Само собой разумеется, что едва Стемпеню выехал из Мазеповки, из памяти его мгновенно улетучились и помолвка, и смуглолицая девушка, и все прочее. Он по-прежнему переезжал из местечка в местечко, играл на свадьбах, всюду заводил любовные интрижки и наслаждался жизнью вовсю... Но вдруг... нет ничего вечного под солнцем. Все - до поры до времени. Пришло и для Стемпеню время держать ответ за грехи прошлого. Великое несчастье обрушилось на него, положило конец его вольной молодости. Послушайте, какая беда с ним стряслась.

Играл он как-то на свадьбе в одном из городишек Малороссии. У него только что завязался роман с очень хорошенькой девушкой, дочерью Герша-флейтиста. Стемпеню уже успел заверить ее, что непременно женится на ней, как вдруг явился вечно заспанный Мехча-барабанщик и, лукаво подмигивая, буркнул в нос:

– Идите-ка, Стемпеню! Там в доме ждет вас какая-то девушка...

– Девушка? Какая девушка?

– Смуглая девушка с зелеными глазами.

Стемпеню вошел в дом и увидел смуглую девушку-дочь Шайки-скрипача, свою нареченную невесту Фрейдл.

– Что ты на меня так смотришь, Стемпеню? Не узнал? Поглядите-ка, как он глазами хлопает, как присматривается! Да ведь это я, Фрейдл, твоя невеста, дочь Шайки-скрипача...

– A? Знаю. Ну, конечно. Кaк жe не знать? Понятно, знаю. Но откуда ты взялась, Фрейдл? И как ты попала сюда?

– Как попала? Очень просто. На собственных ногах притащилась. Едва доискалась. Откуда я взялась? Из дому.

– Вот как! Ну, что же слышно нового? Давно, ты из дому?

– Какие у нас могут быть новости, Стемпеню? Все по-старому. Давно ли я из дому? Да недель шесть, а то и семь. Весь свет исколесила. Куда ни приедем, всюду один ответ: был, да уехал. Еле-еле напали, наконец, на твой след. Ну, как же ты поживаешь, Стемпеню?

– А? Я как поживаю? Ничего... Как мне поживать? Пойдем, Фрейдл, чего мы тут стоим?.. - вдруг оборвал он разговор, заметив, что музыкaнты обступили иx, разглядывая смуглолицую девушку с длинной черной косой и зелеными глазами.

– Что ж, можно и пройтись, - согласилась Фрейдл.

Стемпеню накинул на плечи легкое пальто, взял в руки тросточку и вышел с невестой. Оглядевшись по сторонами и убедившись, что здесь их никто не слышит, Стемпеню заговорил более внушительным тоном:

– Скажи мне, пожалуйста, что все это означает?

– Тo есть как так, "что это означает"?

– Зачем ты сюда приехала?

– Полюбуйтесь, каким дурачком прикидывается! Я не я, и лошадь не моя.

– Слушай, Фрейдл! - сердито проворчал он.- Я не люблю, когда со мной выкидывают такие штуки. Я спрашиваю, что ты тут делаешь, а ты вздумала шутки шутить...

B зеленых глазах Фрейдл вспыхнул огонек. Закинув рукою за спину свои черные косы, она тоже заговорила серьезным тоном:

– Хочешь знать, что я тут делаю? К тебе приехала, Стемпеню! Во время помолвки ты обещал не позже, чем через две недели написать письмо я назначить день свадьбы. Мы ждали-ждали, больше двух месяцев ждали, а от тебя ни слуху ни духу. Тогда мы пораскинули умом и решили отправиться в путь-дорогу- искать, как говорится, вчерашний день. Объездили чуть не весь свет, еле-еле с божьей помощью нам удалось...

– Скажи мне, Фрейдл, кто такие это "мы"? Я все слышу мы да мы: "мы ждали", "мы поехали"...

– Да мы обе. Я и моя мама.

– Твоя мама?- воскликнул окончателыно сраженный Стемпеню.-Твоя мамаша здесь? Что ей тут надо?

– Тише, Стемпеню, чего раскричался? А ты как думал? Девушка не может пуститься в дальний путь одна. Как по-твоему?

– Да, но причем тут я? Что общего у меня с твоей мамашей?

– Онa приходится тебе сватьей, Стемпеню, а немного пoгодя cтaнeт твoeй тeщeй.

– Ты, видно, и впрямь собираешься выйти за меня замуж?

– А ты как думал, Стемпеню? Шутки шутить?

– Глупости!

– Почему глупости?

– Очень просто: у меня и в мыслях нет жениться.

Фрейдл на минуту остановилось, посмотрела Стемпеню прямо в глаза, оглянулась кругом и тихо проговорила:

– Послушай, Стемпеню, не думай, что ты напал на какую-то размазню, которая позволит себя обвести. Я тебя насквозь вижу. Я знаю, что ты-шарлатан и любишь каждую неделю обзаводиться новой невестой. Но это не беда - все до поры до времени... По натуре ты человек добрый, сердце у тебя мягче воска, красавец ты, каких мало, играешь на скрипке великолепно и обеспечить жену всегда сможешь. Поэтому-то ты мне и нравишься, и поэтому я выйду за тебя замуж, и притом очень скоро. А что ты ерепенишься, то это все впустую, напрасный труд, Стемпеню, поверь. Наклонись ко мне, Стемпеню, я тебе кое-что шепну на ушко.

И смуглолицая Фрейдл шепнула ему что-то такое, отчего Стемпеню задрожал всем телом. Он остановился среди улицы как истукан и не мог произнести ни слова. Но тут весьма кстати подоспел рыжеволосый Мехча-барабанщик и сообщил Стемпеню, что местный богач приглашает его для переговоров по поводу свадьбы.

Стемпеню кивком головы попрощался с Фрейдл и с глубоким вздохом промолвил:

– Мы еще увидимся, Фрейдл.

– Еще бы! Конечно, увидимся, - ответила Фрейдл и, весьма довольная, рассталась с дорогим женихом.

Каждый, кто видел в этот день Стемпеню на свадьбе, удивлялся его бледности и рассеянности. Совсем не тот Стемпеню, краше в гроб кладут! Всю его веселость, весь задор как рукой сняло. Да, чуяло его сердце, что приходит конец его свободе, что не порхать ему больше по свету вольной пташкой. Тяжелое ярмо приходится надеть, да навсегда, на всю жизнь. Прощайте, светлые летние вечера, прощайте прогулки по полям и лесам с дочками музыкантов! Прощайте, длинные благоухающие косы, распущенные волосы, большие карие глаза! Прощай, серебристая луна!..

Стемпеню делал еще попытки отбояриться от брака, метался, как рыба в сетях, боролся из последних сил, пускался на всевозможные уловки. Но это помогло ему не больше, чем покойнику припарки. Фрейдл и ее мaмaшa стояли перед ним, как призраки, являющиеся во сне и возвещающие о приближении часа Страшного суда. Особенно повергала Стемпеню в трепeт мамаша невесты, его будущая теща. Ее черные губы были плотно сжаты, будто шнурком стянуты, лицо пылало; она каждую минуту готова была накинуться на Стемпеню, как дикая кошка, и выцарапать ему глаза. К счастью, дочка сдерживала ее порывы.

– Не трогай его, мама! Этим только испортишь дело. Знай поглядывай и молчи! Да следи за каждым его шагом, чтобы он не увильнул от нас. Будь спокойна, мама, все уладится. Стемпеню - мой! Да, он мой!

Cамсон на коленях у Далилы[18]

Фрейдл шла напролом и добилась своего: обвенчалась "по закону Моисея и Израиля" со Стемпеню и сразу прибрала его к рукам. В этом деле верной помощницей Фрейдл была ее мамаша, едва дождавшаяся счастья стать тещей, и Стемпеню изведал муки ада. Молодая чета поселилась в Мазеповке, куда переехал на постоянное жительство и весь оркестр.

– Конец! Довольно скитаться, Стемпеню! Хватит странствовать по свету!-сказала Фрейдл мужу.

Он был весь в ее власти, она умела добиться от нeго чего угодно, и только добром.

Новая жизнь началась для Стемпеню, жизнь, ничуть не похожая на прежнюю. Сразу после свадьбы его холостяцкие замашки исчезли как дым. Очутившись в цепких лапах своей жены, именитый музыкант потерял весь прежний блеск, решительность и смелость. У себя в доме Стемпеню был совершенно безгласен.

– Ты, Стемпеню, знай свое: твое дело - музыканты да свадьбы. К чему тебе деньги, глупенький?

И Фрейдл забирала у мужа все до последней копейки.

Фрейдл отличалась необыкновенной жадностью к деньгам... Родившись в очень бедной семье, она никогда медного гроша в глаза не видала. Каждая ленточка, каждая гребенка доставалась ей ценою горьких слез. До пятнадцати лет она ходила босиком, нянчила младших братьев и сестер, получала часто затрещины и от матери и от отца, особенно когда тот бывал навеселе. Питались в доме родителей скудно. Платье на Фрейдл было под стать ее босым ногам. Лишь в праздник "пурим"[19] ей удавалось заработать несколько копеек. Она разносила по домам местечка праздничные гостинцы. Заработаинце деньги Фрейдл, бывало, прятала глубоко за пазуху, чтобы мать не отняла. С этими грошами она не расставалась даже по ночам. А на пасху покупала себе цветную ленточку либо гребешок. Так жила Фрейдл до восемнадцати лет. Родители и не заметили, как она превратилась во взрослую девушку, высокую, красивую, здоровую, - хоть сейчас под венец!