Наконец, следует заметить, что углубленный интерес к исследованию психической жизни никогда не являлся для Кьеркегора самоцелью. В его так называемых "психологических" произведениях анализируются негативные состояния духовной жизни: страх, тревога, досада, беспокойство и т. п. И это не случайно. Кьеркегор рассматривал их в качестве решающей силы в обращении человека к христианству, да и к религиозной вере вообще. Но все дело в том, что экзистенциалистское истолкование негативных психических состояний на этом не завершается. Уже в "Понятии страха" эти экстремальные состояния оцениваются им как исключительно важные в жизни человека лишь в той мере, в какой в них способна нравственно проявиться его свобода. Проявиться же нравственно - то есть в соответствии с божественным словом и божественной волей - она может только негативно по отношению к психическому. Ведь любое, даже вполне самобытное явление человеческой психики принадлежит сущему, а не божественному, запредельному и потому оказывается ловушкой. Бог требует от верующего максимума его "человечности", а это означает на языке Кьеркегора - не-предмет-ности, свободы от причинной, природной и социальной зависимости. Тем самым этическое учение Кьеркегора усматривает в личности истинно человеческое содержание лишь постольку, поскольку ей удается преодолеть состояние, когда свободный моральный выбор жестко обусловлен - пусть даже и собственной психикой человека, ее объективными природными особенностями. Из этого, между прочим, следует вывод, что этике Кьеркегора свойственно не нагнетание и культивирование страха, тревоги и беспокойства, но, напротив, требование ясного осознания личной ответственности за выбор и готовности противопоставить им "всю тотальность" своего Я. Потому и всевозможные, часто ошибочные поступки человека являются в конечном счете продуктивными, так как позволяют ему испытать реальность собственной свободы и в полной мере ощутить свои внутренние границы. Оказывается, ему действительно дано многое: он обладает чем-то конкретным и ему есть чем распорядиться. При этом исходная аксиома христианства, гласящая, что источником всего истинно доброго в человеке может быть только Бог, а все собственно человеческое изначально греховно, принимается тут без каких-либо оговорок.
Безусловно, "Болезнь к смерти" - книга о нравственности, о том, что понимает под нравственностью христианство. И вместе с тем - это психологический трактат, в котором дана своеобразная типология человеческого поведения. Как исследователь человеческой души, Кьеркегор предстает удивительно тонким наблюдателем и злободневным мыслителем. Его аналитические выкладки и жизненные впечатления о мотивах человеческих поступков, особенностях характеров и ценностных ориентации поражают точностью и скрупулезностью описания, а также последовательностью в их нравственной оценке. Свою эпоху Кьеркегор обвинял в моральной скудости, философские системы - в этическом безразличии, а большинство современников - в бездуховности. И потому он полагал, что такое общество нуждается прежде всего в моральной корректировке, которая должна пронизать собою всю его повседневную жизнь.
Для Кьеркегора альфа и омега христианской этики - это догмат о первородном грехе, об изначальной и неустранимой ничтожности человека перед Богом. Но именно эта негативность человеческого бытия в отношении к абсолютному добру, каким является Бог, признается автором "Болезни к смерти" и в качестве онтологической предпосылки его нравственной наполненности. И потому христианская этика, согласно Кьеркегору, есть не что иное, как "моральная диалектика": осознание собственной греховности становится единственной отправной точкой движения человека к добру. Отсюда же берет начало одна из центральных идей "Болезни к смерти": противоположностью греха является не добродетель, а вера. Только Бог источник доброго в мире, и потому нравственность может состоять только в том, чтобы быть с Богом: как учит Кьеркегорова диалектика греха, нравственность - всегда лишь следствие веры.
Подобная установка прямо указывает на преемственность экзистенциалистской интерпретации нравственного выбора с концепцией свободы воли у Мартина Лютера. Надаром в "Понятии страха" трагическое самоосознание и самоопределение человека по отношению ко всему земному признается единственно нравственным и истинно христианским. Этот взгляд Кьеркегор обосновывает, последовательно экзистенциалистски истолковывая и другие основополагающие христианские догматы; о боговоплощении, об искупительной жертве Иисуса Христа, о воскрешении... Итогом стало определение человеческого существования как неизбежного отчаяния - осознанного или значительно чаще - скрытого. Однако своеобразие Кьеркегорова подхода к традиционной в христианстве теме "временности" или "конечности" жизни состоит в том, что отчаяние расценивается одновременно и как единственная возможность прорыва к Богу.
Отчаяние - лишь оборотная сторона догмата о первородном грехе, содержание которого - в моральной императивности религиозной веры. Поэтому тотальность отчаяния - это лишь следствие тотальности греховной природы человека ("никто не свободен от отчаяния"). Тем не менее Кьеркегор посчитал необходимым подробно рассмотреть различные типы жизненных позиций и человеческих характеров, повсюду обнаруживая признаки отчаяния и меру его проявления. Точнее, он уже начинает свой анализ, исходя из наличия двух основных видов отчаяния: осознанного и неосознанного.
Принимая во внимание христианское определение человеческой сущности как греховной, можно понять, почему автор "Болезни к смерти" считает человека, лишенного рефлексии самосознания или же безразличного к выяснению вопроса о смысле собственного существования, этически неразвитым, "естественным". Как наиболее распространенный, массовый тип, он являет собой пример отчаяния скрытого и - по этой причине - весьма далекого от спасения. Ведь до тех пор пока "эстетик" [1], как еще называет его Кьеркегор, не придет к осознанию своего положения в мире как отчаянного, не появится и надежда на спасение; между тем время идет, и шансы обрести свое истинное Я уменьшаются.
