Да, те, кто знал Алену Багун достаточно близко, поняли бы, что она в ярости. Но таких людей было очень немного, во всяком случае, на телевидении никто не мог похвастаться тем, что хорошо знал Алену.
Каморный вошел в помещение, улыбаясь, и натолкнулся на жесткий взгляд Алены.
Взгляд ее всегда внушал ему если не уважение, то небольшие опасения. Какие точно, он не смог бы сказать даже себе. В этой женщине всегда было для него что-то непонятное, а все непонятное Камерного беспокоило. До последнего времени он старался не задевать ведущую, потому что чувствовал за ней силу. Но вот сегодня Каморный немного расслабился – уж больно хороший выдался денек. Все складывалось для него очень удачно. Эти убийства сыпались прямо как по заказу, чтобы позволить ему, Александру Камерному, закрепиться на канале, сделать свою собственную передачу, а там – кто знает? – если повести дело с умом, то и в Москве заметят, и плевать он тогда хотел на Алену Багун, да и вообще на весь этот город с областной судьбой, как называют Петербург журналисты.
Алена сразу перешла к делу, она вообще не любила ходить вокруг да около, а сразу брала быка за рога.
– Не кажется ли тебе, Александр, что ты слишком много на себя берешь? – холодно произнесла она.
Камерный тоже решил не юлить, а разговаривать с Аленой открыто – она была умна и решительна, это все за ней признавали.
– Нет, не кажется, – коротко ответил он.
– Я знаю, чего ты добиваешься, – продолжала Алена, – ты, дорогой мой, весь как на ладони.
– Представь себе, я ни сколько этого не скрываю, – усмехнулся Каморный. – Да.
Я хочу свою собственную передачу на канале, и не только одну. Я считаю, что давно имею на это право. Рассказывать зрителям должен тот, кто готовил материал, у него это получается лучше.
– Ты намекаешь на то, что я работаю как диктор? – прищурилась Алена.
– Не всегда, – отмахнулся Каморный, – да и не о тебе сейчас речь.
– Вот как? – Она была совершенно спокойна, напряжение выдавали лишь пальцы, сильно сжимавшие карандаш.
– Не нужно мне мешать! – резко сказал Каморный. – Мы могли бы договориться. Тебе я оставлю новости обычные и еще там что-нибудь – а криминальные новости, «Дежурная часть», «Совершенно секретно» – это будет мое, а потом – ежедневный получасовой обзор и полуторачасовая передача.., ну, например, называться будет «Петербургский криминал» или еще как-то.
– Ты столько криминальных новостей не соберешь, – усмехнулась Алена.
– За это не беспокойся, это уж моя забота! – нагло произнес Каморный.
– До сих пор лицом канала была я, – в голосе ее послышались жесткие нотки, – и ничего не изменится в ближайшее время. Я сумею с тобой справиться.
– Ах, так! – Он заглянул в глаза сидящей перед ним женщины.
Та хоть была и не робкого десятка, но внутренне сжалась: таким ненавидящим был его взгляд, и глаза казались бесцветными на перекошенном лице.
– Ты совершаешь большую ошибку, – внешне мягко начала она, – ты решил, что все эти события, эти убийства произошли как бы специально для тебя, ты посчитал, что судьба именно теперь дала тебе шанс выдвинуться, что сейчас – наиболее подходящее время.
Каморный отвернулся, чтобы она не заметила, как блеснули его глаза: именно так он и считал в глубине души. Ишь какая проницательная, стерва!
– Так вот, дорогой мой, – продолжала Алена, – напрасно ты так считаешь. Тебе не дадут освещать этот материал так, как ты хочешь, а скорее всего, просто заставят спустить все на тормозах. Ни о каком журналистском расследовании заказных убийств руководителей Городской Нефтяной Компании и фирмы «Петройл» не может быть и речи, советую тебе проникнуться этой идеей, пока не стало слишком поздно.
Она разглядывала его отстраненно-презрительно, и Каморный, что называется, завелся, хотя редко позволял себе такое. Обычно он доводил людей до бешенства, но с этой женщиной у него не получалось.
– Вряд ли так просто можно заткнуть мне рот, – прошипел он. – Я весьма популярен, я очень популярен, как ни противно тебе это признавать. Есть такая штука, как общественное мнение, и хоть в нашей стране оно никогда не играло особой роли, но в моем случае, безусловно, сработает. Телезрители разорвут вас всех на куски, разумеется, если направить их энергию в нужное русло, а уж об этом я позабочусь. Да меня любой канал примет с распростертыми объятиями!
Алена блеснула глазами. Он прекрасно понимает, что их канал из петербургских каналов самый крупный. И именно он будет вещать на Москву. А уж в Москве своих ушлых репортеров хватает. Так что Каморный не так уж неуязвим, это он хорохорится. И если бы было ему лучше на другом канале, то давно бы уж он ушел.
– Я тебя предупредила, – произнесла она устало.
Каморный еще раз посмотрел на Алену и заметил в глазах ее нечто такое, что заставило его призадуматься. Но что она может? Поговорить с директором, чтобы его уволили?
Чушь какая, он популярен, не станет директор ее слушать. Он еще раз поймал Аленин взгляд.
«Блефует!» – решил он и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Их разговору имелся один свидетель – девушка Света из монтажной. Света подслушивала не то чтобы случайно, просто ей нужно было обязательно знать все про Камерного.
Тогда, после разговора с ним про младшую сестру, Света долго не могла оправиться от шока, хоть внешне и осталась спокойной.
Подумать только, она с таким трудом создавала хрупкое здание Иркиного благополучия, отказывала себе во всем, просыпалась ночью в холодном поту, с ужасом ожидая, что однажды на студенческой вечеринке какой-нибудь козел предложит ей покурить травку, и Ирка не выдержит и сорвется. А тогда – конец, потому что Антон больше не будет помогать, и денег у них нет. Крошечную квартирку, что Свете оставила бабушка, пришлось продать еще несколько лет назад – нужны были деньги на Иркино обучение. Когда судьба послала сестре знакомство с английским моряком Джулианом, Света всерьез подумывала о том, чтобы начать верить в Бога. Удержала ее только здравая мысль, что нельзя вступать с Богом в какие бы то ни было торги, нельзя ставить условия: Ты, мол, мне помоги, а тогда я в Тебя поверю.
Оставалось подождать еще чуть-чуть, Ирка уже закончила институт, нужно только получить визу – и уезжать, уезжать из этой страны навсегда. Сколько сил потратила Света, чтобы убедить Ирку не обращать внимания на своих однокурсников – что они могли ей дать?
И вот теперь все может рухнуть из-за одного подлеца. Каморный и не предполагал, насколько он близок к смерти – если бы можно было убивать взглядом, его давно бы уже не было на свете. Но, очевидно, его ангел-хранитель знал свое дело, потому что существовало множество людей, проклинающих его и .призывающих на его голову всевозможные кары. Но ничего, пока Каморный держался.
Света решила быть начеку, а пока на всякий случай присматривать за Камерным, подслушивать и собирать все сплетни. А вдруг представится шанс ему отомстить? Так она, Света, всегда готова. Хоть она и маленький человек, по выражению известного драматурга – «женщина, не стоящая внимания», но, как знать, иногда и маленький человек может сделать большую гадость, если успеет вовремя...
Из разговора Каморного с Аленой Багун Света поняла: они ссорятся и терпеть не могут друг друга. И еще: у Алены большие возможности Каморного приструнить. Такой поворот дела Свету вполне устраивал.
Время было позднее, и Света собралась уходить. Дома как раз все угомонятся, и она спокойно поужинает и ляжет. В последнее время Света очень нервничала – еще бы, Каморный мог устроить такие неприятности, – поэтому была на пределе, в любую минуту могла сорваться, а мать, как нарочно, заводила ее все время. С тех пор, как от нее ушел муж прошло десять лет, но за это время она из молодой и, в общем-то, достаточно симпатичной женщины превратилась в форменную развалину. Она нигде не работала, таскалась по врачам, бесконечно лечилась всякими народными средствами, и ничего, кроме брезгливой жалости, у Светы не вызывала. Иное дело – Ирка. Та вечно ласкалась к матери, сюсюкалась с ней и потакала во всем. Еще она время от времени упрекала Свету за ее плохое отношение к матери. Света молчала, сдерживаясь из последних сил, стараясь не устраивать ссор, потому что Ирка могла психануть, уйти из дома, хлопнув дверью, остаться ночевать у знакомого парня – так и было однажды, когда сестра пропала на три дня, и Света, чуть не сойдя с ума от беспокойства, обнаружила ее, совершенно пьяную, в постели с таким козлом, что волосы встали дыбом.
