Ужина Дина не приготовила. Лёха спустился до магазина - принёс персиков и бутылку красного. Вечер не клеился. Лёха был хмур и рассеян, и Дина - умница - не тормошила его, сразу уловив его настроение. Они хотели пойти в театр - но получилось, что она напрасно битый час подкрашивалась и принаряжалась. - Ты на кого училась? - ни с того ни с сего спросил её Лёха (хотя знал и сам прекрасно). - И чего тебе не жилось в твоей Костроме? - Так работы нет - что тебе повторять? Детей ведь учить - полдела. Надо вдобавок журналы вести, анкеты для общешкольных отчетностей, тетрадки грёбаные - проверять. А платят - подачки. - А здесь лучше? И как тебя не мутит - и от меня в том числе? - Ну, тебя сравнивать - ты младенец. Я приезжаю к одному - он мнётся, мнётся - аж лицо в купоросных пятнах. "Что нужно? - говорю. - На кой нам твой стыд, если ты удовольствие хочешь получить?" "Копро" хочет. На "копро"... По-дожди, Лёш, и тебя на чего-то особенное потянет. - Я не свихнусь. Такие - не люди, черви из нечистотной ямы. - Почему? Тебе же нравится что-то, а другим нравится другое. У всех по-разному. - Отстойная у тебя философия. Знаешь, чего мне действительно хочется? Я в классе пятом учился - рассказ читал - то ли Хемингуэя, то ли Синклера. Про Америку в начале 20-го века, с конвейерным производством, дроблением труда на операции. Работал на одной фабрике мальчик - завязывал узелком ленточки на упаковках. Насобачился так, что двойные нормы перекрывал. Изо дня в день - автоматом - связывал, связывал, связывал... Зимой - света не видя, потому что начинать надо было затемно, а заканчивать поздним вечером; летом - в духоте. На всю фабрику прославился. На его зарплату - мать надеялась из младшего брата бухгалтера сделать, чтобы семья их окончательно на ноги поднялась. И вот - тянулся он, тянулся в жилу, и вдруг пропал. Вышел на работу, но не дошел, а пошёл на железную дорогу, залез в товарный вагон и поехал - куда повезут. А мимо - несётся бескрайний мир, которого он от роду не видел, потому что глаз не поднимал от своих узелков - нельзя было рисковать лишним центом. И я, хоть и не на фабрике вкалываю, - чувствую, что упускаю что-то, что всё "не то". - Но причём тут моя философия, причём тут я? У тебя, милый, в огороде бузина, а в Киеве дядька. - Вот-вот-вот. У тебя просто не было этого. Мне, Дина, часто хочется уехать - в глухомань, в Тынду в какую-нибудь - пауком забиться, а дальше хоть трава не расти. И почему-то кажется, что так будет очень хорошо, хотя я знаю, что ничего хорошего не будет. - Влюбиться тебе надо по-настоящему. Чересчур много мыслей наплодил у себя. А я - какая твоей наречённой замена? - она помолчала, выбирая из вазы непомятое яблоко. - Ну да авось ничего. Допивай вино - и в кроватку, развеешься. У меня изнылось внутри - так тебя хочется. "Вечная её ложь, - с раздражением подумал Лёха. - Зачем? Не только отдаёт себя - ещё и зазывает, чтобы воспользовались ею?"
IV
У Лёхи это случалось - одолевала слабость духа: томился, маялся, на ум налезала всякая дрянь, и, кажется - выстлана тою же дрянью вся жизнь. В этот раз - Дина не отвлекла его, он и назавтра был не весел. Самому себе Лёха объяснял это "накопившимся балластом". Живя с Оксаной, он забегал с ней в церковь - скинуть его с плеч долой - и выстаивал без мыслей (молитв он не знал) - пока не сгорала в огарок свеча. Сама обстановка нравственно бодрила его - точно так же, как бодрили папироски с травкой или задушевные песни. В бога - Лёха не думал - верит он или нет: заходя в церковь - пожалуй, что и верил, но в основном - смеялся не без издёвки. Во время своей учебы, на втором курсе - замытаренный "вышкой" - встретил он в институтской столовке сокурсника Надира Латыпова - рослого татарина с форсовой, стриженной в клин бородкой ("преподы" бородатых шпыняли). - Привет, - улыбнулся Надир тонкогубым ртом, протискиваясь рядом с Лёхой в очередь. - Видок у тебя неважный. Сели есть - Надир без предисловий, без Лёхиной подачи - закрутил свою излюбленную шарманку: - Лёх, а ты не думал изменить свою жизнь? Ты не обращал внимания: кого ни спроси "как дела?" - "нормально" - отвечают, "всё ничего". А что "нормально", что - "ничего"? Просто похвастать нечем - обыденно, пресно, однообразно. - Не у всех так, - ответил Лёха, чтобы что-нибудь ответить. - У всех, Лёх, у всех, - обрадовался возражению Надир. - Они без бога в сердце живут, у них цели нет. Надо непременно побывать там, непременно тут, отдохнуть; там подсуетиться, ещё где-то; здесь поучаствовать. А смысл? А дальше? Без Бога так и не поймёшь, зачем эта беготня. "Если пребудете в Слове Моём - познаете истину, и истина сделает вас свободными" - вот что Он говорил. Богу безразлично, кто ты - христианин, мусульманин, русский, не русский, но ты с Ним - значит ты спасенный человек. Поступай по Его заповедям - и увидишь, как легко тебе заживётся, когда тебя поведёт Бог. Он будет думать о тебе: "Вау! Как круто, что Алексей со мной, как хорошо, что он не хочет попасть в ад, а хочет попасть в рай. Он отличный парень!" Иисуса - ты знаешь - распяли за то, что он любил людей. Я читал о его мучениях - бр-р, мне было страшно. Но к счастью, он не мог умереть - он воскреснул и вот что он сказал в Библии: "Вникай в себя и в учение, занимайся им постоянно, ибо так поступая, и себя спасешь, и слушающих тебя." И ещё: "Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день". И ещё: "Ибо что пользы человеку приобрести весь мир, а себя самого погубить или повредить себе?" - Впустую ты сеть развешиваешь, - поухмылялся Лёха, собирая тарелки. Над Надиром откровенно потешались; Лёха не был исключением - слишком разнились они с ним. Надир поверил после того, как погиб его приятель. Впервые - задумался о жизни вообще, но кругозор был узок, и он схватился за первую же - под рукой - подпорку для души - за Библию. Мысль, что нужно помогать людям, поразила его. Он бросил учебу, родителей, работал на фирме, принадлежавшей его Церкви, недоедал, недосыпал - поддерживая, чем можно, других, более бедных ребят. Лёха тоже окунался в извечные темы, но честолюбие его незыблемо парило над всем. Попробуй, добейся чего-нибудь, помогая встречным и поперечным! Обдерут донага и порскнут восвояси. Бог был гипотезой не полезной - Лёха и относился к нему, как к безделице.
