Это синонимы глагола, обозначающего основное эротическое действо. Не лучшим образом обстоит дело и с конечным результатом этой деятельности: «сексуальное удовлетворение», «спустил», «кончил». У юристов свои термины: «сожительство», «сексуальные отношения», «прелюбодеяние», «адюльтер», которые иногда звучат, как обязательства или обвинения.

Некоторые считают, что более привлекательно и менее вульгарно звучит «заниматься любовью». Действительно, в этом есть нечто благозвучное. Никто не может сказать, что будет утром с людьми, которые совокуплялись, произвели коитус или провели половое сношение. Те же, кто занимались любовью, наверняка утором выпьют вместе по чашечке кофе. Поэтому в большинстве случаев эти слова предпочтительнее остальных.

Научный язык сексологов содержит по большей части медицинские и биологические термины, знание которых помогает специалистам быстро и точно понять друг друга. Но он так же, как и все профессиональные языки имеет тенденцию превращаться в элитарную тайную лексику, которая преграждает путь к просвещению остальных людей. Например, «Представленная автором психоделическая фантасмагория раскрывает перед читателем диалектическую экзистенциальность синдрома посткоитальной абстиненции, когда индивидуум не способен селективно абстрагироваться от ламинантно присущих ему девиантных аберраций, являя тем самым яркий пример конвергенции деструктивной ментальности и перманентно когнитивного креатива».

В «занаученном» общении, если его использовать в быту, речевая коммуникация начинает походить на игру в испорченный телефон: «Табу на интромиссию в пубертате не исключает куннилингуса и фелляции; что некоторые считают перверсивной девиацией, в отличие от соматического коитуса, направленного на прокреацию.» Кажется, все понимают, о чем идет речь, но каждый понимает по-своему.

«Уличный» язык очень точно обозначает органы и функции, но он – «стыдный» язык. К тому же, такая лексика предназначена не для отражения сексуального поведения, а в основном для оскорбительных выпадов; Например, известные бранные выражения генитального адресования: послать на… или в… Соответствующие слова при этом воспринимаются, как ругательства, а не как обозначения.

Быстро становится смешным и потому неприемлем «детский» язык: писька, попка. Слово «пенис» для большинства людей представляется чем-то не слишком внушительным. Этот термин годится для невозбужденного состояния в отличие от «фаллоса» – обозначающего половой член в состоянии эрекции. Правда, этот термин порой звучит несколько не к месту и слишком высокопарно.

У М. Кинессы в книге «Физиология брака» приведены такие выражения для обозначения половых органов мужчин, как: ласкун, лебедь, балун, султан, елда, малыш, принц, король, голован, слон, ванька-встанька, жених, василек, счастливчик.

Рис.1 Сексуальная лексика

В литературном языке, применительно к женщинам, например, используются: манилка, лебедушка, цесарка, дурилка, хмелевка, чародейка, сластунья, любава, гетера, пава, костянка, обезьянка, княгиня, невеста, мадонна, вакханка. Звучат они гораздо приятнее, чем просто гениталии, но поэтически заметно уступают восточной терминологии (в даосизме, например: струна лютни, маленький ручеек, черная жемчужина, дно долины, внутренние двери, северный полюс).

Неприемлемость «детского», «уличного», «стыдного», «научного» языков зачастую сводят общение супругов, лектора и аудитории, половых партнеров к языковому вакууму, компенсирующемуся лишь эвфимизмами или многозначительными намеками. Как у А. Чехова: «Слушая их отборную ругань, можно подумать, что не только у моего возницы, у лошадей и их самих, но и у воды, у парома, у всех есть матери»…

Нас запугали обилием эротических слов и выражений в европейских языках: приблизительно шестьсот слов для обозначения мужских и женских гениталий и свыше полутора тысяч – для описания полового акта. Для этих целей французы, например, используют почти сорок слов. У англичанина Г. Н. Кэри из Чикаго в начале XX века список синонимов для обозначения полового акта занимал 29 страниц. Он начинался со слов «acme of delight» («пик восторга») и заканчивался словом «work» («работа»). У Д. Клеленда в 18 веке в книге «Фанни Хилл» можно обнаружить свыше 50 метафорических вариантов для обозначения пениса («хозяин», участник пиров», «срыватель замков», «соска любви» и т. д.). У немцев есть свой разговорный, но к сожалению, больше непристойный словарный запас, а в литературном языке нет даже приличного слова для обозначения любовного акта, кроме неблагозвучного «ficken» («трахаться»). Многие слова по большей части считаются запретными и неприличными.

Русский язык позволяет варьировать, и его не зря называют «великим и могучим». Если все европейские страны используют полторы тысячи, то мы можем говорить о любви, применяя более 50 000 слов, если верить популярному словарю С.И.Ожегова. Любое существительное в русском языке применимо к обозначению пресловутых гениталий, а в уменьшительно-ласкательном виде этой формой обращения к ним пользуется подавляющее большинство населения нашей страны. Мужского рода существительные подходят к мужским детородным органам, женского рода – к женским. Чтобы это проверить, достаточно заглянуть в словарик или вспомнить, как вы называете гениталии в интимной обстановке, милуясь друг с другом.

Ряд авторов: В. Е. Коган, И. С. Кон, М. Вислоцкая и другие видят выход в использовании медицинских терминов, сочетающих в себе семантическую (смысловую) точность с отсутствием нежелательной эмоциональной окраски. Для научной, преподавательской работы – это решение проблемы. А для бытового общения, воспитательной деятельности необходимы любовная лирика, высокий слог, доходчивость и понятность. Возможно при этом появление и использование новых слов, фраз, которые со временем обогатят русский язык. Поэтому одна из серьезных проблем прикладной социокультурной сексологии состоит в ознакомлении людей не только с терминологическим словарем сексологии, но и в умении пользоваться языком, причем с раннего детства, прививая тем самым определенную сексуальную культуру.

Человеческая сексуальность – чрезвычайно яркое явление, обусловленное объективными и субъективными аспектами, внутриличностными и внеличностными факторами, включающее совокупность биологических, психологических, социальных, культурных процессов, связанных с проявлением и удовлетворением половой функции. В поисках оптимальных путей регулирования сексуальной активности общество выработало несколько систем взглядов на сексуальную активность. При этом большинство авторов, как правило, отталкиваются от сущностного подхода: а) к ключевым функциям сексуальности (гедонистической и репродуктивной), б) аскезе – обратной стороне сексуальности, в) к платонической природе любви, г) к сакрально-трансцендентальным концепциям человеческого предназначения. Суть этих концепций выглядит следующим образом (См. рис.2)

Теологическую концепцию предложили представители религиозных течений, исповедующие христианство. Она предполагает, что сексуальность человека дарована индивиду свыше, Богом. Поэтому смысл и цель жизни, согласно ее постулатам, в посмертном вознаграждении, а о проявлениях сексуальности они вспоминают лишь при необходимости прокреационных действий. Ниспосланное свыше не изменишь, поэтому в данной концепции практически умалчивается о важности формирования сексуальной культуры или осуществляются нападки на сторонников изменения традиционных взглядов на половое поведение.

Рис.2. Концепции сексуальности

Сторонники биологической концепции считают, что человек по природе своей – животное, его побуждения представляют собой естественные инстинкты, а индивид борется за существование и питание, чтобы размножаться ради сохранения вида. О сексуальной культуре, её формировании здесь не говорится, а предполагается использование просвещения только ради секса, направленного на прокреацию. Яркими представителями этого направления являются Ж.-Ж Руссо, бунтовавший против «цивилизации» в защиту «природы», Лоуренс Д. у которого природное бытие для человека тождественно денатурализации, Марселли, ратовавший за «непрерывность универсальной жизни», гарантированной «инстинктом самосохранения».