Он умолк. Верховный Жрец воздел скипетр и снова заговорил.

- Мы Братство Мертвых Зодчих и Жертв пределов Волвердена, объявил он. Все, кто строил и на ком строили в этом освященном веками месте.

Мы камни живой кладки. До того, как возвели христианскую церковь, здесь находилось капище Водена. А прежде, чем возникло капище Водена, здесь высилось святилище Геракла. А до того, как воздвигли святилище Геракла, то была священная роща Ноденса. А до рощи Ноденса, здесь стоял Каменный Круг Небесного Воинства. А до Каменного Круга Небесного Воинства, здесь были могила, и курган, и подземный дворец, посвященные Мне, первому зодчему здешних мест; а на древнем моем языке имя мне Вульф, Волк; я заложил основы и я освятил их. И в честь меня, Вульфа, и тезки моего, Вульфхере, сей могильный холм назвали Ад Люпум и Волверден.

И все, кто строил и на ком строили в этом священном месте всех поколений все они здесь, со мною. Ты же последняя, кому суждено стать одной из нас.

Мейзи заговорила; по спине ее пробежала холодная дрожь, но мужество не подвело ее. Девушка смутно припоминала, что те, кто предлагают себя на заклание, делают это по своей охоте и по зову сердца; ибо богам потребна добровольная жертва; даже животное нельзя убить, ежели оно не кивнет в знак согласия; и нельзя сделать духом-хранителем того, кто не примет на себя эту миссию по собственному желанию. Девушка робко обернулась к Гедде.

- Кто ты? спросила она, трепеща.

- Я Гедда, отвечала темноволосая красавица тем же нежным, мелодичным, завораживающим голосом, как и прежде. Гедда, дочь Горма, предводителя скандинавов, обосновавшихся в Восточной Англии. Я поклонялась Тору и Одину. Мой отец, Горм, дал бой Альфреду, королю Уэссекса, и меня захватили в плен. В ту пору Вульфхере Кентский строил первую церковь и башню Волверден. Меня окрестили и исповедали, и я по доброй воле согласилась лечь под фундаментный камень. Там и по сей день покоится мое тело; я дух-хранитель, оберегающий башню от землетрясения и разрушения.

- А кто ты? спросила Мейзи, оборачиваясь к Иоланте.

- Я - Иолакта Фиц-Эйльвин, отвечала та, я тоже дева королевского рода, во мне течет кровь Генриха Плантагенета. Когда Роланд Фиц-Стивен перестраивал алтарь и хоры церкви Вульфхере, я пожелала быть замурованной в стене, во имя любви к Церкви и всем святым; там и по сей день покоится мое тело; я оберегаю башню от бури и битвы.

Мейзи крепко сжала руку подруги. Голос ее почти не дрожал.

- А я? переспросила она. Что за участь ждет меня? Ответьте!

- Твоя миссия неизмеримо легче, мягко отозвалась Иоланта. Ибо тебе предстоит хранить новую башню от грома и молнии. Хранители, оберегающие от землетрясения и битвы, заживо погребены под фундаментным камнем или в стене; они умирают медленной смертью, от голода и недостатка воздуха. Но те, что оберегают от грома и молнии, по доброй воле бросаются вниз с парапета башни и умирают в воздухе, еще не достигнув земли; среди тех, кто избирает служение роду человеческому, их судьба наиболее легка и отрадна; и с этого мгновения и впредь они живут среди нас, в нашем подземном дворце.

Мейзи еще крепче стиснула ее руку.

- Я должна? умоляюще спросила она.

- О долге речь не идет, - отозвалась Иоланта так же ласково, однако с отрешенным спокойствием той, для кого земные желания и земные страсти угасли навсегда. Ты решаешь сама. Только добровольная жертва может стать духом-хранителем. Столь великая честь выпадает на долю лишь чистейших и достойнейших. Однако можно ли просить о лучшей участи для души, нежели сделаться нашей сестрой в вечности и жить здесь, среди нас, в покое и мире, и хранить вверенную башню от разрушительной силы молнии и грозы?

Мейзи порывисто обняла подругу.

- Но... я боюсь, прошептала она.

Гостья сама не знала, с какой стати ее так тянет согласиться, однако непостижимая, умиротворенная безмятежность, что читалась в нездешнем взгляде этих загадочных девушек, каким-то непостижимым образом передавалась и ей, и сердце ее переполняла любовь к Иоланте и Гедде, и к обещанной ими участи. Они походили на звезды, свершающие от века обозначенный путь.

- Но как я прыгну с башни? воскликнула Мейзи. Где взять мне смелости в одиночестве подняться по лестнице и броситься вниз с парапета?

Иоланта с ласковой снисходительностью высвободилась из ее объятий и снова принялась уговаривать словно имела дело с упрямым ребенком.

- Ты будешь не одна, мягко убеждала она. Мы все пойдем с тобой. Мы поможем тебе, мы поддержим тебя. Мы станем петь тебе наши нежные песни о жизни-в-смерти. Почему ты отстраняешься? За десять тысяч лет все мы прошли через это, и мы повторим тебе в один голос: бояться нечего.

Бояться следует жизни жизни с ее опасностями, и тяготами, и горькими разочарованиями. Здесь царит вечный мир. Иди же, иди к нам!

Иоланта протянула руки ей навстречу. Всхлипывая, Мейзи бросилась ей на грудь.

- Да, я приду, воскликнула она в исступленном экстазе. То объятия Смерти я принимаю их. То губы Смерти я их целую. Иоланта, Иоланта, я сделаю все, что ты просишь!

Высокая, темноволосая красавица в мерцающих белых одеждах наклонилась и дважды поцеловала ее в лоб. Затем оглянулась на Верховного Жреца.

- Мы готовы, проговорила она тихо и торжественно. Жертва согласилась. Дева умрет. Веди нас к башне. Мы готовы! Мы готовы!

IV

Из ниш храма, если это и впрямь был храм, из глубинных склепов одетой во мрак пещеры зазвучала неземная музыка, из ниоткуда рождались незатейливые модуляции диковинных барабанов и свирелей. Мелодия разливалась по нефам словно порыв ветра тронул Эолову арфу; она то стонала голосом страдающей женщины; то гремела подобно торжествующему органному аккорду; то затихала, переходя в задумчивую и меланхолическую симфонию флейты. Она то нарастала, то гасла; то набирала силу, то понижалась до еле слышного шепота; но никто не видел, откуда доносится музыка и каков ее источник. Колдовское эхо отзывалось в расщелинах и отдушинах невидимых стен; вздыхало в призрачных просветах между колоннами; звенело и рьщало под необозримым нависающим купотом.

Постепенно, странным образом видоизменяясь, песнь обрела размеренный ритм торжественного шествия. При этих звуках Верховный Жрец неспешно поднялся с массивного кромлеха, заменявшего емутрон. Тени в леопардовых шкурах выстроились бесплотными рядами по обе стороны; призраки, украшенные ожерельями из клыков саблезубых львов, подобно служкам, следовали по стопам своего иерарха.

Гедда и Иоланта заняли свои места. Мейзи встала между ними, волосы ее рассыпались по плечам; она казалась послушницей, готовой принять постриг, в то время как старшие сестры сопровождают и ободряют ее.

Призрачная процессия двинулась вперед. Незримая музыка сопровождала шествие, переливы мелодии отрывисто пульсировали в воздухе. Они прошли по главному коридору, между одетыми во мрак дорическими или ионическими колоннами, что мало-помалу терялись в полумгле за спиною, по мере того, как идущие медленно приближались к порталу, преграждающему путь в наземный мир.

Оказавшись у врат. Верховный Жрец толкнул створки рукой. Врата отворились наружу, Жрец шагнул в лунный свет. Свита устремилась за ним. И как только один из фантомов переступал порог, взору Мейзи открывалось то же странное зрелище, что и раньше. На миг призрачная фигура освещалась изнутри нездешним, фосфоресцирующим светом; и в каждой, в момент прохождения через портал, на краткий миг обозначались смутные очертания скелета. В следующее мгновение фигура словно бы одевалась смертной плотью.

Мейзи вышла наружу и дыхание у нее перехватило. В первое мгновение, оказавшись на прохладном, свежем воздухе, девушка почувствовала, что задыхается. Только теперь она осознала, что атмосфера теплого, сухого склепа, хотя и не лишенная приятности, была насыщена ароматами тлеющих благовоний и усыпляющими испарениями мака и мандрагоры. Одурманивающие пары затуманили ее сознание. Но нескольких минут во внешнем мире хватило для того, чтобы чистый ночной воздух оживил девушку. Землю устилал слой снега чуть более глубокий, нежели когда Мейзи впервые покинула спальню; луна опустилась чуть ниже к горизонту; в остальном все осталось как прежде, вот только почти все огни над террасой погасли за исключением одного-двух. Среди них девушка распознала окно собственной спальни, на первом этаже нового крыла пo открытым ставням.