Почти тут же мне позвонила Лариса, с которой у меня за время ее брака с Володей сложились вполне приличные, даже полу-приятельские отношения и поинтересовалась:
– Слышала сногсшибательную новость? Мой бывший женится на этой вобле…
Женщины по природе добры и благожелательны. С моей точки зрения, самой Ларисе не повредило бы некоторое ограничение в еде и регулярные занятия спортом, но я ей никогда об этом не говорила. Марина же к тридцати с лишним годам сохранила девически изящную фигуру. В общем, как в популярном телефильме: «Девушка стройна, мы скажем: «Мощи».
Впрочем, эти две женщины были во всем противоположны: изысканно-элегантная брюнетка Марина, в неброских и скромных туалетах и с единственной слабостью к тяжелым серебряным перстням с камнями и без оных, и разодетая в пух и прах рыжая Лариса, у которой все было чересчур ярко, чересчур модно и показушно-дорогое. Противоположности, как видно, далеко не всегда сходятся.
– Слышала, – ответила я. – Ты переживаешь?
– Вот еще! – хохотнула Лариса. – Все, что мне было нужно, я получила. Володенька платит по моим векселям: полагаю, что эта женитьба – компенсация за мое трудоустройство.
– А если это любовь?
– Не смеши меня, Володя не способен любить кого бы то ни было, кроме себя самого. Вот тут действительно настоящее чувство – даже не любовь, а самозабвенная страсть к себе, единственному.
– Допустим. Но, во-первых, почему же он тогда на тебе женился? По расчету? Или по глупости?
Ответом мне было молчание. А я еще добавила:
– И почему ты решила, что речь идет о Володиной любви? Это Марина его любит чуть ли не со школьной скамьи.
– Вот стерва! – с неподдельной страстью отреагировала Лариса. – А я ее в своем доме принимала, думала – старая Володина подруга. Вот и верь после этого женщинам.
– А ты и не веришь, – от души расхохоталась я. – Ни женщинам, ни мужчинам. И, наверное, правильно делаешь. Между прочим, сама виновата: зачем мужика отдала? Кстати, поделись профессиональным секретом: как тебе удалось так выгодно обернуть развод? Сплошной выигрыш…
– Просто повезло, – отрезала Лариса, в принципе, довольно откровенная, чтобы не сказать – болтливая.
И не пожелала больше говорить на эту тему. Меня это удивило: девушка обычно со вкусом распространялась о том, как ей удалось купить что-то первоклассное по цене второго сорта или заставить кого-то оказать ей дорогостоящую услугу практически даром. А тут – как воды в рот набрала…
– Приехали, милые дамы, – оторвал меня от воспоминаний Володин голос. – Вот моя деревня, вот наш дом родной…
Н-да, действительно давненько я здесь не была. Прежней деревни просто не было, а был поселок из разновеликих и разномастных коттеджей, каждый окруженный собственным забором в зависимости от вкусов и средств хозяев. Наша машина подъехала к высокому дощатому забору, явно новому и покрытому чуть ли не лаком «под красное дерево». Ворота, правда, были без дистанционного управления: Марина вылезла из машины, отперла неприметную калитку справа от ворот и вошла внутрь. Я поволоклась за ней, в машине, как только она остановилась, стало нестерпимо душно и жарко.
Пока Маринка отпирала ворота, я с любопытством оглядывалась по сторонам. Старый, заросший буйной крапивой-лопухами и кривыми древними яблонями участок совершенно преобразился. К дому за пышными кустами то ли жасмина, то ли сирени, вела мощеная камнем дорога – к открытому гаражу сбоку от дома. Более узкая, но тоже мощеная камнем дорожка огибала дом и разбегалась во все стороны по безукоризненным газонам, глядя на которые нельзя было даже заподозрить сравнительно недавнее существование там грядок с клубникой и петрушкой-морковкой. А посередине всего этого великолепия красовался псевдояпонский прудик с красным горбатым мостиком и маленьким водопадом. Картинка из журнала «Красивые дома», ни больше, ни меньше.
– Любуешься? – услышала я за спиной голос Марины. – Это еще цветочки. Ягодки в доме произрастают.
– Банк ограбили? – пошутила я.
Как выяснилось, пошутила крайне неудачно. Худое, подвижное лицо Марины как-то застыло, а губы и скривила горькая гримаска. Мне стало не по себе: неужели мой старинный приятель вляпался в какой-нибудь криминальный бизнес? Переводчик с русского на английский? Типичная кабинетная крыса? Что-то тут не срасталось.
– Пойди посиди у прудика, отдохни, – потянула меня за руку Марина. – Или хочешь сначала дом посмотреть? Придут родители, сядем за стол. Мама со вчерашнего дня к твоему приезду готовится, из кухни не вылезала.
Мысль о еде меня, честно сказать, не вдохновила. Вообще последнее время мой и без того скромный аппетит как будто исчез, я если и ела что-то, то за компанию или по рассеянности. К тому же голова болела все сильнее, даже черные точки перед глазами начали мелькать.
– Ты что такая зеленая, Светуля? – спросил меня неслышно подошедший Володя. —Укачало в дороге?
Я хотела ответить, что меня в принципе не укачивает, но тут у меня перед глазами все поплыло и я рухнула в абсолютную безмолвную черноту…
Очнулась я в совершенно незнакомой мне комнате, довольно большой, с камином, мягкой мебелью и огромным телевизором. Откуда-то доносились приглушенные голоса, а рядом со мной на пуфике сидела маринкина мама, Софья Михайловна, и внимательно вглядывалась в мое лицо, одновременно считая пульс.
– Здравствуйте, тетя Соня, – чисто машинально поздоровалась я. – Где это мы?
– Ты у нас на даче. Вспомнила?
– Мы же в дом не заходили, – попыталась я напрячь мозги, что тут же вылилось в очередной прилив головной боли.
– И часто у тебя так? – спросила меня тетя Соня.
– Так – впервые, – честно ответила я, стараясь меньше шевелить губами. – Но головные боли вообще-то замучили.
– К врачам ты, конечно, не обращалась, – уверенно констатировала маринкина мама.
Я вяло пожала плечами. Болит голова – прими таблетку, а у наших врачей только два диагноза: жив или мертв. Афоризм этот принадлежал моему мужу Валерию, который эскулапов, мягко говоря, не жаловал. Правда, и таблетки принимал крайне редко. Правда, впрочем, и то, что я уже три дня – вдова…
– Сейчас я тебе дам болеутоляющее и успокоительное…
– Я вроде не нервничаю.
– Но стресс-то у тебя, безусловно, есть.
Наверное, есть. Все-таки смерть мужа, да еще скоропостижная, очень весомый повод для стресса. Слез у меня не было – уже не было, я их все выплакала в первые же сутки, поскольку вообще не склонна к такому проявлению эмоций и запас этой соленой жидкости у меня, судя по всему, ограничен.
– Отлежишься немного, а потом поедим. Я твои любимые пирожки испекла.
Увы, мысль о еде на сей раз вызвала у меня только приступ тошноты, причем это было заметно невооруженным глазом.
– Да что с тобой, деточка? Ты случайно не беременна?
Я покачала головой. Вот уж чего нет, того не может быть. Наши супружеские отношения с Валерием прекратились полгода назад, как только он ощутил первые признаки недомогания. Точнее, самый первый признак – мужскую несостоятельность. Валерий приписал это возрасту и стрессам. Я же… да что греха таить, просто не придала особого значения. Муж меня любил, я любила его, а все остальное… Не такое уж большое место занимал секс в нашей жизни и дот этого.
– Сильно смахивает на токсикоз, – заметила тетя Соня. – Или…
Она замолчала.
– Или на что? – пробилось через головную боль мое природное любопытство.
– Или на сильное отравление. Что ты ела в последнее время?
– Ничего, – абсолютно искренне ответила я. – Только кофе пила и курила.
– Спиртное?
– Нет. Я его вообще плохо держу, а в эти дни…
– По уму надо бы тебя положить в больницу на обследование.
– Лучше сразу в морг, – мрачно ответила я. – На больницы у меня идиосинкразия.
Тетя Соня могла бы мне сказать, что в морг я при таком отношении к собственному здоровью уж точно попаду, причем довольно быстро. Но она промолчала, поскольку всегда была в высшей степени тактичным человеком. Только вздохнула и поднялась.
