Его последний шанс! Если ему будет отказано в просьбе предоставить аудиенцию и выслушать, то не останется ничего другого, как пустить себе пулю в лоб.
Он никогда не привыкнет к этой опереточной декорации, к этой жизни — расслабляющей от тропической влажности воздуха и скуки… Он встал и подошел к окну: пальмы… море… Лишение свободы в административном порядке, пожизненная ссылка в колонию… Совсем как в былые времена, когда сажали в каземат тех, кто проник в какую-либо важную государственную тайну. Он поплатился за других!
«Смирись, — повторяла Режина. — Притворись, что ты смирился. Подыгрывай им — и они тебя скоро вызовут в Париж». Но нет! Он предпочитал сдохнуть здесь, завалив министерство своими письмами протеста.
Постучался дневальный — бывший адъютант колониальных войск, однорукий и с военной медалью. От него пахло ромом. В этом городе все пропахло ромом. Дневальный швырнул на письменный стол кипу газет: «Маяк» из Гваделупы, «Индепендент» из Пуант-а-Питр, а также «Фигаро», «Монд», «Франс суар», только что доставленные «боингом» из Парижа. Гаррик развернул «Фигаро» и перво-наперво ему бросился в глаза заголовок:
«НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ ПО БИОЛОГИИ ПРИСУЖДЕНА ПРОФЕССОРУ АНТОНУ МАРЕКУ».
Буквы затанцевали у него перед глазами. С некоторых пор при малейшем волнении у него подкашивались ноги и учащалось сердцебиение. Он глянул на другие газеты… «ПРЕСТИЖ ФРАНЦИИ». «РЕШАЮЩИЙ ПРОРЫВ ФРАНЦУЗСКОЙ НАУКИ»…
Затем посмотрел на свой рапорт. Вчера еще его страницы были историей. А сейчас в высоких инстанциях их уже больше никто не станет читать. Это было художественное произведение. Роман в жанре научной фантастики!
Гаррик медленно вскрыл конверт. Ну и пусть! Роман так роман. Книга тоже может взывать к правосудию. А в Париже нет недостатка в издателях, которые бы…
Он сгреб со стола телефонный справочник.
