Обошел тех, кого назвала Пушкова, познакомился со всеми - никаких подозрений. И никто не видел женщину в коричневой шубе.

Уже смеркалось, в окнах появились желтоватые огни лампочек. По старинной привычке кое-где в домах закрывали ставни. За этим занятием Анатолий и застал Варвару Пучко, которая оказалась шустрой худенькой старушкой в ватнике, в старых, подшитых валенках.

- Я буду Варя Пучко, - сказала она, и заметив удивление Петухова, неожиданно молодо и звонко рассмеялась, блеснув черными глазами: - Не ожидал видеть такую молодайку?

- Да что вы, - смутился Анатолий. - Просто мне вас по отчеству не назвали, а я ведь не знаю, кого ищу.

- Всю жизнь меня Варей кличут, до седых волос дожила, а все в Варях хожу. Я не сетую - чего мне величаться. Ты, милок, меня зачем искал? спросила она.

- Из милиции я, Варвара...

- Евменовна, - быстро подсказала хозяйка.

- Варвара Евменовна, - повторил Петухов. - Я к вам по делу.

- Входи, при службе нечего нам на улке говорить. Вишь, - Пучко кивнула на снег у забора, - весна-то примораживает, входи, у меня тепло, натопила только что.

В избе действительно было тепло и уютно. Пол устлан умело вытканными половиками. Заметив, что гость с интересом разглядывает их, опасаясь испачкать сапогами, Пучко ловко бросила ему под ноги кусок влажной мешковины и приветливо заговорила:

- Молодец, милок, что труд чужой ценишь, нагрязнить не хочешь.

Петухов осторожно прошел, сел на желтую лавку, к столу. И лавка, и стол украшены резьбой так искусно, что сотрудник милиции невольно погладил деревянный завиток, и это тоже не ускользнуло от внимания Варвары Евменовны.

- Это мой старик старался, мастер был на все руки, а это вот, - она кивнула на яркие дорожки, - моя работа. Раньше мы за коврами не гонялись. Сделал своей рукой - вот и гордись. Нам-то было чем гордиться, - вздохнула Пучко, - на весь поселок я лучше всех дорожки ткала. Да что я тебя, милок, заговорила, высказывай сперва свое дело, - спохватилась она.

Петухову, уставшему за день, так приятно было сидеть, подогнув под лавку ноги, слушать негромкий голос Варвары Евменовны. Певучий, красивый сибирский говорок успокаивал; незаметно за беседой она поставила перед Анатолием большую кружку с густым горячим чаем и сама села напротив, сложив на коленях темные руки с узловатыми пальцами.

- Я, Варвара Евменовна, вас по важному делу побеспокоил, - начал он. - Вы в магазине "Ткани" недавно были? Слышали, что там случилось?

Старушка молча кивнула.

- Ну так вот, я с просьбой к вам: не припомните ли людей, что были в торговом зале, не встречалась ли женщина в коричневой шубе?

- Отчего не помню, помню, конечно, - Пучко задумалась ненадолго, затем, загибая пальцы, перечислила несколько уже знакомых Петухову фамилий.

"Опять впустую", - досадливо подумал он. Эти люди уже проверены.

- И вот еще, - продолжала женщина, - накануне там на крылечке встретилась мне щекинская деваха с подружкой. А в шубах в магазине никого не видела, нет, врать не стану.

- А щекинская-то кто такая? - спросил Петухов.

- В педучилище учится. А дом щекинский на нашей же улице. Хоромина под железной крышей, ты ее сразу увидишь, как пойдешь от меня. Подружку Татьянину не знаю, как кличут, но в прошлом годе она у них жила, училась, потом пропала куда-то, а нынче вот у "Тканей" попалась на глаза.

- Одежду их не опишите? - Петухова насторожило последнее сообщение. Выявились новые, неизвестные еще лица - Щекина Татьяна и ее подруга.

- Помню, милок, Танча в куртке была из шуршистой материй, не запомню я ее названия. А на подружке пальтишко бордовое.

"Нет уж, видно, удачи сегодня не будет", - подумал Анатолий, поднимаясь, и скорее по привычке обстоятельно все выяснять до конца, спросил у Пучко:

- Щекины крышу свою железную суриком не красили?

- Как же, красили, красили, - ответила она, кивая, - осенью поздно, лист уже облетел, Щекин сам с шурином своим красил крышу. Никого не нанимали, сами и красили. И правильно, я тебе, милок, скажу, сделали. За зиму и весну железо под снегом поржавеет, чини потом. А они по-хозяйски сделали, - говорила старушка, провожая гостя и прощаясь с ним. - Собаки у них нет, иди смело, - крикнула она ему вслед.

Дом он узнал сразу. Добротный, новый, без палисадника. Высоко от земли расположенные окна задернуты занавесками. В комнатах горит свет, значит, дома кто-то есть. Петухов осторожно постучал в раму, занавески отодвинулись в сторону. Выглянул мужчина, и Анатолий махнул ему рукой, приглашая выйти. Минуты не прошло, как тот показался. Сотрудник милиции представился ему, извинился за позднее вторжение и сказал, что нужно бы поговорить.

- Входите в избу, - пригласил хозяин.

Через длинные холодные сени они вошли в дом, сразу в кухню, где на столе стоял ужин - глубокая тарелка с борщом, розовеющее на блюдце свиное сало, тонко нашинкованная капуста, посыпанная луком.

- Неловко получилось, - подосадовал вслух Петухов, - оторвал от еды.

- Ужинать с нами, - моложавая хозяйка несла еще одну тарелку, даже не спрашивая, кто и зачем пожаловал. Сибирское гостеприимство не позволяло оставлять гостя без внимания. Анатолий знал это, поэтому отказываться не стал, присел напротив главы семейства, который хоть и был встревожен необычным визитом, но, соблюдая те же законы гостеприимства, сказал:

- Ладно вам извиняться. Если ко мне, то и хорошо, что поздно - днем меня не застанешь, на работе. Да и вечера прихватываю, пока дороги не развезло окончательно, торопимся вывезти из тайги лес.

- Как звать-величать вас, не знаю. Только фамилия мне известна.

- Петр Григорьевич, - представился хозяин и спросил: - Срочное дело или поужинаем сперва?

- Поужинаем, - согласился Анатолий, и они принялись за борщ.

Почувствовав в новом знакомом человека неторопливого и, как он сам, основательного, Петухов не стал спешить задавать вопросы. Дождался, пока тот, отодвинув объемистую чайную кружку, не спросил сам.

- Так какая нужда ко мне привела?

Оперуполномоченный рассказал, что Таню с подругой видели у магазина "Ткани" накануне убийства, и ему хотелось поговорить с нею.