Походка. Осанка.
Пустырь. Карман.
Уродка. Испанка.
Пузырь. Каштан.
Ливень. Ливень. Ливень. Ливень.
Погодка. Баранка.
Волдырь. Дурман.
Болонка. Гражданка.
Упырь. Шарман.
Шарманка. Каштанка. Испанка. Волынка.
Картон. Валерьянка. Подружка. Кретинка.
Сиротка. Собачка. Колечко. Стоянка.
Уродка. Погодка. Походка. Осанка.
— а н г е л, о а н г е л с з у б о м ж е л е з н ы м — а н г е л, о а н г е л с
В доме у дамы Рози Велет жила маленькая пятикомнатная собачка. В отличие от двух- и трехкомнатных собачек, она молчала и совсем не кусалась. Граф Томо собрался с духом и постучался в деревянную резьбу дверей.
— Я дома! — услышал Томо, и замок вкусно звякнул. Рози Велет странно посмотрела на гостя и медленно провела ладонью по лицу. — Заходи, — сказала она наконец и отступила в сторону, пропуская графа.
Томо вошел в комнату и остановился в полном недоумении: везде, где это было возможно, стояли подносы с пирожными, их запах чуть не сбил Томо с ног.
— Можешь угощаться, — остренько улыбнулась Рози Велет и села на диван, между «медком» и «птичьим молоком».
Пятикомнатная собачка тихо вошла, беззвучно пронзила графа Томо многозначительным взором, усаживаясь у ног хозяйки. Хвост ее забарабанил по паркету, звериная морда оскалилась в ехидной пятикомнатно-собачковой улыбке.
— Дон Салевол ушел в рейс, — сообщил Томо, боязливо косясь на поднос с «наполеоном».
— Мне все равно, — быстро ответила Рози Велет. — Хоть в рейс, хоть куда угодно.
— Почему? — удивился Томо.
— У меня новая привязанность, — ответила Рози, потом схватила свою собачку за ушко и затеребила его. — У нас новая привязанность, — почти пропела она, наклоняясь к псу и сюсюкая с ним. — Мы любим дьюгого, пьявда, сябацька моя? Хаёсяя сябака, хаёсяя! Пьявдя?
— Рози, — взмолился Томо. — Как ты можешь? Не шути с чувствами!
— Помнишь слесаря-стоматолога?
— Того, что бросался помидорами с крыши Тахрабского Небольшого Театра? Помню… Янь Лапс… Не своди меня с ума, Рози!.. Он? Это ОН?
— Ну да, — устало махнула рукой дама.
— Но ведь он же тупой!
— Зато страстный.
— Но тупой!
— Ну да, тупой, — улыбнулась Рози Велет. — Тупой-тупой. Очень тупой. А еще высокий, мускулистый и с синими глазами. Синими-синими!
— Ужас, — сокрушенно заключил Томо.
— Пошли на кухню, — преложила Рози, вскакивая с дивана и перепрыгивая через недрогнувшую собачку. — А то тут вся эта дребедень — присесть негде.
«Ты же нашла, где присесть!» — подумал Томо, но пошел вслед за дамой.
Оказалось, что вместо «присесть» подразумевалось «прилечь». А вместо кухни дама привела его почему-то в спальню, где зажгла интимный зеленый ночник, который вскоре погас сам собой. Граф Томо ощутил даму Рози Велет всем телом и упал. Роняли его с прицелом на кровать.
Отчаянно открытыми глазами граф смотрел в темноту спальни и мысленно сопротивлялся. Но и это делать перестал, когда не осталось на нем никакой одежды. Дама Рози Велет захватила всю инициативу в свои руки. Томо стеснялся своего громкого дыхания в пространстве чухой комнаты и вслепую хватал даму за части тела. В голове Томо зашевелилось: «Какое бархатистое это покрывало, на котором мы лежим!», а потом вдруг — «Нет, нельзя! Стоп!» — затрещало в мозгу, и он пробормотал:
— Рози, ты дама моего друга! Я не могу! Остановись… Пожалуйста, давай остановимся…
— Р-р-р-р-р, — сказала Рози в ответ, а потом добавила. — Мр-р-р-р! — и лизнула Томо в левый сосок. Томо длинно ойкнул и забыл о доне Салеволе.
В тот момент, когда граф уже был готов на всё, в темноте неожиданно вспыхнула и замигала, в сопровождении сирены, световая табличка, на которой было написано:
NO SMOKING
Томо застыл в неудобной позе. Продолжать тесное общение с Рози Велет ему вдруг немного расхотелось. К тому же на стене зажглась и вторая табличка:
NO FUCKING
Томо вздрогнул и уселся на постели возле затихшей дамы. У графа зачесался нос. Потом вместе возникли еще три предупреждения, голосящие каждая на свой лад:
— У-у-у-у-э-э-э-а-а-а-э-э-э-у-у-у!..
STOP AIDS
— И-и-и-и-и-и-у-у-у-и-и-и-и-и-у-у-у!..
STOP APARTEID
— У-у-у! У-у-у! У-у-у!..
SAVE NATURE
Дама Рози Велет слезла с кровати и при свете табличек отыскала свой халатик. Завязывая поясок, она улыбнулась графу и что-то сказала. Из-за воплей сирен Томо не раслышал, чо именно. Но ему показалось, что дама произнесла слова: «Не судьба!..» То, что графу полагалось немедленно удалиться, было ясно без всяких слов. Томо удалился. Одеваясь, на лестничной площадке, он подумал о грустном.
Грустного было предостаточно. Во-первых, он чуть было не переспал с дамой лучшего друга. Во-вторых, все же жаль, что не удалось переспать (чувство вины остается не менее терзающее, и при этом никаких утешительных воспоминаний!). В-третьих, непонятная дама эта Рози Велет.
Домой возвращаться не хотелось. Но он вернулся. Назавтра была дуэль.
— п е р е л и в ч а т ы е к о л ь ц а — п е р е л и в ч а т ы е к о л ь ц а-п е р е л и в ч а т
Граф Томо спал превосходно, утром был свеж и румян. Растворив окно настежь, он залюбовался танцем пушинок, слетевшихся с окрестных деревьев.
Пушинки плавно передвигались в водухе, одни вверх, другие вниз, залетали в окно, и граф из-за них чувствовал себя как бы под водой или в невесомости.
Где-то пролетели яркие перливы свирели. В небе зазвучал гром. Пушинки всё влетали, заполняя воздух комнаты. Не верилось, что этим утром Томо предстоит либо проткнуть ножом очередного графа Осцилло, либо самому погибнуть от его руки.
…Место, действительно, выбрали тихое — кладбище.
— Начинайте.
Секунданты — вольный поэт Зер Ерепан и практик-мордолог Ким Ярпан протянули друг другу приготовленные заранее ножи, проверили их, измерив длину (от локтя до кончиков пальцев, не больше, не меньше) и попробовали на язык — не ядовиты ли острия.
Получив ножи, Томо и Осцилло медленно пошли вкруг невидимого шара, ловя каждый шаг и каждое движение друг друга. Секунданты отошли на безопасное расстояние. Бой начался.
И тут же закончился.
Граф Томо, вскрикнув от пореза на подбородке, увидел в центер живота Осцилло свой нож, погруженный по самую рукоять. Томо медленно вытащил его.
Граф Осцилло немедленно повалился на землю. «Я опять убил Осцилло… Мой род должен мною гордиться», — подумал граф Томо и достал из кармана платок, чтобы обтереть нож.
Секунданты, подбежав к телу, смотрели на остекленевшие глаза Осцилло.
Потом Зер Ерепан встрепенулся:
— Пойдем отсюда, как бы полицейские-невидимки не нагрянули.
— Бойцы невидимого фронта, — ухмыльнулся Ким Ярпан. — Неопознанные воняющие объекты…
— Да, если бы они догадались не лить на себя столько одеколона… — закивал Зер Ерепан.
— Причем дешевого…
— И одной фирмы…
— Может, у них один флакон на все полицейское управление, общий…
— И срок годности просрочен…
— А может, они конфисковали ящик одеколона у контрабандистов!
— Или это вовсе не одеколон.
— Я его убил, — прервал их Томо.
— Вот и молодец. Давай сюда ножичек!.. — ответил Зер Ерепан, отнимая у Томо оружие. Передав нож Киму Ярпану, Зер обнял графа Томо за плечи и сказал:
— Пошли, пошли…
