И мы пришли к единственному выходу.

Но вы, кто бы вы ни были, вы можете помочь.

Остальные экипажи спят в своих отсеках в северной части жилой сферы. Процесс пробуждения полностью автоматизирован. Передайте капитану Митчеллу мои наилучшие пожелания и извинения. Надеюсь, он поймет меня.

Джон Кэррадин, четвертый капитан.»

Они покинули контрольную сферу и по длинному цилиндрическому тоннелю перебрались в жилые отсеки корабля. Пройдя через люк, они оказались в длинном коридоре, по бокам которого располагались двери. В конце коридора виднелся еще один люк.

На каждой из дверей висела табличка с именами. На первой же двери длинный список имен возглавлял старший капитан Митчелл. Затем шли старший помощник Альварес, второй помощник Мэйнбридж, третий помощник Хэнинач, биотехник Митчелл… Соня заметила по этому поводу:

— Пожалуй, они были правы, набрав команду из семейных пар.

Гримс толкнул дверь, и за ней оказались прозрачные саркофаги — по четыре в высоту, справа и слева, дальше виднелись еще восемь, и еще… Это похоже, думал Гримс, на стеклянные гробы, а лежавшие в них люди — на мертвых. Разница лишь в том, что мертвые не видят снов…

В четырех саркофагах справа были женщины, в четырех слева — мужчины. Казалось, все они в прекрасной форме. Митчелл — его имя было на приклеенной к стеклянной крышке табличке — оказался немолодым, но рослым и хорошо сложенным человеком. Даже без униформы в нем можно было обнаружить капитана. И хотя он находился в близком к смерти состоянии, глядя на него, становилось ясно, что он, как никто другой, будет умело руководить вверенными ему двумя стихиями — сложнейшей аппаратурой и беспокойными, сомневающимися людьми.

Гримс смотрел на него, не обращая внимания на других спящих, и ему хотелось, чтобы именно Митчелл оказался тем рыбаком, чей счастливый сон был прерван чувством волнения и беспокойства. Это вполне мог быть он. Через столетия сна подсознание потревожило его, напомнив, что именно на нем лежит вся ответственность за огромный корабль и людей, которые на нем находятся.

Слегка растерянно Тодхантер сказал:

— Собственно говоря, мне здесь нечего делать. Я прочел инструкции. Здесь все автоматизировано.

— Прекрасно, доктор. Вы можете нажать кнопку. Я хочу лишь, чтобы проснулся капитан корабля Митчелл. Ведь в конце концов это его корабль.

— Я уже нажал кнопку, — проворчал Тодхантер, — ну и что? Ничего не случилось.

Мак-Генри засмеялся:

— Конечно, нет. Ведь мертвый капитан, которого мы видели, написал в своем послании, что он отключил все приборы.

— По-моему, — сказал Гримс, — система анабиоза поддерживается отдельным небольшим реактором в кормовой части. Кэррадин мог отключить ее, не выходя из рубки, но нам следует пойти в ракетную сферу и взглянуть на все это поближе. Возможно, батареи тоже отказали.

— Все зависит от реактора, — добавил Мак-Генри. — Если действительно отказали батареи, нам придется перетаскивать их из запасных с нашею корабля.

Они покинули Митчелла и его команду и стали пробираться в третью сферу, переходя с этажа на этаж, мимо бесчисленных прозрачных саркофагов. Джонс на секунду остановился возле одного, в котором лежала прекрасная девушка с длинными золотистыми волосами, и пробормотал: «Спящая красавица…»

Раньше, чем Гримс смог что-то ответить, Мак-Генри подтолкнул Джонса в спину и проворчал:

— Давай, двигайся! Тоже мне, Прекрасный Принц!

— А можем ли мы претендовать на роль Прекрасного Принца? — прошептал Гримс. — В любом случае, не нам решать. Этот корабль Митчелла, и он должен знать, что делать…

Наконец они нашли выход в тоннель, соединявший с третьей сферой. Насосы и генераторы, которые они там обнаружили, были, по выражению Мак-Генри, допотопными.

— Вы правы насчет допотопных, — заметил Джонс. — Этот корабль определенно напоминает Ноев ковчег.

Они добрались до реакторной камеры.

Мак-Генри достал свой счетчик и включил его.

— Должно работать, — сказал он.

Если бы не скафандры, вряд ли они бы долго протянули, выйдя из реакторного зала. По счастью, скафандры представляли собой такую же надежную защиту от радиации, как и от жары, холода и вакуума. Время от времени витиевато ругаясь, Мак-Генри принялся за дело и через какое-то время сумел запустить реактор.

Помещение стало наполняться паром. С возвратом тепла замерзший коркой льда на стенах воздух стал оттаивать и приобретать свое первоначальное состояние.

Мак-Генри отдавал приказания. Он был специалистом по реактивным установкам и здесь взял командование на себя. Он отдавал приказания Кэлхауну и второму помощнику, и они выполняли их. Следовало взять кое какие замеры и открыть клапана. Замерзшая жидкость постепенно превращалась в пар и понемногу наполняла трубопроводы. Мак-Генри по манометру следил за давлением и, наконец, начал открывать вентиль. Медленно и нерешительно на один оборот повернулась первая турбина, затем еще на один… Она раскручивалась все быстрее и быстрее, и вот уже все помещение было наполнено мелкой дрожью. Мак-Генри, похожий на вооруженную ключами и в доспехах обезьяну, прыгал с места на место, что-то подкручивая, откручивая…

Наконец он торжественно щелкнул выключателем, и помещение наполнилось светом.

Все поспешили обратно в жилые отсеки, к спящему капитану Митчеллу и его команде. Там главным был уже Тодхантер. Он затворил люк, через который вошел экипаж в первый раз, а затем поставил на место другой, тяжелый люк с толстыми прокладками и запорами по всему периметру. Для этого ему даже пришлось воспользоваться молотком Мак-Генри.

Гримс наблюдал за ним с нетерпением и интересом. Было ясно, что врач знает, что делает, и что в свое время он хорошо изучил историю колонизационных полетов, которые всегда сопровождались глубоким замораживанием экипажа. Он знал, как это выглядит с медицинской точки зрения.

Гримс заметил:

— Я понимаю необходимость закрытия всех дверей, но почему ничего не происходит? Ведь вы уже довольно давно нажали на кнопку начала размораживания…

Тодхантер засмеялся:

— Это был выключатель света, сэр. Но когда мы закончим подготовительные работы, весь процесс пойдет автоматически. Для начала нужно изолировать остальные тела. Каждый саркофаг оборудован своей собственной морозильной установкой, но лучше соблюдать до единого слова все инструкции.

Он замолчал и принялся за дальнейшее изучение висевшей на стене инструкции. Затем он включил монитор на расположенной рядом панели управления и нажал несколько кнопок. Заработали обогревающие элементы, и лед на стенах начал таять и плавиться, наполнив закрытое помещение туманом.

Когда он стал рассеиваться, врач сказал:

— Пока все хорошо. Вы, конечно, заметили, что здесь система намного сложнее, чем в тех отделениях, где лежат пассажиры. Дело в том, что пассажиры подключаются к единой общей системе пробуждения, и их нельзя поднимать по одному.

Действительно, каждый из саркофагов членов экипажа был густо окутан проводами и трубками.

— Ну давайте же, доктор! — прошептала Соня.

— В таких вещах нельзя торопиться, командир. Здесь автоматически осуществляется термостатический контроль, и до достижения нужной температуры внутри и снаружи саркофага оживление не может начаться.

Внезапно послышалась работа какого-то компрессора, и тело капитана скрылось под клубами наполнившего саркофаг газа, настолько густого, что он казался жидким. Затем, так же неожиданно, газ рассеялся, а вместо него появилась светлая, янтарного цвета жидкость, также полностью закрывшая тело. Одновременно пневматическая подушка, на которой лежал капитан, стала вибрировать, осуществляя массаж тела. Янтарная жидкость постепенно мутнела, затем она была заменена на новую порцию. Этот процесс повторился несколько раз.

Наконец жидкость ушла.

Прозрачная крышка медленно открылась.

Капитан Митчелл зевнул, потянулся и открыл глаза. Улыбнувшись, он произнес приятным баритоном: