Тупик. Завернув за очередной угол какого-то незнакомого дома, понял, что дорога кончилась. Я уперся в каменную стену без окон и дверей. Асфальт здесь был сырым, хотя в городе давно не было дождя. Должно быть, сюда не доходят солнечный свет, и горстку пепла тут соответственно тоже не скоро обнаружат.

На секунду я прислонился спиной к влажной стене, ни о чём не думая. Не стоит тянуть, лучше уже не станет.

Воспламенение. Я хочу воспламениться и не стать в этом мире.

Приятное тепло в моём теле усилилось, кровь быстрее побежала по венам. Моргнув несколько раз, вместо серой темноты увидел ярко-алые полосы и завитки. В голове загудело, как будто внутри меня очутился пароход. Локти и колени заныли, и я упал на асфальт. Кожа по всему телу защипала, внутренности свело судорогами. Лёгкие будто исчезли из меня, я попытался вдохнуть воздух, но вместо этого выдохнул густой дым, который почти полностью заволок моё лицо. Сознание на секунды покидало меня, и я выносился из тела, видя себя со стороны – жалкое, скрученное человеческое тело на грязной земле.

– Вернись.

Я не сразу понял, что кто-то что-то сказал.

Огонь, охвативший моё тело, сразу потух. Некоторое время перед глазами стояли белые пятна, но вскоре снова навалилась темнота, и я почувствовал рядом с собой кого-то. Опустив взгляд, увидел очертания чего-то маленького. Глаза привыкли к темноте, и этим маленьким оказалась девочка, лет семи. Я замер.

– Подожди, – повторила она слабым голосом.

Даже удивительно, как я смог расслышать её. С трудом поднявшись на ноги, я подошёл к ней. Она была очень маленькой и худенькой. Присев перед ней на корточки, заглянул ей в лицо. Тонкие черты лица и ярко-янтарные глаза делали её похожей на сову.

– Подожди, – повторила она.

– Чего ждать? – спросил я.

Она вздрогнула всем телом и начала озираться по сторонам, игнорируя меня, будто я стал невидимым. Я сам посмотрел на себя, уж не отделился ли я от тела на самом деле? Нет. Я видел себя, я всё ещё жил. Но девочка не замечала меня.

– Кто здесь? – прошептала она.

Её тонкий голос казался чужим в этой тёмной подворотне.

– Я.

Она затряслась всем телом, вжимаясь в стену.

– Нет, не надо.

– Чего не надо? – удивился я.

Она застыла, кажется, даже перестала дышать. Я протянул руку и дотронулся до её плеча. Она была одной из нас, глаза выдавали в ней скрытый огонь. Странно, что она не видит меня. Мы видим в темноте.

От моего прикосновения она вздрогнула сильнее.

– Что с тобой?

– Кто вы? – Она упорно не смотрела на меня.

И я понял. Она не не видела меня. Она не видела вообще.

Я пригляделся к ней лучше. Янтарные глаза были будто поддёрнуто сероватой дымкой.

– Ты не видишь? – зачем-то спросил я, хотя знал это наверняка.

Она не ответила.

– Что ты тут делаешь?

Снова тишина. Я огляделся по сторонам. Куда я вообще забрёл? Какие-то высокие здания без окон, напоминающие заброшенный завод. Я никогда здесь не бывал за всю свою многолетнюю жизнь.

– Как тебя зовут?

В ответ молчание. Она не шевелилась и дышала урывками.

Как она здесь оказалась? Её же точно кто-то привёл. Не могла она, ничего не видя, дойти досюда. И она же звала кого-то. Теперь я понял, что она останавливала не меня, а того, кто был вместе с ней и бросил тут.

Моя рука до сих пор лежала у неё на плече. И вопреки всем законам, девочка была еле теплая. Мы в одночасье умираем от холода. Не думая ни секунды, я нагнулся к ней и выдохнул в лицо тёплый воздух. Её голова дёрнулась навстречу, но этого явно было не достаточно.

Не думая больше ни о чём, даже о том, что только что был готов расстаться с жизнью, я подхватил девочку на руки. Она была такой лёгкой, я не чувствовал её веса. Она вцепилась в мой пиджак изо всех сил, не проронив ни слова.

– Идём, – сказал я.

Я поспешил обратно. Но на полпути замер. Ведь я не могу вернуться домой. Там ей не место. Она одна из нас, но ей нужен покой и тепло, а мой дом не самый лучший вариант. Мелькнула мысль вернуться на работу, но тут я вспомнил о квартире Арозона. Да, туда.

Мы долго шли по тёмным кварталам, и я диву давался, как забрёл сюда. Когда мы вышли на освещённую высокими фонарями улицу, вздохнул с облегчением. Наверное, была уже ночь. Не понятно как мне удалось поймать такси. Как только мы сели на заднее сидение, девочка словно ожила. Должно быть, почувствовала, что мы больше не на улице. Она вдыхала в себя воздух, вертела головой, прислушиваясь к чему-то. Водитель, глянув на нас, пробормотал себе что-то под нос, но я не стал вслушиваться. Назвав адрес, я постарался прижать к себе девочку, так как боялся, что она умрёт от переохлаждения. На ней было надето только платье, некогда голубого цвета с белыми лентами не подходившее для сезона. Как она оказалась на улице в таком виде?

Всю дорогу девочка ёрзала на месте, и когда мы приехали и вышли из машины, она снова окаменела, крепко вцепившись в мой пиджак.

Арозон жил в высотке почти в самом центре города. В лифте девочка снова начала вертеть головой в разные стороны, а я удивился, почему она не интересуется, куда мы идём. Её нелюбознательность сбивала с толка. На 10 этаже мы вышли в белоснежный коридор и подошли к одиноко стоящей двери. Ключи и всякая мелочь до сих пор лежали в карманах, и я беспрепятственно вошёл в квартиру.

Новые запахи и тихие звуки в пустой квартире произвели на девочку впечатление. Она мелко затряслась, рот то и дело открывался, но она всё ещё молчала. Я пронёс её по длинному коридору с неоновыми светильниками в гостиную и усадил на вытянутый белоснежный диван, не заботясь о том, что оба мы были грязными с ног до головы. Как только девочка почувствовала под собой подушки, то тут же забилась в угол и замерла, как мышка в норке. Я наблюдал за ней молча.

– Меня зовут Ливви, – решил представиться я. – А тебя?

Она не ответила. Глаза слепо смотрели вперёд.

– Ты голодна? У меня есть еда. Может быть, ты хочешь спать? Давно ты ничего не видишь? Как зовут твоих родителей?

Девочка всё так же молчала. Я нетерпеливо вздохнул. И откуда она взялась на мою голову?

– Ладно. Тебе надо обязательно согреться.

Я поднялся с дивана, прошёл к белоснежному шкафу у телевизора и достал оттуда плед. Развернув его, накрыл девочку. Она зашевелилась, ощупывая руками ткань. Съехав ниже, она свернулась калачиком, но глаз не закрывала, таращась в темноту. Некоторое время я стоял, не шевелясь, наблюдая за ней. Чёрные волосы сбитые в ком, закрывали почти всё грязное лицо, пальцы с обгрызенными ногтями цеплялись за плед. Такая худая и беззащитная! Почему она молчит и ничего не говорит? Ведь её кто-то оставил там. Зачем? Почему?

Я устроился в кресле рядом, продолжая наблюдать за девочкой. Через некоторое время её веки задрожали, а ещё спустя пару минут, она уснула. Но спала она тревожным сном, почти всё время, вздрагивая и постанывая. Я старался не шуметь, чтобы не разбудить её. Казалось, стоит мне только громче вздохнуть, как она сразу проснётся.

На моё удивление, Арозон вернулся домой около четырёх утра. Я услышал его шаги в холле, его тихое бормотание… Когда он вошёл в гостиную и увидел меня сидящего в кресле, замер на полпути, не поставив ногу на место. Наверное, минуту он просто смотрел на меня.

– Я думал, ты ушёл, – тихо сказал Арозон.

От его голоса девочка вздрогнула и раскрыла глаза. Арозон только сейчас увидел её, и непонимающе нахмурился.

Прошла всего секунда, как она подскочила на месте, сбрасывая с себя плед. Её маленькое тело снова задрожало то ли от страха, то ли от холода.

– Где я? Где я? – надломленным голосом бормотала она.

Я поднялся с кресла и сел рядом с ней, схватив за руки. Её будто током ударило. Она тут же окоченела, превратившись в статую, слепо глядя перед собой янтарными глазками.

– Тише. Я Ливви, помнишь?