"Да, невыносимо, - повторил Лёха. - Начал, блин, за здравие, закончил за упокой". Сидел он странно: сжатые добела в костяшках кулаки давили крышку стола, голова избочена, одна нога - заведена под стул. Его мутило, и внезапно замутило так сильно, что он метнулся - бросив Иркины вещи и свою барсетку, в туалет и долго дёргался в судорогах рвоты над унитазом. А умывался - при каждом вздохе в груди щемило, в позеленевшем лице - ни кровинки.. "Господи! От меня, наверное, смердит, как от трупа!.." - Джентльмен! Слинял без предупреждения, - прощебетала, встретив его в пустевшем зале Ирка. - Закажи мне мартини. - Мы не остаёмся. - А мне "до фонаря", но домой я не хочу. Придумай, куда бы нам обоим податься, чтобы был бильярд, потом мороженое, потом - нежные ласки. Он смутился определённости её предложения. - Я могу тебя отвезти, либо ты лови "левака". - Ну конечно же - подвезти! А ты - эвон - и губы раскатал, - она аж прижмурилась от удовольствия. - Отвезёшь меня до самого порога - и адью тебе, спокойной ноченьки! Сил уже не хватало - сердиться на неё. Ехал он невнимательно. Переулочками вырулил на Тверскую. Слева маячил Пушкин - от памятника и до площади левая сторона улицы Горького называлась "Бродвеем". В 92-м году - вдоль всего "Бродвея" цепочкой выстраивались "барахольщики", разрезая тротуар на два потока. На Тверской была первая коммуналка, которую Лёха расселил. Жильцы там все перессорились, и общего у них было только то, что необходимо разъезжаться. Каждого из них в отдельности Лёхе легко было обмануть, и он очень хорошо заработал на их квартире. Около "Интуриста" Лёха развернулся и доехал до Страстного - мимо Елисеевского магазина, которым в 20-х - нэповских - годах заправлял его двоюродный прадед, бесследно канувший "враг народа". На Страстном жила семья, на которую насели бандиты-азербайджанцы (был там какой-то старый долг), и Лёха помогал "азерам" распихивать её по дешёвым углам. Отца этой семьи, в спешке, они расселили неудачно - в той комнате, в которую его отправили, был прописанным ещё кто-то, какой-то зек, который вернулся с зоны и выгнал мужика к черту. Со Страстного - по Малой Дмитровке, он выехал на Садовое Кольцо, узнавая по дороге несколько домов. Вот в этом доме купил большую, хотя и запущенную квартиру академик, а на адрес квартиры было зарегистрировано около полусотни юридических лиц, и академика два года донимали всевозможными проверками. А вон из того дома человек продавал две комнаты и уезжал на ПМЖ в Канаду, а соседи были против, чтобы он продавал, и их пришлось "обрабатывать". А вон в том новые хозяева соорудили чуть ли не бассейн, а перекрытия были старые и всё рухнуло на нижний этаж, но ничего им за это не было... В конце Проспекта Мира - за "Северянкой" - он взял вправо - по улице Лётчика Бабушкина. Здесь было темно и пустынно, только впереди помигал зачем-то фарами встречный грузовик. Лёха сбавил скорость и его обогнала "Газель" с незакрытым и хлобыставшим позади тентом - съезжаясь с грузовиком - она вдруг шарахнулась в сторону, прокатив метров 20 по краю тротуара, а грузовик забрал влево - прямо на Лёху, лоб в лоб. Лёха увидел, отчего это произошло: по диагонали - с большим выхлестом вбок - торчали из кузова грузовика прутья арматуры, подвязанные тряпкой-флажком. АКП сослужила Лёхе иудину службу - слишком комфортно он ехал и не успел собраться: вывернул руль и - на тормозах - вмялся в железную раму автобусной остановки. Лобовое стекло наскочило на Лёху и гулко разбилось в ушах, чем-то тупым ударило в солнечное сплетение. Перед лицом взмахнула ощеренная когтями тигриная лапа. Лёха замотал головой, чтобы уклониться от неё, но в грудь была забита ватой, и он не мог ни дышать, ни сопротивляться. Когти острыми ножами - глубоко полоснули по его лицу, и Лёха очнулся. - Эй, мужик, а, мужик? Ты живой? - кричал кто-то. Хлопнула дверца, и грузовик уехал.
Лёха всегда думал, что не боится крови. Смотрел у Мишки Казанкова замочаленную от перезаписей подпольную кассету, на которой резали человеку пальцы, нос, уши, половые органы, потом - от уха до уха - располосовали горло - и нормально, вроде бы, бодрился, что в обморок не валит. А тут - ровно что обезумел. У Ирки - из разбитой головы - кровища, и не поймёшь - жива она или мертвая. Лёха снял с себя рубашку, но так растерялся (руки не слушались), что не смог толково перевязать - намотал кое-как, комом. У самого - тёплым стекало на брови и шею, но ему всё казалось, что это пот. Мысли чередовались яркими вспышками - и Лёха никак не мог зацепиться, что ему делать. Медлил он непростительно долго - пока в темноте не замаячила приближавшаяся "легковушка". Боль появилась только в приёмном "Склифа". Нестерпимая - заперекатывалась, запульсировала под черепом - не пошевелишься, не вздохнёшь. Ирку куда-то повезли. Лёха поплёлся следом, но его остановили и что-то с ним делали, и говорили ему что-то делать, а его всё беспокоила его боль, представившаяся вдруг в виде бильярдного черного шара, который нельзя сразу загонять в лузу, а надо сперва забить все другие шары, и тогда уже разделываться с ним. Он сосредоточивался, - силясь побыстрее играть партию, но его невидимый соперник ловко разводил шары по столу, и Лёха не мог попасть ни одним. Он смутно понимал, что и не попадёт никогда, что это кто-то надсмешничает над ним. "А почему бы и нет? Почему бы и нет? Почему бы и нет? Почему? Ведь это от бога нет никаких знаков, а от дьявола ежечасно. Надо высказать ему эту мысль..." Но дьявола рядом не было - смешно и стыдно было так ослабнуть разумом, чтобы поверить в него. Надир сочувственно улыбнулся Лёхе - тонкогубым вишнёвым ртом, - сожалея: "Тебя, Лёх, просто замучил твой черный шар, вот и грезится, что ни попадя. А ты подумай лучше о пятом шаре - ведь он - это ты сам и есть, Алексей Нестеренко, а что с тобой самим-то будет - тебе не интересно? Ты почитай, почитай, - кинул он Лёхе книжку. - Здесь написано, как тебе выиграть."
"И когда родился в Вифлееме Иудейском Иисус - воспрянул Сатана в надеждах своих, ибо как сможет Бог покарать грешников, если Сын Его среди людей (и погибнет от них), но Сам лишь человек, и не царь, и многих ли увлечёт за Собой?" "Закон же, о котором должен был возвестить Иисус, также обнадёживал Сатану, потому что закон тот был твёрже и чище прежнего завета, и значит, легче было отвращать от него людей, и жатва Сатаны с поля сего возрастала. Не только Бог возвеличится благодеяниями на земле, но и ад прославится во всей мерзости дел своих." "Ведь сказано уже было, что "нет в Нём ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нём вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умалён пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращаем от Него лицо своё; Он был презираем и мы ни во что не ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи и понёс наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижён Богом. Но Он изъязвлён был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нём, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих, как овца, ведён был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих... Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению, и к злодеям (Он) причтён был, тогда как понёс на себе грех многих и за преступников сделался ходатаем"... Итак, если Сын Божий будет гоним и распят, а Дьявол никем (не прогоняем) - разве не вырастет сила его в глазах смертных?" "А то, что искупит Сын Божий грехи людей, так разве не грешили они перед лицом Его и разве не будут грешить и впредь?" "И Дьявол захотел искусить Иисуса, чтобы укрепился Иисус в Духе Своём и не дрогнул в помыслах Своих. Сорок дней Он был искушаем от Диавола и ничего не ел в эти дни, а по прошествии их напоследок взалкал. И сказал Ему Диавол: если Ты Сын Божий, то вели этому камню сделаться хлебом. Иисус сказал ему в ответ: написано, что не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом Божиим. И возведя Его на высокую гору, Диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени, и сказал Ему Диавол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю её; итак, если Ты поклонишься мне, то всё будет Твоё. Иисус сказал ему в ответ: отойди от меня, Сатана; написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи. И повёл Его в Иерусалим, и поставил Его на крыле храма, и сказал Ему: если Ты Сын Божий, бросься отсюда вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе сохранить Тебя; и на руках понесут Тебя, да не преткнёшься о камень ногою Твоею. Иисус сказал ему в ответ: сказано: не искушай Господа Бога твоего. И, окончив искушение, Дьявол отошёл от Него до времени, но пошёл попятам за Иисусом." "И учил Иисус, говоря: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное, - и Сатана добавил, что ничтожен их голос среди людей, но велико их отчаяние, и не трижды, а тысячу раз по трижды откажутся они от Бога во дни отчаяния своего. Блаженны плачущие, ибо они утешатся, - и Сатана добавил, что (и те его), потому что много они найдут утешений от него, и немного от Бога. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю, - и Сатана добавил, что страхом победит их, ибо страх сокрушает веру. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся, - и Сатана добавил: возрадуемся и мы, ибо поиск истины - от Бога, но только людской разум будет вести людей на сём поприще; вознесём же людей в самомнении их, и все ко мне придут. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут, - и Сатана добавил, что за милостынями распылится большое, и значит не будьте милостивы, но будьте целеустремлённы - во славу Божью, единственно во славу Его! Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят, - и Сатана добавил: и эти мои, ибо как отличат они добро от зла, а дела Божьи - от моих? Движение всё под солнцем земным, но место, в какое идёшь - ничто, потому что изменится (оно), пока шёл. Откуда же знать им, слепцам, куда придут, к Богу или ко мне? Значит - всё суета, и живя грехом, тоже обретёшь Царство Небесное. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими, - и Сатана добавил, что мир утверждается силою, так будьте сильны и беспощадны - во славу Его, во славу Его, единственно во славу Его! Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное, - и Сатана добавил, что пусть изгоняют за правду, ибо гонимых будет Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить на Меня, - и Сатана добавил: моими устами и моей волей будут поносить и злословить о вас, и я поведу вас на гору распять Его. Чего же вы верите ничтожным Его чудесам, но не верите великому чуду, что я безнаказанно поношу Его? Лицемеры! За немощным поводырём идёте и тешите себя небылицей, что выведет вас! Разве Он избавит вас от горя, если Сам пришёл разделять его с вами? Придите ко мне, и станете выше Его, и горе забудется!"
