ВИТЕК. Только из истории.
ЭМИЛИЯ. Что можно узнать из истории? История -- ерунда. Panaia,[31] что я хотела сказать? (Нюхает из конробочки.) Никто не хочет понюхать?
ГРЕГОР. Что это таксе?
ЭМИЛИЯ. Так, ничего. Кокаин или что-то в этом роде. О чем бишь я?
ВИТЕК. Об императоре Рудольфе.
ЭМИЛИЯ. Да, да. Вот был развратник! Постойте, я вам такое о нем расскажу...
КОЛЕНАТЫЙ. Не отклоняйтесь от темы.
ЭМИЛИЯ. Да, так вот, когда он начал стареть, то все искал эликсир жизни. Чтобы снова помолодеть, по-понимаете? Тут к нему пришел мой отец и написал ему этот рецепт... средство не стареть триста лет. Но импенратор боялся отравиться и велел отцу сперва испытать его на мне. Мне тогда было шестнадцать лет. Отец так и сделал. Тогда это называли колдовством, но дело тут совсем не в колдовстве.
ГАУК. А в чем?
ЭМИЛИЯ. (вздрогнув). Не могу сказать... это невознможно рассказать... Неделю, а то и больше я лежала в горячке, без памяти, но потом поправилась.
ВИТЕК. А император?
ЭМИЛИЯ. Страшно разгневался. Ну, как он мог знать, что я проживу триста лет? Отца велел бросить в темницу, как обманщика, а я бежала с рецептом не то в Венгрию, не то в Турцию, уж не помню.
КОЛЕНАТЫЙ. Давали вы кому-нибудь средство Макропулоса?
ЭМИЛИЯ. Давала. В тысяча шестьсот шестидесянтом году его испробовал один тирольский патер. Навернно, он еще жив, но где теперь -- не знаю. Одно время он был папой под именем не то Александра, не то Пия, не то под каким-то другим. Потом один итальянский офинцер, Уго; вот был красавец! Но его убили. Потом еще Андрей Нэгели, потом бездельник Бомбито. И Пепи Прус, который от него умер. Пепи был последним; ренцепт остался у него... Больше я ничего не знаю. Спросите Бомбито. Он жив; не знаю только, как его теперь зовут. По профессии он... как это называется?.. Брачный аферист, что ли?
КОЛЕНАТЫЙ. Простите, так вам, значит, двести сорок семь лет?
ЭМИЛИЯ. Нет, триста тридцать семь.
КОЛЕНАТЫЙ. Вы пьяны. С тысяча пятьсот восемьндесят пятого года до сегодняшнего дня прошло двести сонрок семь лет. Понимаете?
ЭМИЛИЯ. Вы меня не сбивайте. Мне триста триндцать семь лет.
КОЛЕНАТЫЙ. Зачем вы подделали заявление Эллен Мак-Г.регор?
ЭМИЛИЯ. Да ведь я сама и есть Эллен Мак-Грегор.
КОЛЕНАТЫЙ. Не лгите! Вы Эмилия Марти. Поннятно?
ЭМИЛИЯ. Да, но только последние двенадцать лет!
КОЛЕНАТЫЙ. Вы признаетесь в краже медальона Евгения Монтес?
ЭМИЛИЯ. Пресвятая дева, это неправда! Евгения Монтес...
КОЛЕНАТЫЙ. Так записано в протоколе. Вы сами сознались.
ЭМИЛИЯ. Неправда!
КОЛЕНАТЫЙ. Назовите вашего сообщника.
ЭМИЛИЯ. У меня нет сообщников.
КОЛЕНАТЫЙ. Не отпирайтесь! Нам все известно. В каком году вы родились?
ЭМИЛИЯ. (дрожа). В тысяча пятьсот восемьдесят пятом.
КОЛЕНАТЫЙ. А теперь выпейте полный стакан.
ЭМИЛИЯ. Не хочу! Оставьте меня!
КОЛЕНАТЫЙ. Вы должны! Полный! Немедленно!
ЭМИЛИЯ. (в страхе). Что вы со мной делаете? Бертик!.. (Пьет.) Голова кружится...
КОЛЕНАТЫЙ. (встает и грозно приближается к ней). Как ваше имя?
ЭМИЛИЯ. Мне дурно. (Падает со стула.)
КОЛЕНАТЫЙ. (подхватывает ее и кладет на пол). Как ваше имя?
ЭМИЛИЯ. Элина... Макро...
КОЛЕНАТЫЙ. Не лгите! Вы знаете, кто я? Я свянщенник. Вы мне исповедуетесь.
ЭМИЛИЯ. Patиr... hиmсn... hos... els... en uranois.[32]
КОЛЕНАТЫЙ. Как ваше имя?
ЭМИЛИЯ. Элина... пулос.
КОЛЕНАТЫЙ. Череп!.. Господи, прими душу грешнной рабы твоей Эмилии Марти... м-м-м-м in saeculorum, amen...[33] Кончено. (Обернув череп черным сукном, поднносит его Эмилии.) Встань! Кто ты?
ЭМИЛИЯ. Элина. (Падает в обморок.)
КОЛЕНАТЫЙ. (опускает ее на землю так, что слыншен шум падающего тела). Проклятие! (Встает и откландывает в сторону череп.)
ГРЕГОР. В чем дело?
КОЛЕНАТЫЙ. Она не лжет. Снимите эти тряпки. Скорей! (Звонит.) Доктора, Грегор!
КРИСТИНА. Вы отравили ее алкоголем.
КОЛЕНАТЫЙ. Немножко.
ГРЕГОР. (выглянув в коридор). Скажите, пожалуйнста, здесь есть врач?
Входит Доктор.
ДОКТОР. Господин Гаук, мы ждем вас уже битый час. Собирайтесь домой.
КОЛЕНАТЫЙ. Постойте; помогите сначала ей, докнтор.
ДОКТОР. (нагнувшись над Эмилией). Обморок?
КОЛЕНАТЫЙ. Отравление.
ДОКТОР. Чем? (Став на колени, нюхает.) Ага. (Встает.) Уложите ее куда-нибудь.
КОЛЕНАТЫЙ. Отнесите ее в спальню, Грегор. Вы ведь ближайший родственник.
ДОКТОР. Есть там теплая вода?
ПРУС. Есть.
ДОКТОР. Отлично. Одну минуту. (Пишет рецепт.) Черный кофе, понятно? А с этим рецептом -- в аптеку. (Идет в спальню.)
КОЛЕНАТЫЙ. Итак, господа...
Входит Горничная.
ГОРНИЧНАЯ. Мадемуазель звонила?
КОЛЕНАТЫЙ. Ну конечно. Она хочет черного кофе. Крепкого-крепкого черного кофе, поняла, Лойзичка?
ГОРНИЧНАЯ. Хи-хи, откуда вы знаете?
КОЛЕНАТЫЙ. Ну вот. А с этим сбегай в аптеку. Живо.
Горничная уходит.
(Садится на авансцене.) Будь я проклят, но все это не выдумка.
ПРУС. Да уж сразу видно. Поэтому не надо было ее спаивать.
ГАУК. Я... я... не смейтесь, но я ей безусловно верю.
КОЛЕНАТЫЙ. И вы, Прус?
ПРУС. Вполне.
КОЛЕНАТЫЙ. Я тоже. А что из этого следует?
ПРУС. Что Грегор получит Лоуков.
КОЛЕНАТЫЙ. Гм, и это вам очень не нравится?
ПРУС. У меня уже нет наследника.
Грегор возвращается с рукой, перевязанной платком.
ГАУК. Как она себя чувствует?
ГРЕГОР. Немножко лучше. Укусила меня, ведьма. Знаете, я ей верю!
КОЛЕНАТЫЙ. К сожалению, мы тоже.
Пауза.
ГАУК. Боже мой, триста лет! Три-ста лет!
КОЛЕНАТЫЙ. Господа, полнейшая тайна, понятно? Кристинка!
КРИСТИНА. (содрогнувшись). Триста лет! Это ужасно!
Горничная входит с кофе.
КОЛЕНАТЫЙ. (Кристине). Возьми кофе, Кристиночка, отнеси мадемуазель. Побудь у нее сиделкой, ладно?
Кристина уходит в спальню, Горничная в коридор.
(Проверяя, закрыты ли двери.) Так. А теперь, господа, пораскинем мозгами, что нам с ним делать.
ГРЕГОР. С чем?
КОЛЕНАТЫЙ. Со средством Макропулоса. Существует рецепт на триста лет жизни. И он может быть в наших руках.
ПРУС. Он у нее за корсажем.
КОЛЕНАТЫЙ. Можно извлечь его оттуда. Господа, это дело сулит... невообразимые возможности. Что мы сделаем с этим рецептом?
ГРЕГОР. Ничего. Рецепт принадлежит мне. Я ее наследник.
