Завернув за угол, он услужливо распахнул створку, пропуская гостей вперед. Юстина переводила недоуменный взгляд с охранника на отца и обратно. Оба отлично знакомы, причем Владик явно находится в положении подчиненного. Как? Почему? Откуда? И по поводу моста тоже неясно. Откуда отцу известно про камеры, ловушки и прочее? Похоже, сейчас не время спрашивать.

В первую секунду ей показалось, что в холле нет потолка – над головой мерцало и дышало, словно живое, звездное небо. Журчала вода, влажно пахло травой и землей.

– Погодите маленько, дождитесь, пока станет светло, а то непременно споткнетесь, – с затаенной гордостью посоветовал Владик, перемещаясь вдоль стены с фонарем в руках.

Юстина успела убедить себя, что они еще не дошли до настоящего входа, но тут охранник, озабоченно сопя защелкал выключателями, и действительность преобразилась. Плавно увеличивая яркость, зажглись невидимые светильники. Небо исчезло, зато возникли бесчисленные колонны, балконы, лесенки и газоны. Вдалеке, на пологом пригорке, обнаружилась невысокая, тонколистая рябина. Рдяно-красные, тяжелые гроздья гнули ветви к земле. Травяной ковер сбегал от корней дерева вниз, к середине… гмм… холла, зала, вестибюля? Ни одно название не подходило. Юстина про себя окрестила место, в котором они очутились, «пространством». У края газона, на пересечении взглядов, обнаружился монументальный, непонятного назначения пьедестал льдисто-серого камня.

Родитель окинул его удивленным взглядом, кажется, хотел о чем-то спросить, но передумал.

Издалека приглашающе светилась обойма из четырех каплевидных лифтов. Отец почти бегом направился к одному, девчонки за ним едва поспевали.

Длинный ряд кнопок на зеркальной панели. Владик выбрал «39» и кабина стартовала. Беззвучно набрала скорость, пол стремительно понесся вниз, и через секунду Юстине показалось, что на нее обрушилось перекрытие. И тотчас второе и третье. Она отшатнулась от прозрачной поверхности и невольно пригнулась. Смехнянка слабо охнула за спиной, Шоста вцепилась в хромированный поручень и зажмурилась. Отец покосился на девчонок, не глядя нащупал на панели какой-то значок. Стекло потеряло прозрачность.

Створки бесшумно разъехались, и Юстина робко шагнула на бетонный пол. В отличие от холла, здесь еще не закончили отделку. Свернувшийся петлями у стены кольчатый шланг, забытая упаковка потолочных панелей, несколько погнутых арматурных прутов возле одной из дверей… Гулкое эхо, тишина и пустота. Запах цементной пыли и нежилья.

– Всё доделывают, всё проверяют… р-работнички, – с хозяйственной сердитостью проворчал Владик.

Он проводил их до нужной двери, деликатно стукнул костяшками пальцев. Подождал с минуту, постучал громче. Отец покачал головой:

– Ее там нет. Можно открывать.

Охранник покосился на него с тревогой и сомнением, но возражать не стал. Послушно вставил в прорезь гостевую карту. Тихо щелкнуло, филенчатая дубовая дверь покладисто пропустила гостей внутрь. Со всех сторон вошедших окутал полумрак, только откуда-то издалека пробивался слабый рассеянный свет. Отец уверенно нашарил выключатель, по всей квартире вспыхнули светильники. Юстина на секунду зажмурилась и, ни на что не надеясь, позвала:

– Мама!

Тишина. Отец словно нехотя, не выпуская из рук автомат, двинулся вперед. Бросил на ходу:

– Побудьте здесь, лягушки. Владик, и ты с ними.

Обошел комнаты. Откуда-то из глубины квартиры протяжно и удивленно свистнул, поинтересовался:

– Это здесь какими судьбами?

– Андрей Андреич, да как же… боялись запылится, испортится. Лично приказали временно в апартаменты перенести, до официального открытия, – преданно отрапортовал из прихожей бледный Владик.

– Кто приказал? Карим Рашидович?

– Да!

– Варвара об этом знала?

– А как же! Мне и разрешение за ее подписью показывали.

– Она не удивилась, что сюда?

– Так она тогда не знала, что это ее квартира.

– А когда узнала? Ничего не говорила?

– Нет вроде.

– Ясно. Так, никого здесь, разумеется, нет. И Варвары в частности. Проходите, девицы. Только в гостиной ничего не трогайте!

Прихожая, коридор… двигаясь на голос, Юстина первой шагнула на травянисто-зеленый пушистый ковер и остановилась в изумлении. Сзади донесся сдавленный возглас. То ли Смехнянки, то ли Шосты, то ли обеих сразу.

В центре комнаты, почти до потолка, причудливым изваянием возвышалась тонкая рама черного металла. Плоскость внутри – сплошная, текучая, глубокого темно-синего оттенка. Не раз виденная на голограммах ткань иномирья. Ансамбль дополнял светящийся и мерцающий многочисленными огнями и диаграммами, экранами и пиктограммами пульт.

Перед гостями предстал во всей красе приведенный в «боевую» готовность Портал.

14

…Связь с другими странами после пандемии поддерживалась крайне недолго и через несколько месяцев прервалась раз и навсегда. Соседние города отвечали на вызовы немногим дольше. Жители Подмосковья частью переселились на «острова», частью сгинули в неизвестности. Первое время вертолеты рыскали в окрестностях и подбирали тех, кто выжил и сумел уцелеть. Таких оказалось немного. Когда закончилось топливо и винтокрылые машины не смогли больше взлететь, отдельные смельчаки принялись устраивать пешие вылазки. Мало кто из них вернулся обратно.

Экономика трещала по швам. Повсеместно царили нищета и голод, не хватало квалифицированных специалистов и грамотных управленцев. Цены на жилье упали до нуля – действительно, сколько может стоить то, что окружает тебя со всех сторон и не пользуется спросом? Зато цены на услуги, на все, что произведено руками и тем более на изготовленное на конвейерах скакнули до заоблачных высот.

Несколько лет мародеры наживались на разграблении брошенных домов. Впрочем, с появлением изобретательных, воинственно настроенных, а главное, постоянно голодных хищников этому выгодному и малозатратному бизнесу пришел конец. Теперь усилия каждого жителя были направлены на строительство как можно более неприступных и крепких стен вокруг «островов». В ход шли бетонные плиты, листы кровельного железа, колючая проволока. Материалов катастрофически не хватало, то здесь, то там образовывались бреши, мутанты прорывались за периметр. Люди гибли один за другим.

Через пару лет ситуация ненадолго стабилизировалась и даже немного улучшилась. Стены непрестанно приходилось ремонтировать, но от большинства хищников они более-менее защищали. Перестал грозить голод – выращенного на импровизированных делянках с избытком хватало на всех. Не деликатесов, разумеется, но нормальной, более-менее разнообразной еды. Немногие оставшиеся в живых предприниматели изо всех сил старались реанимировать заводы и фабрики. Удалось наладить выпуск компьютеров, кое-какой одежды, медикаментов.

Лет через пять обнаруженные на складах запасы древесины, пластика, металла, стекла и прочего почти закончились, и заводы снова встали. Тех, кто умел худо-бедно смастерить из подручных материалов кровать или сшить платье, еще можно было найти, но более сложные предметы обихода день ото дня становились все дороже и недоступнее.

Кроме всего прочего не хватало электричества. Ветроэнергетика и малочисленные солнечные батареи не могли решить проблем, горючее давно закончилось.

Городу грозила окончательная катастрофа… и тут появились ОНИ.

О судьбоносной, перевернувшей жизни москвичей встрече мало что известно. По рассказам немногочисленных очевидцев, в один прекрасный день среди брошенных домов ПО ТУ СТОРОНУ барьера показались три подозрительные личности. Пожилой мужчина, молодая женщина и худощавая старуха с гордо посаженной головой. Путники вели себя удивительно – не мчались в ужасе, не волокли раненных, не выглядели уставшими и голодными. Бедно, но опрятно одетые, вооруженные лишь недлинными клинками, все трое излучали мощную, спокойную силу.

Незнакомцы приблизились к одной из городских застав и вежливо попросили впустить. Дежурный охранник, напуганный странным поведением, загадочным акцентом, а пуще того диковинной, невозможно-треугольной формой ушей незваных гостей, ворота не открыл, а помчался за начальством. Внушающее опасения трио, по-прежнему не проявляя признаков нетерпения, беспокойства или агрессии, осталось снаружи.