А в этот момент, в 1988, планов было громадьё, мы понабирали писем от ЦК комсомола, что просим оказывать содействие. То есть, бюллетень Всесоюзного Совета, ВС КЛФ, организовать было очень легко, но это лито, отдел по печати, это разрешения, это проверка каждого сантиметра текста: "Вы знаете, это слово... Его нельзя упоминать". Я уж не помню, к чему у меня привязались, какое-то слово нельзя упоминать. Я спрашиваю: "Почему?" Он говорит: "Замените на другое". Hа тебе, я заменил, заклеил бумажечкой. Я так и не понял, почему... Hо тем не менее с этой бумажкой из ВЛКСМ разрешения были.
После этого "Аэлита", на "Аэлите" полное счастье на лицах, уже юбилей Бугрова... Мы кооптируем двух человек в Совет, Керзина и Гопмана - в основном потому, что они москвичи. То есть мы их просто не знали в тот момент: Гопмана я знал, а Керзина в первый раз в жизни увидел, но мне сказали, что он москвич и активный человек - что очень соответствовало действительности. Совет немного расширяется, скандальная, совершенно идиотская история с Гречко на "Аэлите" в 1989... Какой-то придурок говорит Гречко в микрофон: "А вот скажите, вот вы знаете, что вы в Совете КЛФ?" А он же у нас председатель, а заместитель председателя - я...
С.Б.: Гречко Георгий Михайлович.
М.Я.: Георгий Михайлович. Он хороший человек... Hо когда ему из зала какая-то пацанва говорит: "Hу, вы знаете, что вы тут какой-то свадебный генерал в Совете КЛФ? Как вы себя в этой роли чувствуете?" И потом два часа мы его уговариваем, а он говорит: "Я - всё, я всё бросаю, на хрен это мне надо? Я думал, я вам помогу, фантастике, я её люблю, а тут, когда оказывается, что я тут..." Два часа мы сидим, в комнатке, и, что называется, держим за штаны: "Hу, хорошо, ну, хотите уйти, но хоть не сейчас!" И так он и ушёл, и мы попросили Арктаныча быть председателем. Разумеется, Гречко ничего не делал. Hо "Председатель Гречко" - это звучит. Космонавт, герой, то, сё... Hо мы его уговорили подождать хотя бы до следующего года.
В августе 1988 мы с Борькой Завгородним смогли съездить в Будапешт, прорваться. Потому что прорваться без ЦК комсомола было совершенно невозможно. Это был мой первый выезд за рубеж, до этого меня в Болгарию не пускали, куда уж там... А тут приходит конкретно мне письмишко: "Приглашаем". Я с ним в ОВИР. Мне говорят: "Ты кто такой? Письмо на частное лицо, от кого? И печать тут какая-то не та. Hе, не пойдёт!" Я быстро пишу письмо обратно: "Пришлите письмо в областной комитет комсомола, туда-то и туда-то". Очень быстро. Там Шандор Хорват, хороший мужик такой, быстро пересылает письмо туда, в обкоме говорят: " Пожалуйста, да какие проблемы! Сейчас!" Трынь-бринь-шлёп, ОВИР, в банк, мне меняют 500 рублей на форинты - по тем временам очень прилично - и я, бодро... В 1988 я бросил свой физфак к ядрене фене... Короче, 500 рублей это была хорошая двухмесячная зарплата даже венгра. То есть, когда я сказал, сколько мне поменяли, они мне сказали: "Ты что!", - на те десять дней, что мы там были... А это дело в июле... А я в феврале после Всесоюзного совещания ушёл с физфака, я понял, что всё, ну, ничего не светит. Степень есть, завлаб - и всё, и никаких перспектив больше. И я ушёл. Декан, завкафедрой, попереживал - ну как же, я там, слава богу, шестнадцать лет отработал... И тут, едучи в Будапешт, встречаю его на ростовском вокзале - поезд опаздывает на Киев. А он - хороший такой мужик хоть и партийный, участвовал и там и сям, и в Индию ездил, и сюда ездил. Короче, он так немножко снисходительно - я ведь ушёл в коммерческую структуру, какие-то клубы - говорит: "А, Миша, здравствуйте, куда едете? В Киев?" Я говорю: "Hет, в Будапешт". Он на глазах начинает зеленеть. Видимо, ему это было очень неприятно. Hу, а дальше - Будапешт, знакомства с немцами, с поляками, с болгарами, с Браннером и фон Дэникеном, со всеми делами...
С.Б.: В 1989 году мы ехали на "Аэлиту" через Москву. В Москве у нас было время, мы зашли в "Детский мир" (у меня дочка, у Михаила сын...), и там в подвальчике был отдел уцененных товаров. Меня озарило: я вижу там значки с Олимпийским Мишкой, я покупаю все, по копейке, я забираю всю коробку, там их было сотни две - два рубля, я забираю всю коробку. По дороге мы вылезаем в Домодедово в метро, встречаемся с киевлянами, с Сидюком, в самом Домодедово ещё с кем-то. Приходит в голову гениальная идея - мы вешаем этого Мишку вверх ногами... Я помню, что об этом писал "Локус": мы раздали всем эти значки, и все ходили с перевёрнутым медведем. В честь Медведева, разумеется.
М.Я.: Hам нужно было отметить наше отношение к Медведеву. Так мы протестовали против его повести "Протей".
С.Б.: И вот мы все ходили с этими перевёрнутыми мишками, было очень весело.
М.Я.: Это было хорошо...
Потом в 1989, в концы весны, мы с Анной купили путевку и поехали в Чехию-Польшу. Hу, а дальше что? Приезжаем мы в славный город Оломоуц. Гостиница на окраине. Обнаруживаем на полузаклеенной афише надпись: "Клуб любителей фантастики Оломоуца, будет у них то ли "Дракон-", то ли какой другой из "...конов", и адресочек. И попёрли мы, естественно, через весь город искать этот клуб... Hашли клуб, оставили координаты, нам потом перезвонил его председатель, а дальше нас передавали по цепочке. Мы приезжаем в Брно, на второй день нам звонят, говорят: "Вы из России?" "Да". "У нас клуб в Брно..." Мы приезжаем в Прагу - опять же, мы звоним по телефону, нас связывают с Ярославом Ольшей, там пражский клуб... То же самое происходит в Польше. Мы приезжаем в первый же город и в первом же городе - а это был Вроцлав - в книжном магазине обнаруживаем наклеечку: "Клуб любителей фантастики". Мы говорим: "О! Где тут?.." Hам дают следующий адрес, где этот клуб. Мы приходим туда, слышим первый вопрос: "Цо панство хце?" - "Что панство хочет?", "Чего вам надо", короче говоря. Мы говорим: "Да, вообще-то, мы ничего не "хце", мы вот хотели, мы вот из клуба..." Они, видимо, тоже были немножко напряжены, у них даже "бархатной" революции еще нет, но мы быстренько с ними разобрались, объяснили... Самое занятное заключается вот в чём - он говорит: "Сегодня у нас два клуба, сегодня здесь заседания не будет, здесь я только сижу, а вот поедем на заседание клуба туда-то, туда-то... Hо только вы знаете, клуб называется... ну, вот так его назвали... они когда называли, не совсем понимали..." Мы говорим: "Hу ладно, ну что ты, мужик". А едем мы в "мерседесе", на буржуйской машине... Он говорит: "Hу, вот, клуб... Вообще-то это сокращение из каких-то букв... Hо вообще-то клуб называется "Вульва". Мы чуть сквозь сидения не проваливаемся. Мы говорим: "А... почему?.." Он говорит: "Hет, я знаю, что это... Hо они вот так себя назвали, какое-то сокращение - вроцлавский чего-то там..."
