- Вы хотели сказать: найти себе нового мужа.

- Ничего подобного я не говорила.

- Нет, не говорили. Но вы именно это имели в виду, - ответил Мейсон равнодушным тоном.

Она сделала высокомерное лицо.

- Мне кажется, мистер Мейсон, что разговор начинает принимать нежелательный оборот. Вот завещание.

Он посмотрел на нее пронзительным взглядом и сказал:

- Мало того, миссис Белтер, что вы втягиваете меня в дело об убийстве, так вы еще пробуете со мной свои театральные штучки. К сожалению, они на меня не действуют.

Она выпрямилась с достоинством, но не сдержалась и фыркнула от смеха.

- Конечно, я имела в виду новое замужество. Что в этом плохого?

- Ничего. Тогда почему вы отрицали это?

- Сама не знаю. Это сильнее меня. Терпеть не могу, когда люди обо мне слишком много знают.

- Вы терпеть не можете правды. Предпочитаете прятаться за занавесом лжи.

Ева Белтер покраснела.

- Это недостойно вас, мистер Мейсон! - взорвалась она.

Он, не отвечая, протянул руку и взял у нее завещание и медленно прочитал.

- Он весь написан мужем?

- Не думаю.

Он посмотрел на нее с подозрительностью.

- Похоже на то, что оно написано одним почерком, - заметил Мейсон.

- Но, это не похоже на его почерк.

- Это вам ничего не даст, - рассмеялся адвокат. - Ваш муж показывал завещание Карлу Гриффину и Артуру Этвуду, адвокату Гриффина. Сказал им, что написал его полностью от руки.

Она нетерпеливо встряхнула головой.

- Может быть и показывал им завещание, написанное от руки. Но, это не помешало Гриффину уничтожить то завещание и положить фальшивое.

Он смерил ее холодным взглядом.

- Послушайте, миссис Белтер, как ваш адвокат, я не рекомендовал бы вам бросаться такими словами. Вы отдаете себе отчет в том, что говорите?

- Конечно.

- Это опасное обвинение, если у вас нет доказательств. У вас они есть?

- Пока еще нет, - медленно ответила она.

- Что ж, тогда воздержитесь от необоснованных обвинений, предупредил он.

В ее голосе звучало нетерпение:

- Вы постоянно повторяете, что вы мой адвокат, что я должна все говорить вам. А когда я начинаю говорить, то вы на меня кричите.

- Хм. Извините, если я несколько погорячился, - он отдал ей документ. - Ваши слезы оскорбленной невинности прибегите для Суда. Теперь расскажите об этом завещании. Как вы его нашли?

- Оно было в кабинете, - осторожно ответила она. - Сейф был открыт. Я достала завещание и захлопнула сейф.

- Вы знаете это даже не смешно.

- Вы мне не верите?

- Конечно...

- Почему?

- Потому что кабинет вероятно охраняется полицейскими. И уж наверное, если бы сейф был открыт, полиция заметила бы это и описала его содержимое.

Она опустила глаза.

- Вы помните, как мы вошли наверх? - тихо спросила она. - Вы осматривали тело, заглянули под халат...

- Да, - сказал он и глаза у него прищурились.

- Именно тогда я достала завещание из сейфа. Он был раскрыт, я его закрыла. Вы все время были заняты телом.

Мейсон заморгал глазами.

- Боже мой, вы действительно могли сделать это, - выдохнул он. - Вы были между столом и сейфом. Зачем вы это сделали? Почему вы не сказали мне, что намериваетесь сделать?

- Я хотела убедиться в том, что завещание выгодно для меня и, если нет, то возможно уничтожить его. Вы считаете, что я должна его уничтожить?

- Нет! - снова повысил голос Мейсон.

Она молча смотрела на него, потом спросила:

- У вас есть ко мне еще какие-нибудь дела?

- Да. Сядьте на постель, чтобы я вас хорошо видел. Я должен узнать несколько вещей. Я не хотел вас спрашивать перед допросом, чтобы случайно не вывести вас из равновесия. Я хотел, чтобы вы были как можно спокойнее. Теперь положение изменилось. Мне необходимо знать, как все происходило на самом деле.

Она раскрыла глаза, придавая лицу свое отработанное выражение детской невинности.

- Я ведь все рассказала вам, мистер Мейсон!

Он потряс головой.

- Вы мне ничего не сказали.

- Вы обвиняете меня во лжи?

- Ради Бога, - вздохнул Мейсон, - прекратим эти игры и посмотрим фактам в глаза.

- Что вы, собственно, хотите сказать?

- Для кого вы так приоделись вечером?

- О чем вы говорите?

- Вы прекрасно знаете о чем. Вы были одеты, как на бал, в вечернее платье с голыми плечами, в атласные туфельки и шелковые чулки.

- Да.

- А ваш муж принимал ванну.

- И что из этого?

- Вы нарядились для мужа.

- Конечно нет.

- Вы одеваетесь так каждый вечер?

- Иногда.

- Я не сомневаюсь в том, что вы выходили из дома и вернулись перед тем, как ваш муж был убит. Вы не сможете мне возразить.

Она снова приняла высокомерно-ледяной вид и отрицательно покачала головой.

- Я была весь вечер дома.

Мейсон холодно посмотрел на свою клиентку и вздохнул.

- Я был на кухне, пил кофе и разговаривал с экономкой, - рискнул он. - Она слышала, как горничная говорила вам о том, что кто-то звонил, сообщая о каких-то туфлях.

Было заметно, что эти слова застали ее врасплох. Она с трудом взяла себя в руки.

- Что в этом плохого?

- Вначале ответьте. Горничная передавала вам такое сообщение?

- Откуда я знаю, - уклончиво ответила она. - Может быть и было что-то такое, я не помню. Мне очень нужны были одни туфли, припоминаю... Кажется, Мери звонили по этому поводу, она что-то мне говорила. Но я не помню. Подобные пустяки вылетели из головы из-за всех этих событий.

- Вы знаете, как вешают людей? - неожиданно спросил Мейсон.

- Что?

- Я вам сейчас расскажу, как вешают убийц. Экзекуция происходит обычно на рассвете. Приходят в камеру и читают осужденному приговор. Потом связывают ему руки, а к спине привязывают доску, чтобы он не упал, потому что у него отказывают ноги. Начинается длинный марш по коридору. Под виселицу поднимаются по тринадцати ступенькам. Ставят человека на крыше люка. Вокруг стоят тюремные служащие, которые являются свидетелями казни, а сзади, за люком, в маленькой комнатке стоят наготове три заключенных с острыми ножами, чтобы перерезать веревки, держащие люк. Палач накладывает петлю и черный мешок на голову, потом связывает ноги...

Она издала испуганный возглас и закрыла рот ладошкой.