1384 след.

... должно //мстить за друзей, а не плакать бесплодно. - В этом афоризме заключена главная заповедь древнего германца.

1432 след.

Убийство тритона - не характерный для Беовульфа поступок. Его враги могучие чудовища, носители вселенского зла. В этом смысле Беовульф - идеальный эпический герой. Поразить же стрелой тритона мог кто угодно.

1456 след.

Унферт (сын Эгглафа) вручает Беовульфу свой меч Хрунтинг (это название значило что-то вроде "пронзающий"). Из высокомерного задиры он становится сначала молчаливым свидетелем триумфа героя (на пиру в Хеороте), а потом его другом, но неприязнь поэта к нему не проходит, и он пользуется случаем заметить (1469 след.), что не ему дано стяжать славу в битве с чудовищем. Да и меч окажется в решающий момент бесполезным (ср. прим. к ст. 500 след. и 1807 след.).

1485

Сын Хределя. - См. примечание к ст. 376.

1516

...при свете огня, в сиянье // лучистого пламени... - Свет в подземном или подводном зале, т. е. там, где ему неоткуда взяться,- довольно часто встречающийся фольклорный мотив. Следует иметь в виду, что в устной поэзии, к которой по жанру принадлежит "Беовульф" (даже если поэма была сочинена и записана грамотным автором), всегда есть темы, т. е. ясно прослеживаемые и обычно традиционные сюжетные блоки. Существовали специальные приемы, позволявшие слушателям понять, что эпизод, связанный с той или иной темой, закончен. Появление света (иногда восходящего солнца, как в состязании с Брекой, иногда полуволшебного снопа лучей) служило именно этой цели. Ср. свет в ст. 1570, знаменующий конец сраженья.

1522

Луч сражений - кеннинг для меча.

1569

...герой возрадовался! - Беовульф вновь оказался победителем, но эта победа далеко не так блистательна, как предыдущая: ему не помогли ни Хрунтинг, всегда верой и правдой служивший в битвах, ни сила рук, погубившая Гренделя. Он с трудом сбросил чудовище со своей груди, и лишь гигантский меч, на который ему указал Господь, решил исход дела (ср. примечание к ст. 2702 след.).

1591 след.

За обеими схватками Беовульфа наблюдают люди, способные судить о происходящем лишь по косвенным свидетельствам: в первый раз это даны, слышащие грохот в Хеороте, теперь - воины на берегу. Реакция зрителей - как бы эхо событий; благодаря ей, описание делается более разносторонним и достоверным.

1692

Род гигантов. - В ст. 113 тоже упомянуты гиганты, которые вместе с другими чудовищами были истреблены потопом.

1694

...и сияли на золоте руны ясные... - Первая известная нам германская письменность - руническая. Руны, т. е. буквы этого письма, представляли собой сочетания вертикальных и диагональных штрихов. Руны вырезались на дереве, камне и стали. Первоначально они были не только знаками письменности, но и орудиями колдовства. От скандинавских народов сохранилось очень много рунических текстов, от англосаксов - значительно меньше. На рукоятке меча, принесенного Беовульфом со дна моря, были изображения библейских эпизодов и надпись рунами.

1709

Херемод. - См. примечание к ст. 901 след.

1743

Губитель - дьявол.

1769

Пять десятков зим. - На протяжении всей поэмы подчеркивается, что Хродгар стар, седовлас и умудрен долгими годами жизни. Русскому читателю он напоминает царя Берендея. Но у него два малолетних сына (и никаких детей от более ранних браков), так что преклонный возраст Хродгара - скорее литературный прием. Он так же условен, как и все хронологические вехи в поэме, например то, что после нападения Гренделя Хеорот простоял пустым двенадцать пет.

1788

...лучше прежней была изобильная трапеза... - Эта краткая фраза исчерпывает описание второго пира. Повторение речей и застольных бесед было бы здесь неуместным. Беовульф сделал все, что ему было предназначено сделать у данов, и эпизоды, следующие за напутственной проповедью Хродгара (кроме подношения даров), приведены больше ради цельности композиции, чем по внутренней необходимости. Само собой разумеется, что сцена основного пира не могла быть перенесена сюда, поскольку после расправы над Гренделем нельзя было предвидеть, что самое худшее еще впереди.

1801

Ворон. - Обычно в древнегерманской поэзии ворон и волк ждут исхода битвы, чтобы наброситься на трупы (см. подробнее примечание к ст. 3024 след.). Они всегда вводятся для придания мрачности эпизодам сражений, но здесь чернокрылый ворон - вестник утра. Ср. имя франкского воина Дагхревна (ст. 2500), которое значит в переводе "ворон дня".

1807 след.

И тогда повелел он ...добросердый муж. - Так заканчивается линия Беовульф - Унферт. Беовульф возвращается домой, увенчанный славой. Унферт остается с мечом Хрунтингом, который, подобно ему самому, грозен с виду, но ненадежен, хотя Беовульф и прощает великодушно мечу эту слабость, как еще раньше простил выходку его хозяина (ср. 500 след., 1456 след. и примечания 500, 1456).

1830

Хигелак, //хоть и молод... -Как и дряхлость Хродгара, молодость Хигелака вызывает сомнения. Во всяком случае, у него уже замужняя дочь (см. ст. 2997).

1832

...он поможет мне словом и делом... - Беовульф настолько близок Хигелаку, что может без предварительной договоренности дать такое обещание от имени своего конунга. Хигелак и Беовульф (дядя и племянник) так же правят гаутами, как Хродгар и Хродульф - данами.

1836

Хредрик - старший сын Хродгара (см. ст. 1189, где оба его сына: Хредрик и Хродмунд - названы по именам).

1852

...лишь бы сам ты // престол не отринул! - Эта фраза, как очень часто в поэме,- намек на будущее. Беовульф действительно переживет Хигелака, и вдова конунга предложит ему корону, но Беовульф откажется принять ее (ст. 2373 след.).

1861

Лебединой дорогой. - См. примечание к ст. 200.

1888 след.

Сцена возвращения Беовульфа очень похожа на сцену прибытия (ст. 210 след.).

1925 след.

Хотя поэт и рассказывает о доме Хигелака и о его молодой и разумной жене, это описание гораздо более суммарно и неопределенно, чем описание дворца и семьи Хродгара. Датский двор - фон для подвигов героя, и все там вызывает пристальный интерес. У Хигелака же ничего существенного не происходпт, а сами по себе бытовые детали были совершенно безразличны древнеанглийским авторам. Даже Хюгд, скорее, расхваливается лишь для того, чтобы уравновесить предыдущие части и чтобы портрет умной, гибкой и прозорливой Вальхтеов не оказался единственным в своем роде.