Арозон замолчал, глядя на меня пылающими глазами. Он до сих пор сжимал мою руку, и я чувствовал, как между нашими ладонями бьют искры.

Я ничего не мог ответить на его слова. Просто понимал, что он хотел сказать.

В этот момент, как будто поджидая под дверью, в гостиную спокойно вошла девочка в длинной для неё голубой мужской рубашке в мелкую полоску. Большие домашние тапки громко шоркали по паркету, и было видно, какие усилия затрачивает ребенок, чтобы удержать их на своих тонких ножках. Джасмин вошла, глядя на лист у себя в руках, и казалось, нас не замечала. Подойдя к дивану, она подняла вверх свои огромные янтарные глаза, и только тут увидела меня.

Первую секунду мы просто смотрели друг на друга. Мне казалось, что сейчас передо мной стоит совершенно другая девочка. Не та, которую я видел в прошлый раз. Что-то изменилось в ней. Взгляд? Очень может быть. Она не смотрела на меня так испуганно и настороженно.

– Вот, – пробормотала Джасмин, кидая Арозону на колени лист.

Не дожидаясь, пока он возьмёт его, она развернулась и поспешила обратно к себе. Арозон не стал её останавливать.

Проследив за ней глазами, я обернулся к другу. Он держал в руках рисунок и с улыбкой рассматривал его. Заметив мой любопытный взгляд, Арозон протянул мне листок, и я увидел изображение большого жёлтого подсолнуха на фоне голубого неба.

– Очень красиво, – вынес я вердикт.

– Я говорил, что для своих лет она рисует очень хорошо.

Минуту Арозон помолчал, но потом предложил:

– Пойдём, посмотришь остальные рисунки.

Он поднялся на ноги и, не дожидаясь меня, направился к коридору, ведущему к спальням.

– Постой! – остановил его я.

Арозон обернулся.

Я встал с дивана, всё ещё держа изображение подсолнуха.

– А это не слишком, – неуверенно начал я.

– Что – не слишком?

– Я думаю, не стоит идти к ней. Она же меня… боится.

Арозон широко улыбнулся и подошёл ко мне, обняв одной рукой за плечо.

– Уж не больше чем ты её. Хватит трястись. Она ребёнок, а не монстр. К тому же, уживаешься же ты с Латишей!

– Это другое…

Арозон покачал головой и подтолкнул меня вперёд. Мы вышли из гостиной в коридор, обитый тёмными деревянными панелями, и остановились около первой двери слева. Раньше, я знал, эта комната была гостевой.

– Джасмин. – Арозон постучался и открыл дверь.

– Да?

– Можно к тебе?

– Да.

Арозон открыл дверь шире, и мы оба вошли в некогда просто убранную комнату в зелёных тонах. Сейчас же спальня преобразилась. Повсюду лежали листы бумаги, некоторые изрисованные красками или карандашами, а некоторые до сих пор чистые. Баночки с водой и без, тюбики, бумажные полотенца занимали всё пространство небольшого стола из красного дерева около окна. Продолговатый комод служил хранилищем для кисточек. Они лежали на тёмной поверхности в ряд, как у хирурга лежат его инструменты перед операцией. Широкая кровать под балдахином была устлана рубашками Арозона, а книжный шкаф превратился в хранилище мелких предметов, таких как строгалка, ластик, палитра, линейка и подставка для ручки. С первого взгляда казалось, что в комнате страшный беспорядок, но присмотревшись, понял – каждая вещь лежала на нужном месте. Джасмин, которая по неведомой причине рисовала прямо на ковре, могла одинаково спокойно дотянуться и до чистого листа, и до карандаша, и до тюбика с красками. Она создала для себя почти образцовую мастерскую и знала, где именно находятся нужные ей инструменты. Это напомнило мне Арозона с его почти маниакальной любовью к приготовлению пищи. Он всегда помнил, в какой шкаф положил венчик, а в какой поварёшку, хотя со стороны могло показаться, что предметы из одного обихода должны висеть на одном крючке.

– Ещё раз привет, – поздоровался Арозон.

Джасмин поднялась на ноги, держа в руке остро наточенный карандаш, словно готовилась к атаке. Она не ответила моему другу, уставившись на меня широко распахнутыми глазами. Я снова почувствовал себя так, будто меня просвечивал рентген.

– Джасмин, ты помнишь Ливви?

Девочка громко сглотнула и медленно кивнула. Арозон усмехнулся.

– Джасмин, ты помнишь, о чём мы с тобой сегодня утром разговаривали?

Прежде чем ответить, девочка мельком посмотрела на Арозона, а потом снова на меня.

– Помню. Здравствуйте, Ливви.

– Здравствуй, Джасмин, – немного запоздало ответил я.

– Вот и хорошо. Что ты сейчас рисуешь, Джасмин?

Она быстро посмотрела вниз на начатый рисунок, потом снова на нас.

– Он ещё не готов.

– И ты не скажешь?

– Нет. Зачем? А вдруг я скажу, что рисую дом, а потом передумаю и нарисую море? Вы подумаете, что я соврала.

Арозон улыбнулся. Я внимательно посмотрел на него и заметил, что когда он обращается к девочке, его лицо меняется. Несильно, но всё же заметно. Глаза, казавшиеся мне раньше спокойными и тихими, сейчас светились каким-то потаённым мягким светом. Он с любовью наблюдал за девочкой, и казалось, будь его воля, он бы смотрел на Джасмин вечно.

– Тогда не говори, – кивнул Арозон. – Мы не будем тебе мешать, хорошо?

– Хорошо.

– Но ты потом покажешь нам свой рисунок?

– Да, как всегда.

– Отлично! Будем ждать.

Мы тихо вышли из комнаты, притворив дверь. Не говоря ни слова, прошли в гостиную. Только там, Арозон посмотрел на меня и собрался что-то сказать, но передумал и покачал головой.

Зато спросил я:

– У тебя нет для неё нормально одежды? Почему она ходит в твоих рубашках?

Арозон развёл руками.

– Вот чего пока нет, так это одежды для девочек. Я даже подумать вчера не мог, какая гостья ожидает меня. А я не могу покинуть её даже на полчаса. Она боится оставаться одна, думает, что я брошу её здесь.

– Попроси кого-нибудь купить ей одежду.

– Кого интересно? Тебя если только.

– Меня? – усмехнулся я. – Я ничего не понимаю в этом. Хочешь, я попрошу Латишу?

– Вот только не её! – категорично заявил Арозон.

Я не удержался и улыбнулся. Между ними двумя всегда существовала своего рода конкуренция. На моей памяти они вообще редко разговаривали и оставались в одной комнате наедине.

– А может?.. – неуверенно начал Арозон.

– Что?

– Гм… Может быть, ты посидишь с Джасмин, а я сам схожу в магазин?

– Мысль неудачная, – покачал я головой, хотя сама идея вызвала во мне какой-то всплеск эмоций. – Она меня боится, забыл?

– Это всё ерунда, – отмахнулся Арозон. – Кстати, пойдём на кухню. Скоро ужин, а я ещё ничего не приготовил.

– Почему же это всё ерунда?

– Мы сегодня утром поговорили насчёт этого. Оказывается, ты для неё… хм… прости, Ливви, – тихо засмеялся Арозон. – Ну, то есть… Это вообще всё глупо.

– Ты можешь сказать нормально? – недовольно спросил я, усаживаясь на привычное место за барной стойкой, чтобы не мешать другу в приготовлении.

– Ты знаешь, что детишек пугают бабайкой? Что, если не будешь есть кашу, ночью эта самая бабайка и заберёт к себе.

– Нет. Увы, ничего подобного не слышал.

– Поверь мне. Так детей воспитывают. Сам был в шоке. Так вот. А Яра, как я понял, далеко ходить не стала, или из-за скудности фантазии пугала девочку… м-м… тобой.

– Мной?

– Да. Если не будешь спать после обеда, то страшный и коварный Ливви заберёт тебя к себе. Как тебе? Я, когда узнал, чуть не помер со смеху!

– Ничего смешного не вижу.

– Ну, да. Я тоже. – Арозон громко расхохотался, видимо увидев выражение моего лица. – Брось, Лив! Я сказал Джасмин, что всё это ерунда. Она же с тобой поздоровалась. Так что, ничего не будет страшного, если ты с ней посидишь. Как насчёт завтра?

– Завтра я собирался в Совет.

– Собрание не назначалось, – неуверенно проговорил Арозон.

– Не назначалось. Просто мне нужно туда. Хочу попробовать узнать что-нибудь про родителей Джасмин.

Арозон замер около холодильника.

– Неужели ты никогда не успокоишься?

– Послушай, я ничего больше не имею против того, чтобы она оставалась у тебя. Но позволь мне самому хотя бы узнать о ней чуточку больше? Считай это нездоровым любопытством.