Литмир - Электронная Библиотека
A
A

- Море Опасностей ты не снимал?

- Нет, - сказал Сергей. - Но я работал недалеко, в Море Изобилия.

- А что там интересного, в Море Изобилия? Трещины да холмы. Ни одного приличного цирка.

- Ни одного приличного цирка? - воскликнул Сергей. - Ну, сказал! . . А Мессье и Пикеринг?

- Ну и что? Их в хорошую трубу не всегда увидишь!

- Ты видел?

- Видел.

- И ничего не заметил?

- Ничего!

- А ты знаешь, что между ними туннель?

- Что?!

- Да, да. Так считают многие наблюдатели.

- Чушь!

- Абсолютная правда! Там горная цепь высотой около двух километров. Налетевший с запада огромный метеорит ударил в ее склон, пробил и, выскочив с другой стороны, улетел в космос. В том месте, куда пришелся удар, образовался кратер Мессье, а на другой стороне - Пикеринг. Я только вчера фотографировал этот район. Идем, покажу.

Он провел Андрея в темную соседнюю комнату и включил свет.

На столе в углу комнаты громоздилось странное сооружение. Посредине плоский прямоугольный ящик, до половины наполненный серой мукой. К углам ящика привинчены длинные штанги. На них, на разной высоте, укреплены рефлекторы с плоскими матовыми лампами. Еще одна штанга, длиннее всех остальных и размеченная на сантиметры, прикреплена к спинке стула. На другом стуле лежат вынутый из футляра фотоаппарат "зенит", экспонометр на витом шелковом шнурке и несколько деревянных лопаточек.

- Вот Море Изобилия, - Сергей показал на ящик. - Подожди, сейчас я на него прысну, а то все осыпается.

Он взял с подоконника пульверизатор и несколько раз фукнул водой в ящик, на горки серой муки.

Потом деревянной лопаточкой что-то подправил и жестом подозвал Андрея поближе.

- Вот Мессье, видишь, на склоне хребта? А вот по другую сторону Пикеринг.

Андрей напряг все свое воображение, но серая мука так и осталась мукой.

- Ничего не вижу, - сказал он.

- Это с непривычки, - улыбнулся Липкин. - Сейчас увидишь.

Он воткнул в розетку вилку, от которой тянулись провода к рефлекторам, и щелкнул выключателем. Ярко вспыхнула одна из угловых ламп, беспорядочные кучки муки отбросили длинные тени, и Андрей открыл рот от изумления.

Перед ним лежала знакомая равнина Моря Изобилия, пересеченная вдоль невысоким горным хребтом, кое-где покрытая оспинами небольших кратеров.

Сколько раз, направляя на Луну "Космос Первый", он останавливал свой взгляд на этой желтоватой равнине и, полюбовавшись цирком Лангрен, уходил на север, в дикие горы на берегу Моря Опасностей.

Он и не подозревал, что, может быть, в это самое время кто-то бродит еще по бесплодному лунному шару, смотрит на небо, усеянное ледяными точками звезд, и фотографирует лунные пейзажи.

- Видишь теперь? - спросил Липкин.

- Еще бы! - сказал Андрей. - Здорово! Лучше, чем в телескоп. Это ты сам выдумал?

- Сам, - сказал Липкин гордо.

- А что это за мука?

- Это не мука, а формовочный песок. Мне отец с завода принес.

- Отец принес? - переспросил Андрей. - Он что, тебе помогает?

- Конечно! Он даже "зенит" специально купил, - Липкин показал на фотоаппарат. - Альбом тоже вместе делали. Сначала-то мы путешествовали по Земле. Вечером расстелим карту и загадываем: куда поехать? Иногда волчок пустим: где он остановится, туда и едем. Если, например, на острове Фиджи, смотрим, самолеты какой компании туда ходят. Сколько билет стоит. Берем самые необходимые вещи, ну и деньги, конечно, которые там в обращении.

Однажды на острове Тристан-да-Кунья у нас деньги кончились. Знаешь, где Тристан-да-Кунья? В Южной Атлантике. Две с половиной тысячи километров до ближайшей земли. А у нас ни гроша! Нечем платить за обратный проезд. Островок крохотный, одна деревня у подножия вулкана, двести шестьдесят жителей. Магазинов, конечно, никаких, почтовых контор тоже. Жители разводят овец и сажают картошку. Что делать? Мы уже начали подумывать - не наняться ли нам на китобоец, который сюда забредет. И нанялись бы, если бы не выручил День крыс. Дело в том, что еще в середине прошлого века на остров попало несколько корабельных крыс. Условия для них оказались хорошими, и они расплодились в страшном количестве. Стали настоящим бедствием, потому что пожирали молодую картошку на полях. И вот тристанцы, для того чтобы спасти урожай, раз в году объявляют День крыс. В этот день все островитяне вооружаются палками и корзинами - и начинается великое избиение грызунов. Трупы крыс собирают в корзины и несут к дому губернатора. Губернатор смотрит, кто больше убил, и выплачивает премию. И довольно солидную. Мы с отцом убили тогда три тысячи штук, и губернатор Вилли Репетто купил нам билеты до Кейптауна.

За три года мы объездили весь земной шар. Даже на Антарктиде побывали. А потом отец принес эту самую книжку Максутова о любительских телескопах...

- Он у тебя кто? - перебил Андрей.

- Отец? Он формовщик. Работает на механическом заводе.

- А мать не ругается за песок и... за все другое?

- У меня нет матери, - сказал Сергей. - Умерла, когда я был совсем маленьким. Я даже не помню ее.

- A у тебя Море Изобилия неправильно сделано. - сказал Андрей, показывая на круглый кратер с очень гладким дном. - Такого цирка там нет.

- Здесь у меня уже не Море Изобилия, а кусочек Моря Дождей. Это Архимед. Неужели не узнал?

- Архимед? - пробормотал Андрей, краснея.

- Он самый. Здесь у меня место, куда опустился наш второй "Лунник", Вот, ближе к Автолику, видишь? У меня даже фото есть с макетом первой ступени.

Липкин взял с подоконника конверт из-под фотобумаги и вынул из него два снимка. Один из них он протянул Андрею.

- Возьми. Это мы вчера с отцом печатали. Бери, бери, у меня еще есть. Вот Эратосфен был только один, потому я и обрадовался, когда ты принес. Я случайно пленку испортил, а лучше сделать не удалось, . .

Фотография Архимеда была замечательна. На фоне далеких гор, изрезанных тенями, резко выделялся идеально круглый цирк без центральной горки. Кольцевой вал был настолько ровен, что его тень, лежащая на дне цирка, представляла собой почти правильный серп. Правее цирка, на избитой мелкими кратерами светлой почве, слегка зарывшись в нее смятым конусом, лежала первая ступень космического корабля. Странно и радостно было видеть в этом царстве безжизненных камней и спекшегося шлака изделие мудрых человеческих рук с четкими буквами на борту: "СССР".

- Здорово! - вздохнул Андрей. - Спасибо. А из чего вы сделали первую ступень?

- Из фольги от конфет. Буквы отец написал чертежным перышком. А потом мы макет убрали и фотографировали место до прилунения.

- Вы так вдвоем и живете?

- Так и живем, - улыбнулся Липкин. - А что?

- Хорошо живете. Интересно. Я очень люблю, когда люди интересно живут. Иначе какой смысл?

- Никакого, - согласился Сергей. - Отец тоже так говорит. Если, говорит, человек знает только работу да еду, это не человек, а думающий автомат. В школе или в институте вложили в него программу, запустили - и дело с концом. А настоящий человек обязательно должен увлекаться. И одно из увлечений обязательно должно стать его второй жизнью. Вот так говорит мой отец. А твой чем увлекается? - спросил вдруг Липкин Андрея.

- Мой?.. - переспросил Андрей и представил себе отца, отгородившегося от всего мира газетой. - Мой тоже... немножко астрономией. И телескоп мы с ним тоже... вместе. И дневник наблюдений...

Через час Андрей распрощался с Липкиным.

* * *

На улице у него вдруг тревожно замерло сердце. Что-то обязательно должно было случиться сегодня или завтра. Этот разговор отца с Александрой Антоновной, бегство с последних двух уроков, неприятная встреча в читальне, драка в классе...

Так просто все не кончится.

Он почувствовал себя очень несчастным.

Почему отец Сергея Липкина может вечерами строить макеты лунной поверхности, а потом вместе со своим сыном фотографировать их и составлять чудесный альбом, или, развернув на столе карту, путешествовать на острова Фиджи, тогда как его отец, поужинав, сразу берется за газеты и читает до тех пор, пока не начинают слипаться глаза?

15
{"b":"49994","o":1}