У нас же с братом связей не было. Мы были скорее интровертами, нежели экстравертами, и всегда с трудом и неохотой начинали общение с посторонними. Долгое время нас это вполне устраивало. Лет в шестнадцать мы предприняли попытку завести «полезные знакомства», отправившись ночью в самый крутой московский клуб «Дядилев», дабы стоя у барной стойки и бесконечно попивая единственный купленный на карманные деньги коктейль, заделывать правильные контакты.
Уверенные в своей неотразимости, юные и свежие, мы, облаченные в подростковые одежды, встали в одну очередь на вход с моделями в соболиных шубах и их дорогими кавалерами. И каково было наше разочарование, когда со словами «Пройдите, пожалуйста, сюда» нас вежливо перенаправили не в зеркальный коридор, ведущий в обитель «связей», а в сторону «куда подальше»!
Вскоре этот клуб, кстати говоря, бесславно почил в огне. Видно сгорел от стыда, что не пропустил юных нас в свою грешную утробу… На этом попытки обрасти полезными контактами на долгое время и закончились.
Возможно, мы многое упустили. А может, и нет. Сложно судить о том, что так и не произошло.
***
Зато легко судить о том, что мы имеем в сухом остатке: зону комфорта, которую неминуемо придется покинуть; ограниченные накопления; написанный и переведенный на английский язык за баснословную сумму роман, который никак не удается пристроить (я забыл упомянуть, что мы с братом еще и пишем, однако никому, кроме нашего деда, ни одно слово, выведенное нами, еще не пришлось по вкусу) и апатию перед лицом «режимной» работы…
Согласитесь, ведь нет ничего хуже ранних насильственных пробуждений и следующего за ними девятичасового бессмысленного и беспощадного рабочего дня… А еще часовой – и это в лучшем случае! – поездки в общественном транспорте туда и обратно. Признайтесь честно, вы хоть раз видели кого-нибудь счастливым или довольным жизнью в час пик? Утром ли, вечером ли… Лица людей – настоящий коктейль усталости, опустошенности, обреченности, подавленности и смирения.
Самый распространенный миф о жителях российской столицы: «москвичи злые и недружелюбные». Притом что русская душа – «широкая и хлебосольная». И причина вовсе не в том, что москвичей нельзя причислить к россиянам, а в том, что они до чертиков задолбаны. Вы скажете: «но ведь работают же во всем мире, не только в Москве». И абсолютно правы! Вот только у москвичей нет ни европейского уровня жизни, ни высоких зарплат, сравнимых с теми же европейскими или американскими, ни благостной сиесты, ни благодатной погоды… Солнца в осенне-зимний период не видать неделями. Крутись, как белка в колесе, в этом кисельном сером мраке, пока не скукожишься, не посереешь и не скопытишься. Какое дружелюбие, когда после рабочего дня даже уголки губ поднимаются через силу и тут же падают вниз.
Впрочем, как-то ведь люди живут… Любят, воспитывают детей, заботятся о родных, готовят, убирают. Жалуются, но работу не бросают, не меняют безысходную стабильность на пугающую свободу. Я все думаю, почему? Потому что так легче или что-то менять так тяжело и страшно? Где, черт подери, их крылья, те самые, данные при рождении? Какой садист им их отгрыз?
Почему, взрослея, люди теряют бескомпромиссность? Ведь в детстве все очень просто: люблю – не люблю. Хочу делать то, что люблю. И не хочу то, что не люблю. Элементарно. А если бы все делали только то, что любят, как бы выглядел наш мир? Забавно, если так же…
***
Пока мы размышляли о смысле бытия, минул месяц. Мы старались подыскать плот, на который можно было бы перепрыгнуть с тонущего корабля Рувра, но все попытки были как пытки.
Я нашел местечко с графиком, оплатой и условиями очень похожими на нашу милую редакцию… Но – истинный москвич, не знающий своего города – безбожно опоздал на собеседование, заплутав в промзоне «Ботанического сада». Стоит ли говорить, что меня даже смотреть не стали. Кому нужен безалаберный сотрудник?
В этот же вечер на другом конце Москвы Константин загорелся сумасшедшей идеей миновать грядущие трудные времена благодаря связям, которых у нас отродясь не было. Сидя в парикмахерской Chop-chop, Константин скучающе пролистывал журналы и в одном из них наткнулся на сущую пошлость: «Бал дебютанток»… Ну кому, скажите, в наше время придет в голову устраивать такие псевдоаристократические мероприятия и принимать в них участие? Конечно, только богачам, мечтающим о былых временах. В сообщении Константин мне написал: «Это то, что надо». Я, конечно, ничего не понял, однако скоро все прояснилось.
***
В урочный день, вооружившись удочками в виде взятых напрокат смокингов и сделав прически в стиле Рудольфо Валентино, мы отправились ловить удачу в Колонный зал Дома Союзов в самую гущу московской как-бы-элиты. Бал во время чумы.
Конечно, приглашений у нас не было и быть не могло. Но кого это остановит, когда у тебя на носу сокращение, а в стране кризис? К тому же, зачем же бог в лице архитекторов создал служебный вход?
Пройти мимо сонного блюстителя порядка не составило большого труда. Охранник, конечно, слегка ошалел, завидев нас в дверном проеме, но чего только не учудят эти богатенькие сынки? Перекинувшись с нами парой фраз о погоде, он самолично указал кратчайший путь к залу. Мы от души поблагодарили его и прошествовали в самое пекло столичной богемы.
…Вокруг все блестело фальшивым блеском светского лицедейства: люстры с десятками свечей, начищенный паркет, бриллианты в ушах и на тонких шейках лже-Золушек и псевдо-Наташ-Ростовых, их слишком белые зубы и горящие глаза, почти животно выискивающие «того самого» (какой же настоящий бал без принца!) и вопрошающие «я ль на свете всех милее?»
Должен отметить, что к этому событию мы с братом подошли ответственно и на досуге изучили всех дебютанток нынешнего года в лицо. Хоть на что-то Tatler сгодился. Особенно нас интересовали барышни, которые были здесь впервые. Выбор пал на двух наследниц: Моню Голодовскую и Алину Липову.
Очаровывать юную Голодовскую отправился Константин. Я же взял на себя Липову. Вести себя надо было предельно деликатно, ибо родители во всю глядели за дочерью: зоркие глаза отца Георгия и маман Лины неотступно следили за каждым телодвижением и взмахом ресниц их сокровища.
«Алина, вы просто сияете… Глаз не оторвать!» – поравнявшись с юной Липовой, заметил я. Она взглянула на меня, и взгляд ее мечтательно поплыл. Станцевав с ней два головокружительных вальса, я ушел пить шампанское и болтать о светских банальностях. У Алины по протоколу было еще несколько танцев со специальным партнером, выданным ей журналом Tatler, однако ее внимание целиком и полностью было поглощено моей персоной. И при каждом новом круге вальса она неловко выворачивала шею, чтобы найти меня в толпе.
Порой я позволял нашим взглядам встретиться, но ненадолго, чтобы ей захотелось еще. В общем, я отлично справлялся с ролью девичьего наваждения, пока не стал объектом наваждения маман Лины. Пройдя сквозь плотно окружавших меня людей, как Христос сквозь воды Красного моря, она томно вздохнула и поинтересовалась, кто я такой. «Ох, кажется, я раньше вас не видела…»
– Да, я здесь впервые. Только позавчера приехал из Парижа. Позвольте представиться… Князь Евгений Романов, – вдруг неожиданно для самого себя выдал я и поклонился. Видно атмосфера бала, пусть и бутафорского, подействовала на меня так же, как и на присутствовавших нуворишей. Любой умный человек понял бы, что его разводят. Но печальная правда в том, что умных людей вообще мало.
К щекам маман Лины прилил восторженный румянец. Кажется, она ни секунды не сомневалась в искренности моих слов, и жар сопричастности к императорскому величию охватил ее. Вообразив себя героиней «Войны и мира», а не участницей потешного бала, она залилась соловьем:
– Ох, как это чудесно, ох, как это великолепно… Вы надолго остановитесь в Москве?
