Следовательно, европейцы в точности представляют собой группы, смоделированные Фером и Гачтером и Хенриком с соавторами: группы, в которых социальное взаимодействие осуществляется преимущественно с незнакомцами, а не с членами родственных сетей. Эти группы предрасположены к рыночным отношениям и индивидуализму. С другой стороны, еврейская культура происходит из культурной зоны Среднего Старого Мира, определяемой широкими сетями родственных связей и важностью семьи, включающей в себя дальних родственников. Подобные культуры склонны к такому характеру внутри- и межгрупповых контактов, когда кооперативные взаимодействия осуществляются между членами ингруппы, связанными родственными отношениями.

Это наводит на завораживающую мысль о том, что для группы, намеревающейся обратить европейцев против самих себя, ключевым моментом является запустить сильную тенденцию европейцев к альтруистическому наказанию, убедив их в злонамеренности своих собственных соотечественников. Поскольку европейцы по сути являются индивидуалистами, то они с легкостью входят в состояние морального гнева против представителей своего же народа, если они воспринимают последних как социальных паразитов, заслуживающих морального порицания. Это является проявлением сильной европейской тенденции к альтруистическому наказанию, происходящей из их эволюционного прошлого как охотников-собирателей. При вынесении суждений, касающихся альтруистического наказания, относительное генетическое расстояние не имеет значения. Паразиты воспринимаются подобно незнакомцам в рыночной ситуации, т. е. они не имеют семейных или племенных связей с наказывающим индивидуумом.

Таким образом, альтруистическое наказание является характеристической чертой современной Западной цивилизации: как только европейцы убеждаются, что представители их собственного народа являются морально-несостоятельными, они немедленно начинают использовать против них всевозможные методы наказания. Вместо того, чтобы рассматривать других европейцев как часть всеобъемлющего этноплеменного сообщества, соотечественники-европейцы воспринимались морально-ущербными и достойной мишенью для применения альтруистического наказания. Для европейцев, мораль индивидуалистична — нарушение паразитами общественных норм наказывается альтруистической агрессией.

С другой стороны, групповые стратегии, происходящие из коллективистских культур, таких как еврейские, являются иммунными к подобному маневру, поскульку родственные и групповые связи имеют приоритет над всем остальным. Мораль является относительной — морально то, что хорошо для группы. В таких группах отсутствует традиция альтруистического наказания, потому что эволюционная история этих групп вращалась вокруг взаимодействий родственников, а не незнакомцев (см. ниже).

Следовательно, наилучшей стратегией по уничтожению европейцев для коллективистской группы, такой как евреи, была необходимость убедить европейцев в их собственной моральной несостоятельности. Основной темой КК является демонстрация, что это именно то, что еврейские интеллектуальные движения и сделали. Они представляли иудаизм как систему ценностей, морально-превосходящую европейскую цивилизацию, и европейскую цивилизацию как морально-несостоятельную и представляющую из себя хорошую мишень для альтруистического наказания. Из этого следует, что, как только европейцы станут убеждены в своей собственной моральной порочности, они уничтожат сами себя в приступе альтруистического наказания. Общее демонтирование культуры Запада и в конечном счете его кончина как этнической сущности произойдет в результате морального нападения, запускающего пароксизм альтруистического самоубийства. И именно отсюда следуют неустанные попытки еврейских интеллектуалов по продолжению идеологии морального превосходства иудаизма и его исторической роли как невинной жертвы, и, в то же время, их продолжающиеся нападения на моральные ценности Запада.

Таким образом, очевидно, что индивидуалистские общества представляют из себя идеальную среду для иудаизма как высоко-коллективистской стратегии с групповой ориентацией. Действительно, главная тема пятой главы — это Франкфуртская Школа Социальных Исследований, которая защищала радикальный индивидуализм среди не-евреев, при этом сохраняя очень сильную собственную приверженность иудаизму. Евреи получают выгоду от открытых, индивидуалистских обществ с отсутствующими барьерами для социальной мобильности, в которых люди воспринимают друг друга как индивидуумов, а не как членов групп; в которых интеллектуальный дискурс не контролируется институтами, подобными католической церкви (в которых евреи не доминируют); и в которых механизмы альтруистического наказания могут эксплуатироваться евреями с целью раскола не-еврейского большинства. И именно поэтому, кроме отдельных периодов, когда евреи служили посредниками между этнически-чужеродными элитами и коренными популяциями, ближне-восточные общества были намного эффективнее западных в удержании евреев в безвластном состоянии, в котором они не представляли собой значительной угрозы (см. Макдональд 1998а, Глава 2).

Евреи происходят из культурной зоны Среднего Старого Мира (Буртон и др., 1996) и по настоящий день сохраняют несколько ключевых культурных черт своей древней популяции. Культурная группа Среднего Старого Мира характеризуется разветвленными дальнеродственными группами, основанными на родстве по мужской линии, а не на взаимных взаимодействиях, свойственных для европейцев. Эти патриархальные группы выполняли функцию военных подразделений для охраны стад и межплеменных конфликтов, являвшихся намного более важной частью их эволюционной истории [по сравнению с европейцами — прим. пер.]. В таких условиях существует серьезные предпосылки для формирования больших групп с целью военного усиления, что, в частности, достигается увеличением числа женщин через покупку невест с помощью приданного (10). (Приданное означает передачу ресурсов в обмен на право жениться на женщине, как в случаях браков Авраама и Исаака из Ветхого Завета.) В итоге, полигиния, а не типичная для европейцев моногамия, становится нормой. Еще одно различие заключается в том, что традиционные еврейские группы по сути представляют из себя дальнеродственные семейные группы с высоким уровнем эндогамии (т. е. внутригрупповых браков) и единокровных (близкородственных) браков, включая браки между дядьями и племянницами, санкционированные в Ветхом Завете. Это является диаметрально-противоположным западно-европейской тенденции в сторону экзогамии (см. Макдональд 1994, Главы 3 и 8 для обсуждения еврейских тенденций к полигинии, эндогамии и близкородственным бракам). Таблица 1 контрастирует европейские и еврейские культурные характеристики (11).

Тогда как представители индивидуалистских культур предрасположены к разобщенности, индивидуумы в коллективистских обществах обладают сильным чувством групповой идентичности и групповых границ, основанных на генетическом сродстве и происходящих из относительно большей значимости межгрупповых конфликтов в период эволюционного развития народа. Ближневосточные общества характеризуются антропологами как «сегментированные общества», организованные в относительно непроницаемые группы, основанные на родстве (Кун 1958, стр. 153; Эйкельман 1981, стр. 157–174). Групповые границы зачастую усиливаются с помощью внешних признаков, таких как стиль прически или одежды, как это часто делали евреи на протяжении своей истории. Разные группы поселяются обособленно, так, чтобы сохранять свою гомогенность по соседству с другими однородными группами. Карлтон Кун так описывает (1958) ближневосточное общество: