- Это все?

- Все! Да, скажите ему, что если выборщик Бранденбурга не задержит меня здесь, вы придете на помощь вместе со мной! Решительным жестом король смял планы и карты, разложенные на столе.

- Если бы Жорж-Гийом не был бы отцом Элеоноры, - продолжал Густав-Адольф глухим голосом, - не прошло бы и шести недель, как от Шпандау не осталось бы камня на камне, и мои всадники уже бы организовали пикеты на улицах Бранденбурга. Арман-Луи уже направлялся к двери со словами: "Извините меня, сир, у меня совсем нет времени, я ухожу.

- Итак, счастливого пути, - отвечал король, пожимая ему руку. - Вы самый счастливый из всех нас.

- Я попросил бы вас об одном одолжении, - добавил Арман-Луи. - Ваше Величество, вы один в курсе того, куда я отправляюсь. Постарайтесь никому об этом не говорить!

- Особенно герцогу Левенбургу, не так ли? - отвечал король с улыбкой.

- Ему особенно.

- Ваши дела - это ваши дела, я, в свою очередь буду молчать, - ответил Густав-Адольф с оттенком досады.

Выйдя из покоев короля, Арман-Луи не нашел уже в галерее Франсуа-Альберта, но зато там он встретил Арнольда де Браэ.

- О! - воскликнул он, направляясь к нему, - как приятно увидеть лицо друга там, где ожидаешь увидеть врага... Это двойная удача!

И увлекая Арнольда к окну, тихо спросил у него:

- Любите ли вы короля так же, как любите Швецию?

- Это мой хозяин с рождения, и мой хозяин по выбору: моя жизнь и моя кровь принадлежат ему.

- Итак, вы должны оберегать Густава-Адольфа!

- Что случилось, скажите!

- Есть человек, который любит короля и одновременно ненавидит его лютой ненавистью!

- Вы имеете в виду герцога Сакс-Левенбургского?

- Тише, прошу вас! Когда этот человек будет в покоях короля, спрячьтесь за дверью и держите свою шпагу на изготовке. Если король отправится с ним на охоту, будьте рядом с ним. Если же какая-нибудь экспедиция забросит Густава-Адольфа далеко от лагеря, не теряйте его из вида. Пусть он знает, что преданное сердце рядом, что верные глаза следят за его безопасностью. Герцог по природе трус, поэтому он может и ничего не сделать. Слово дворянина, что если я говорю с вами об этом, то только потому, что имею на это право.

- Не волнуйтесь, - отвечал отважный воин, - я стану его тенью и буду дышать вместе с ним.

Обменявшись рукопожатием с Арнольдом, Арман-Луи покинул королевский дворец.

С наступлением ночи трое всадников были далеко от лагеря. Они ехали по дороге, ведущей из Шпандау в Магдебург.

- О! - говорил в это время герцог Левенбург, который желал никогда не видеть г-на де ла Герш, - если бы капитан Якобус был бы здесь, я отправил бы его по следам этого проклятого француза!

2.

Магдебург

Между тем, надо сказать, что троих всадников, проехавших огромное расстояние между шведским лагерем и городом, осажденным графом Тилли без особых приключений, ожидали большие опасности при подъезде к имперскому лагерю. Вокруг города были расставлены многочисленные патрули, которые осуществляли круглосуточное наблюдение. Кроме этого, они никого не впускали и никого не выпускали из города. Любой, желавший пройти сквозь заслоны и задержанный ими, получал пулю в лоб прежде, чем пытался что-либо сделать. Кордон часовых, количество которых все увеличивалось, делал невозможным сообщение города с близлежащими деревнями. Следовательно, проникнуть в город было очень сложно, и Арман-Луи, также как и Рено не строили насчет этого никаких иллюзий.

Скоро далекий гул канонады дал понять, что их отделяет от города только лес и поле. Этот шум придал им задора и они пришпорили своих лошадей.

Выезжая из густого леса, всадники заметили впереди многочисленные колонны артиллерии, продвигавшиеся по направлению к городу, окутанному клубами дыма и языками пламени. Везде им встречались посты имперцев; трупы, лежавшие повсюду на равнине, говорили о том, что ядра и пули сделали здесь свое дело.

Окраины города были охвачены пламенем. На вершине башен крепости развивались вражеские флаги.

- Они готовятся к приступу, - подумал Арман-Луи.

- Да, этим вечером будет много жертв, - философски заметил Каркефу, проверяя, хорошо ли заряжены их пистолеты.

Все хорошо понимали, что им предстоит и двигались очень осторожно, стараясь не попасть на глаза часовых. Взгляд г-на де ла Герш внимательно следил за тем, что происходило вокруг.

В свою очередь кавалерийские патрули и часовые внимательно следили за тем, что происходило на подступах к городу.

За несколько минут Арман-Луи, Рено и Каркефу достигли передовых позиций имперской армии. Проезжая мимо убитых имперских солдат, г-н де ла Герш спешился и снял с офицера зеленый пояс.

- О! Это мне кажется выходом из положения! - произнес г-н де Шофонтен, в то время, как г-н де ла Герш одевал пояс на себя.

Остальные скоро нашли то, что искали и сделали тоже самое.

- Итак, удачи! - произнес Арман-Луи.

- И по коням! - продолжил Рено.

- Я с вами! - подхватил Каркефу.

Лошади помчались во весь опор. Два или три часовых повернули головы, но увидев зеленые пояса, приняли всадников за своих.

Кавалерийский патруль, мимо которого проследовали смельчаки, не сомневался, что мимо него проследовали солдаты передовых частей имперской армии.

По пути им встретились пехотинцы, расположившиеся прямо на дороге, ведущей к предместью Магдебурга.

- Приказ от генерала графа Тилли! - прокричал г-н де ла Герш, который ехал первым.

Солдаты беспрепятственно пропустили их и всадники проследовали дальше.

- О! Впереди я вижу стаю из десяти тысяч волков, - сказал Каркефу.

Вскоре они пересекли границу лагеря; новый заслон ждал впереди; видно было, что здесь произошло сражение. Раненые расположились тут и там вдоль стен, некоторые из них, поддерживаемые своими товарищами, продвигались к госпиталю. Несколько случайных пуль вдруг ударились о штукатурку близлежащего дома.

- Эй! Друг! - обратился г-н де ла Герш к ландскнехту, - как продвигается осада ворот?

- Ворота довольно крепкие и ещё никак не удается их открыть. Эти проклятые буржуа поливают нас сверху огнем.

- Вперед! - скомандовал Рено.

- Как это странно! - произнес Каркефу, - пули наших друзей впереди, а пули наших врагов за нашими спинами!