Его дауров, маленьких и далеко рассеянных, не просто было увидеть, а увидев, их принимали за животных. Если же увидевший их легионер знал предания тассуров, он, скорее всего, подумал бы: «Святое Солнце, оказывается, это правда! Значит, есть призраки в Старкленде, что иногда спускаются к нам сюда… ведь говорится же в легендах, что они раз в тысячу лет приходят как предвестники разрушения».

Арнанак не очень твердо знал их журчащий и свистящий язык. Не мог он и заставить их передвигаться с той же скоростью, что и разведчики легиона. Но то, что он хотел знать, они ему сообщали. Он знал численность и состав войск из Порт-Руа, он знал их ежедневное местонахождение и путь и на этом знании построил свой план боя.

Он стоял, ожидая сигнала к битве. Рядом с ним стоял Кусарат, оверлинг Секрусу. Новость о падении Тарханны подвигла к действию этого могучего, но до тех пор колебавшегося вождя, и недавно он прибыл с тремя сотнями вооруженных вассалов. Арнанак желал, чтобы их предводителю были возданы все почести, как если бы тот был ему равен. Хорошо понимал оверлинг из Улу, что годы и годы пройдут, пока все племена согласятся назвать его истинным хозяином Южного Валеннена.

— И что же ты сделал? — спросил Кусарат.

— Половину своих сил я повел вниз по холмам, как если бы мы блуждали вслепую в поисках драки или грабежа, — ответил Арнанак. — Как я и ждал, легионеры ударили через открытое поле, надеясь ошеломить нас внезапностью и превосходящей силой, опрокинуть и уничтожить. Мы, готовые к этому, стали отступать в лучшем порядке, чем им казалось, заманивая их в глубь страны. Тем временем здесь собралась вторая половина наших сил, до того рассеянная.

— А как же они укрылись от этих, как их ни назови, разведчиков? Ведь тех же много должно было быть выслано вперед.

— Верно. Но дауры помогли нашим узнать, где эти разведчики и куда идут. Потому-то мы от них и уходили.

— Дауры! — передернулся Кусарат и сделал знак, отвращающий нечистую силу.

— До меня недавно дошла новая весть, — продолжал Арнанак, как бы не заметив жеста собеседника. — Противник оставил немного солдат на охрану своих стенобитных машин на дороге. Они понятия не имеют, что я через дауров дал знать об этом воинам в Тарханну. Наши парни напали и сняли охрану. Сейчас эти машины тащат в город.

Отвращения Кусарата как не бывало. Мечом он ударил в щит и заревел от восторга.

— Спокойнее, о друг мой, если ты в силах, — сказал Арнанак. — Не надо, чтобы Зера знал, что мы не прижаты к стенке и не отчаялись до конца.

Из закрывавших их густых зарослей лиа он осторожно выглянул вниз вдоль сухого обрыва. Там шагали войска противника, численностью до двух тысяч. По этому дефиле идти было, несмотря на каменные глыбы, легче, чем по его краям, где земля поросла колючкой. Этот путь преследуемые валенненцы выбрали сами. Волуа вел отряд между стенами каньона и вдоль него: простой здравый смысл. Но в такой местности он не мог полностью использовать своих разведчиков. Он не мог знать, какие силы собрались впереди и позади него. Огрызаясь на склонах, завязывая арьергардные бои в ущелье, тассуры не давали ему заглянуть вперед и не давали времени проверить те места, где он уже прошел.

Ветер становился невыносимо горячим. Стебли вокруг Арнанака потрескивали в его дуновениях. Пахло горелой древесиной. Красное и желтое солнца рождали тени разной длины и цвета, придавая всему ландшафту таинственный и странный вид. Там и сям торчали желтые обломки стеблей, потрескавшаяся почва переходила в откосы и кручи, кончавшиеся обрывистым утесом. Далеко в небе, скорее медном, чем голубом, парил птероид-стервятник.

Над миром стояли Истинное и Дьявольское солнца, и казалось, что первое заразилось гневом второго. Чем ближе подступало лето к Валеннену, тем сильнее пылало алым желто-белое светило. Они опустошали землю, как молоты.

Даже здесь, в клочке тени, и то уже тяжко, подумал Арнанак. А скоро придется трубить к атаке и ринуться в эту печь.

Ну что ж, он в своем снаряжении легионера экипирован лучше, чем те, кто следуют за ним. Тассурские кузнецы не в силах были повторить такое, хотя неуклюжие попытки делались. Большинство варваров из брони имели только щит, да и то не у всех он был. У самых богатых бывала ещё кольчуга для торса и тела. Но попона, которую надо было под неё надевать, мешала шкуре дышать или поглощать солнечный свет. Поэтому её владелец начинал тяжело дышать, кровь у него разогревалась, и он должен был снять кольчугу и отдохнуть, чтобы не потерять сознание. И потому даже те, кто мог себе позволить такие доспехи иметь, предпочитали носить только шлем и кирасу. Но шлем северной работы — зачастую просто забрало, сведенное вверху на конус. При надевании он ломал листья гривы.

У Арнанака на голове был круглый стальной шлем, опирающийся на плечевые доспехи, к которым был прикреплен нагрудник из кожи и металла. Обручи от него проходили вокруг спины от шеи до горба, частично защищая гриву, но оставляя свободу движений. Нагрудная пластина не прилегала плотно, и её контактные площадки распределяли мощь полученных ударов так, чтобы они принимались всем телом. Подбитые железом рукавицы и стальные накладки оставляли доступ воздуху к конечностям, верхняя часть которых была закрыта усиленными кожаными ремнями. Все доспехи были выкрашены белой краской.

Все, кроме продолговатого щита на левой руке. Его сталь была отполирована до блеска, ослепляющего глаза врага. В середине торчал заостренный штырь, верхний и нижний края были заточены для нанесения ударов под подбородок и по ногам. Под правую руку, так, чтобы удобно было взять, подвешивались меч, топор и кинжал.

Мало было просто купить такое снаряжение. Чтобы им пользоваться, мужчина должен был пройти хорошую тренировку — такую, как у легионера: Арнанак прослужил восемь лет в Скороходах Тамбуру, да и потом у него было много случаев попрактиковаться.

Колонна была уже в полукилометре от него. Он решил, что его час настал. Подняв к губам горн, он протрубил боевой сигнал, рванулся из укрытия и устремился вниз по склону.

Под его котурнами трещали, скрипели и перекатывались камни. Давила жара, дрожал солнечный свет, вспыхивал внизу металл. Он почувствовал, как бьются и сокращаются мускулы, со свистом рвется воздух через ноздрю, как рвутся сердца и как впрыскивают стрессовый сок в его кровь растения гривы и шкуры, так что во рту становится сладко. Слева летел Кусарат, а дальше, за его зеленым знаменем, неслись мужчины Секурсу. Справа мчался Торнак, его собственный сын, с эмблемой Улу — воздетым на шест рогатым черепом азара из Северного Бероннена. За ним бежали мужчины его народа.

И отовсюду, как мог заметить Арнанак среди слепивших его вспышек металла, отовсюду мчались другие отряды, волна воинов, хлынувшая на солдат Союза. Не останавливаясь, смяли они внешнее охранение легионеров, втоптали его в землю и обрушились на колонну.

Зазвучали трубы и барабаны, солдаты встали теснее. В воздухе стало темно от стрел, дротиков и камней из пращей. Арнанак видел, как один из его воинов с криком упал, и жадная почва тут же впитала кровь из его жил.

— Вперед, вперед! — проорал Арнанак. — Даешь рукопашную! В мечи, в топоры их! За вашу жизнь и ваши семьи — Огненная пора грядет!

После битвы все устали, и большинство страдало от ран. Воины не желали ничего другого, как только лечь, где стояли, и избавиться от боли. Но оставалась ещё работа. Раны надо было перевязать, некоторые — зашить, остановить кровь. Смертельно раненным следовало перерезать горло — тем, кто был не в силах сделать это сам. Пленных врагов надо было связать для увода в рабство — если Союз не заплатит за них хороший выкуп. И хотя рядом был колодец, Арнанак приказал разбить лагерь возле следующего — это ещё часовой марш.

На недовольное ворчание он ответил:

— Те, с кем мы сегодня бились, лежащие сраженными, бились хорошо. Если мы здесь останемся, пожиратели падали не осмелятся подойти, и души павших освободятся не скоро. Мы можем им помочь. Благородные поступки приносят удачу.