупку обмыли.
***
Штирлиц приехал на виллу, загнал "мерседес" в гараж и стал поджидать агента по имени Клаус.
Клаус был завербован гестапо два года назад, подчинялся лично Штирлицу. Это был отъявленный негодяй и стукач, в общем, законченная сволочь. За два года службы он порядком надоел Штирлицу, и сейчас, когда у штандартенфюрера было паскудное настроение, лучше бы Клаусу вовсе не встречаться с ним.
Но Клаус не знал о неприятностях Штирлица и пришел вовремя. Они поболтали о том о сем, выпили коньяку. Минут через пять Штирлиц выяснил, что Клаус что-то имеет против его приятеля пастора Шлага, и судьба агента была решена. Дальше тянуть не было смысла.
- Хотите еще коньяку? - спросил Штирлиц.
- Хочу, - ответил Клаус.
Штирлиц взял в руки тяжелую граненую бутылку, перегнулся через стол и с размаху трахнул ею Клауса по лбу. Зрачки агента съехались к носу, потом разбежались в разные стороны. Кто его знает, о чем он думал в этот момент. Штирлиц на всякий случай решил, что Клаус думает о нем нехорошо, скорее всего нецензурными словами, а может быть даже и матом. Поэтому он еще несколько раз заехал бедолаге по макушке. Клаус с тихим шелестом выпал из кресла на пол и больше не шевелился. Штирлиц немного успокоился.
