В частях и подразделениях шла партийно-политическая работа; создавались партийные и комсомольские организации, проходили собрания, на которых подводились итоги прошедших боев. Командиры и политработники на политических информациях, в докладах и беседах рассказывали воинам об успехах Советской Армии на фронтах Великой Отечественной войны. Если кратко суммировать эти успехи только на нашем направлении, то следует отметить, что войска Калининского, Западного и Брянского фронтов сокрушили оборону врага на фронте до 400 километров, продвинулись на запад на 250 километров, вышли в верховья Днепра, вступили в восточные районы Белоруссии и в начале октября вышли на рубеж южнее населенных пунктов Усвяты, Рудня, Ленине и далее по рекам Проня и Сож до Гомеля. Радио и газеты ежедневно приносили радостные известия. Так что поговорить было о чем.

В начале октября решением Ставки Верховного Главнокомандования Брянский фронт был упразднен. Дивизия в составе корпуса и армии была передана Центральному фронту. Памятным событием для личного состава явилось вручение боевых знамен. В частях состоялись митинги. Дивизионная газета "Чапаевец", рассказывая о подъеме среди солдат, сержантов, старшин, офицеров, вызванном вручением знамен, призывала: "Краснознаменцы! Герои Брянска и Унечи! Освободим родную Белоруссию!" И это было кстати. На центральном участке советско-германского фронта развернулись большие события.

Как стало известно из газет и передач радио, войска Калининского во взаимодействии с войсками Прибалтийского фронта наступали на витебском направлении, охватывая с севера белорусскую группировку врага. С востока, в направлении Орши и Могилева, прорывали оборону противника войска Западного фронта. С юга, на Гомель и Бобруйск, наступали соединения правого крыла Центрального фронта.

Личный состав дивизии еще не знал, что придется действовать на этом самом правом крыле и что ему уже отведено место в соответствующих планах командования.

...Сумрачным октябрьским днем части дивизии покидали места дислокации. Маршрут пролег через населенные пункты Рославль, Ворга, Корсики, Сураж, Клинцы, Новозыбков. Шли по шоссейным и проселочным дорогам. Погода испортилась. Небо затянули тучи, зарядил обложной осенний дождь. Речки, ручьи, озера взбухли, вода затопила низменные участки, мосты и переправы, дороги превратились в сплошное месиво.

Пехотинцы, артиллеристы, минометчики, связисты, медики толкали машины, орудия, повозки с боеприпасами и шанцевым инструментом, кляли на чем свет стоит "небесную канцелярию" со всеми ее атрибутами. Над батальонными и полковыми колоннами слышались надрывные голоса: "Раз, два - взяли! Еще раз - взяли! Пошла, поехала, милая!" Буксовали в жиже машины, гудели, на самых высоких тонах выли, тряслись как в лихорадке автомобильные двигатели. Лошади напрягались, храпели, рвали постромки. Выдерживали лишь люди, хотя подчас и выражались так, что высказанное не укладывалось ни в какие правила грамматики, но продолжали идти. И не просто идти, а тащить на своих плечах автомобили, повозки, санитарные фургоны.

Трудно было всем, однако в полную меру тяготы разбитых дорог, заболоченных пойм, местных переправ испытали на себе артиллеристы, толкая тягачи с боеприпасами, на руках выволакивая из непролазной грязи орудия. Командир 261-го артиллерийского полка донес в штаб дивизии: "Выбился из графика движения". Подобное донесение вскоре было получено и от командира 418-го истребительно-противотанкового дивизиона.

Участник тех событий, заместитель командира 889-го стрелкового полка по политической части подполковник запаса Николай Афанасьевич Кулябин вспоминает об этом марше: "Погода словно решила испытать нас. Проливной дождь не прекращался ни на минуту. Люди шли, проваливаясь по колено, а то и выше в болотистый грунт, помогали вытаскивать застрявшую технику, несли в руках ящики с патронами, гранатами, минами... Все исправно делали свое тяжелое солдатское дело. Словно так должно и быть, так надо. Цепляли тросами увязшие в грязи машины, повозки, выпрягали выбившихся из сил лошадей, впрягались сами и тащили все на себе, спасая оружие, боеприпасы, имущество. Бросались в мутную жижу и нередко скрывались в ней с головой.

В ходе марша не раз ловил себя на мысли, что неисчерпаема сила воли советских людей. Где и в чем истоки того, что позволяет им преодолевать сверхчеловеческое напряжение? Энтузиазм, окрыленность идеей, нашими успехами на фронтах? Это все так. Нельзя умолчать здесь и о партийно-политической работе. Многое было сделано, многое делалось в ходе выполнения задачи командирами, политработниками, партийным и комсомольским активом. Но, на мой взгляд, было еще одно, без чего нельзя рассуждать о возможностях советского солдата, его известных и неизвестных свершениях во имя Отечества. Имею в виду отличительное качество нашего народа - бодрость и крепость его духа".

Поздним утром 1 ноября 1943 года стрелковые полки дивизии сосредоточились в лесах излучины Ипути, рядом с небольшим белорусским городком Добруш. Штаб расположился в городе. Отставшие артиллерийский полк и отдельный истребительно-противотанковый дивизион прибыли лишь поздним вечером.

Началось обустройство. Подразделения ставили палатки, рыли землянки и блиндажи, оборудовали их, возводили накаты, стены обкладывали сушняком, полы выстилали вечнозеленым еловым лапником и можжевельником. Связисты тянули нити цветного кабеля, саперы распускали бревна на доски ручными пилами, сколачивали походные столы, дверные рамы. Дымились воинские кухни, возле которых группировались штабные писаря, кладовщики, шоферы подразделений обеспечения и прочая, как они себя именовали, солдатская интеллигенция.

Со стороны Гомеля и прилегающих к нему окрестностей, где проходила линия фронта, доносился непрерывный гул. Порой он, усиливаясь, словно распадался на отдельные компоненты, и тогда явственно слышались разрывы снарядов большого калибра.

В эти дни войска Белорусского{25} фронта, в который теперь входила дивизия, продолжали охватывать Гомель с юга, расширяли захваченные еще в середине октября плацдармы на Днепре. Немецко-фашистское командование принимало срочные меры к тому, чтобы не допустить дальнейшего прорыва советских войск в южные районы Белоруссии, надеялось удержать Гомель. Для 2-й и 9-й немецких армий он был важнейшим железнодорожным узлом, где сходились их основные коммуникации. Потому здесь и продолжались жестокие бои.

В ожидании приказа части дивизии приводили себя в порядок. 3 ноября прибывшее пополнение было приведено к военной присяге. В этот же день штаб корпуса предварительно ориентировал комдива о предстоящем марше в район боевых действий. Начальник штаба подполковник Федор Федорович Абашев вместе со своим аппаратом засел за разработку документов. В полках продолжалось сколачивание подразделений, личный состав осваивал оружие, вверенную технику.

В это напряженное время я и прибыл в дивизию.

* * *

...Начальник оперативного отделения, невысокого роста, худощавый, даже скорее щупловатый, майор Румянцев в ходе первой же беседы предупредил: прежде чем исполнить документ, уясни, что от тебя требуется.

- Недопонимаешь что, спроси, - сказал Петр Васильевич. - Стесняться нечего.

Румянцев постоянно был занят: колдовал над картой или какой-либо схемой, расчетом, оформлял приказы, распоряжения, выбивал данные от командиров и штабов частей. Спокойный, усидчивый, напористый в работе, он заставлял своим примером трудиться подчиненных в полную силу. Любил повторять: "Быть осведомленным в событиях, своевременно передавать частям приказы и распоряжения, осуществлять контроль за их действиями на поле боя, четкость и аккуратность в разработке и оформлении документов - вот основные показатели, определяющие качество работы офицера-оператора".

Румянцев никогда не сетовал на свою хлопотливую должность. Выйдет, бывало, от командира или начальника штаба после крутого разговора, окинет нас взглядом, вздохнет и ровным голосом скажет: