Весть о форсировании Западного Буга с быстротой молнии долетела до нас. Батальон ускорил шаг, а когда до реки осталось несколько километров, впереди послышались голоса: "Несут, несут..." Вскоре появился всадник. Сержант-разведчик держал в руках каску, проезжая мимо ротных колонн, выкрикивал: "Вода из Западного Буга! Ребята, граница, граница рядом!" В ответ разносилось громкое солдатское "ура", вверх взлетали пилотки, слышались возгласы. Бойцы обнимали друг друга.

Через полчаса перед нами засверкало зеркало реки. Восточный берег гудел, как разбуженный улей. Стрелки, пулеметчики и минометчики торопились к воде, таща с собой все, что только могло держать их на поверхности воды. Противотанкисты сколачивали из подручных мтериалов плоты для орудий. Неподалеку вели огонь по западному берегу реки подошедшие батареи артиллерийского полка.

Тесно было и на стремнине реки. На лодках, плотах, бревнах, досках, вещмешках, набитых сухим сеном, бойцы переправлялись на противоположный берег. Вода бурлила, пенилась, вставала бурунами от взрывов. Однако бесприцельный огонь особого вреда не приносил. Это и понятно. Бой шел километрах в трех впереди, и здесь уже был тыл.

Батальон ступил на территорию братской Польши.

Бросок через Вислу

По небу лениво плывут редкие перистые облака. День солнечный, жаркий. Легкий ветерок приятной свежестью обдувает вспотевшее лицо. Спешившись, передаю коня ординарцу, подхожу к штабной повозке. Свесив ноги, капитан Пресняков, заменивший убывшего в госпиталь капитана Охрименко, смотрит на пролегающие вдоль грунтовой дороги узкие полоски хлебов: зеленые - яровой пшеницы, проса, кукурузы; рыжеватые - ячменя; желтые - созревающей ржи. Время от времени изрекает многозначительно:

- Да-а...

- Что случилось, Игорь Тарасович?

Пресняков, выплюнув зажатую в губах травинку, спрыгнул с повозки, пошел рядом.

- Чересполосица. Отвыкли мы уже как-то от этого. Наше колхозное поле что твое море, за горизонт уходит. А тут заплаты, как на штанах у клоуна. Потеха!

- Единоличные хозяйства здесь как были, так и остались, если не считать того, что гитлеровцы себе лучшие участки поотхватили. Видел клин пшеницы у самой реки, которую недавно проезжали? Волостного коменданта сказывают.

- Как же, видел, гектаров пятнадцать будет.

- Не меньше. Похозяйничали тут фашисты. "Новый порядок" морем слез и крови полякам обошелся.

Поляки радушно встречали воинов Советской Армии. Мы сами ощутили тепло и сердечность поляков. Жители первой польской деревни на нашем пути - Оране встретили нас на околице: старики и мужчины - степенно-доброжелательно, женщины - с радостными улыбками, а вездесущие деревенские мальчишки восхищенными возгласами. Сельчане предлагали молоко, воду, девчата одаривали бойцов цветами... Помню, какой-то пожилой поляк долго смотрел на проходившую колонну тяжелых танков, наконец не выдержав, обратился ко мне:

- Пан капитан, нам говорили, что у Советов, кроме винтовок, кос да топоров, ничего не осталось. Вчера целый день наблюдал, как ваши самолеты били фашистов, а ныне - танки, артиллерия. А какие справные кони у вас! Куда уж тут бошам против такой силы!

Польский крестьянин был прав. Сейчас устоять против мощи нашей армии трудно, практически невозможно.

Наш разговор с Пресняковым продолжается. Игоря Тарасовича не оставляет мысль о чересполосице.

- Скоро, Александр Терентьевич, в этих местах наберет силу новая жизнь!

- К этому идет, Игорь Тарасович, польский народ.

К нам присоединяется лейтенант Елагин. Замполит опирается на суковатую палку: вчера во время переправы ушиб ногу. На предложение сесть в повозку Иван Иванович наотрез отказывается.

- Как я могу сидеть, когда другие идут! Нет уж, увольте. Пойду со всеми. О чем разговор?

- Обмениваемся мыслями о послевоенном устройстве поляков, - объясняет Пресняков.

- Резонно, тоже об этом успел не раз подумать.

Иван Иванович некоторое время идет молча, как бы собираясь с мыслями, потом продолжает:

- Безусловно, многое будет зависеть и от нас - полпредов Страны Советов. Да, да, я не оговорился. Именно мы, солдаты, представляем наше социалистическое государство в глазах польского населения. По нам, начиная от внешнего вида и кончая поведением и поступками, они судят о советских людях.

Елагин поправил выбившиеся из-под пилотки русые волосы, улыбнулся:

- Да вы и сами понимаете ситуацию. Но вот напомнить о том, что кое за кем есть должок, сочту нужным.

- Ну и хитер же ты, комиссар, - закрутил головой Пресняков. - Времени не было собрать сержантов. Да и сколько можно об одном и том же говорить! Собрание проводили, политинформацию тоже.

- Это хорошо. Но все-таки поговори, да подушевнее, с младшими командирами, Игорь Тарасович. Да и командиру нужно бы с офицерами потолковать.

Это уже камешек в мой огород.

- Знаю, Иван Иванович. На привале соберу.

Слово за слово, разговор перекинулся на наши заботы. Продолжая обсуждать дела, мы не заметили, как ротные колонны сошли на обочину дороги, а проезжую часть заняли машины дивизиона "катюш". Вплотную за ними шли тягачи с артиллерийскими орудиями. Нас догнал армейский истребительно-противотанковый полк. Километрах в трех левее клубилась пыль из-под копыт лошадей кавалерийской колонны, правее и несколько впереди по очертаниям машин, груженных понтонами, можно было определить, что выдвигаются саперы. И так до самого горизонта - пехота, артиллерия, кавалерия, танки. Части и соединения корпуса и армии, под надежной охраной висевших в воздухе краснозвездных истребителей, продолжали двигаться по польской земле.

- Смотрите, смотрите, товарищи! - окинув взглядом окрестность, не выдержал Елагин. - Силища-то! Разве устоит перед нами фашист?

Время было дорого. Командование стремилось не дать противнику возможности зацепиться за выгодные рубежи.

* * *

К исходу 24 июля противник перешел к обороне на левом берегу реки Вепш. Согласно приказу штаба корпуса, дивизия совершила форсированный марш и сосредоточилась у небольшого польского городка Красныстава, превращенного гитлеровцами в узел обороны. 828-й стрелковый полк получил задачу овладеть железнодорожной станцией, а 862-й - городом. Наш полк пока находился в резерве.

Началась подготовка к наступлению. В батальонах формировались штурмовые группы, занимали позиции артиллерия, минометчики. Велись рекогносцировочные работы, к которым были привлечены и мы. Перед выходом к переднему краю майор Павлюк сориентировал нас, командиров батальонов:

- Полк намечается ввести в действие при овладении центральной частью Краеныстава.

- В полосе наступления майора Кожевникова? - переспросил командир первого батальона майор Гуськов.

- Да. Однако не исключена возможность использования нас и в другом месте. Будьте внимательны, везде запоминайте местность. С началом боевых действий времени на организацию боя будет мало.

Между тем сгустились сумерки. Июльский вечер принес с собой короткий отдых. Короткий потому, что приблизительно в двадцать два часа полк по тревоге начал выдвижение на исходный рубеж. С целью усилить удар командир дивизии сузил фронт наступления 862-го стрелкового полка майора Кожевникова. Освободившийся участок заполнили первый и третий батальоны.

В половине одиннадцатого вечера заговорила артиллерия. Надрывно заухали гаубицы, повели огонь батареи 76-мм орудий, глухо ударили полковые минометы. В ответ забеспокоились фашисты, их передний край осветился гирляндами ракет, всплесками огня на позициях артиллерии и минометов.

Через полчаса началась атака. Первыми двинулись вперед штурмовые группы. Вслед за ними рванулись стрелковые роты. По выявленным в ходе артподготовки и в первые минуты атаки целям ударили орудия прямой наводки. Огонь артиллеристов был точен, и вражеские пулеметы замолкли. Это позволило нашим подразделениям без особых потерь ворваться в первую траншею и овладеть ею.