Дацык не успел обернуться, как ему в затылок уперся автоматный ствол. За его спиной стоял невысокий коренастый милиционер в серой форме с лейтенантскими погонами. На поясном ремне висела портативная радиостанция, которая безостановочно шипела, будто внутри нее жарилась яичница. У лейтенанта было широкое доброе лицо, на котором чеканно вырисовались хроническая усталость и лень. Дацык оторопел и стал медленно-медленно разгибаться и поднимать руки, словно он был водолазом и работал сейчас на глубине. Я обратил внимание, что пистолета в его руке уже не было, он успел незаметно сунуть оружие в карман куртки. Наивно полагать, что внезапное появление в бандитском логове гаранта справедливости и законности привело меня в чувство восторга. Наверное, я испытывал те же чувства, что и Дацык. С моим заклятым врагом мы вдруг стали союзниками.

Лейтенант убедился, что Дацык правильно отреагировал на его появление, опустил автомат и перевел взгляд на меня.

— Вацура Кирилл Андреевич?

Я пожал плечами, будто надеялся, что эту непреложную истину еще можно будет поставить под сомнение. Лейтенант сдвинул кепи на затылок, промокнул платком вспотевший лоб и как-то нерешительно, словно был согласен рассмотреть альтернативные предложения, произнес:

— Ну что? Пойдем к столу?

На Дацыка страшно было смотреть. У бедолаги было такое лицо, будто он всю жизнь верой и правдой вкалывал на заводе и вдруг ему объявили, что пенсии у него никогда не будет, да еще в грубой форме выставили за ворота. Я чувствовал себя не менее скверно. Милиция нашла меня там, где я меньше всего ждал ее.

Компания, сгруппировавшаяся у стола, пережила появление милиционера еще тяжелее, чем мы с Да-цыком. Надо сказать, что Альбинос и Лера, которые сидели лицом к склону, не сразу разглядели за моей спиной низкорослого лейтенанта. Получилось, что мы подсунули им милиционера неожиданным сюрпризом, буквально вручили его, как хлеб-соль. При виде человека в форме и с «Калашниковым» наперевес Лера потеряла дар речи. Раскрыв рот, она с откровенным ужасом уставилась на погоны со звездочками. Альбинос остался внешне спокойным, даже трубка не дрожала в его пальцах, но держал он ее криво, отчего тлеющие угольки сыпались ему на грудь. Альбинос не замечал этого, как и едкого запаха горящей синтетики. Шоковая пауза затянулась. Дацык, не желая, чтобы ответственность за появление милиционера Альбинос возложил на него, развел руки в стороны, пожал плечами и пробормотал:

— Вот гость к нам пожаловал… Вот только откуда — ума не приложу!

— Лейтенант Рукомойский, — представился милиционер, снова вздохнул и добавил: — Уголовный розыск. Прошу документики на стол.

— А мы ничего плохого не сделали! — не вовремя обрела дар речи Лера.

— Охотно верю, — ответил лейтенант, сел за стол, снял кепи и тщательно протер влажную лысину платком.

Альбинос протянул ему два паспорта — свой и Леры. Лейтенант покосился на меня и Дацыка:

— Присаживайтесь пока… А то торчите, как вышки за колючей проволокой.

Мы сели рядом с Альбиносом и Лерой. Лавка под нами угрожающе заскрипела.

— Чем занимаемся? — спросил лейтенант, листая паспорт Дацыка.

— Спасательными работами, — тотчас ответил Альбинос. Я чувствовал, как он ерзает и сучит ногами. Наверное, давил на ноги Лере, чтобы та прикусила язык.

— Спасательными, — повторил лейтенант, открывая чистую страницу «Семейное положение» в паспорте Леры.

Моего паспорта он не спросил. Значит, знал, что тот уже в милиции… Напрасно я надеялся, что милиционер появился здесь для заурядной проверки документов. Он пришел за мной.

— Интересное имя, — произнес лейтенант, возвращая паспорт Альбиносу. Затем вернул документы Лере и Дацыку. — И как? Многих откопали?

Он поднял голову и уставился на меня. Я предпочел промолчать, чтобы ненароком не усугубить свое положение.

— Во всяком случае, трупы нам пока не попадались, — ответила Лера несмотря на то, что Альбинос отдавил ей все ноги.

— Это хорошо, — произнес лейтенант и только сейчас заметил сидящего поодаль Мураша. — А это кто?

— Это не наш, — ответил Альбинос, энергично раскуривая трубку. — Горнолыжник. Неудачно съехал со склона. Мы его тут малость подлечили. Он скоро уйдет.

— Эй, горнолыжник! — позвал лейтенант. — А документы у тебя есть?

Дацык начал нервно барабанить по столу. Лера терзала кончики волос, наматывая их на палец. Альбинос активно раскуривал трубку, окутывая себя дымом, словно почуявший опасность кальмар чернилами. Прихрамывая, к столу подошел Мураш. Он жутко улыбался одной половиной рта. Уцелевший глаз сверкал подобострастно. Мураш едва слышно поздоровался и протянул милиционеру паспорт.

— Ты что, жевал его? — удивительно точно подметил лейтенант. — Мятый, рваный, в слюнях… Разве можно так обращаться с документами?

Он посмотрел на фотографию, затем поднял взгляд на Мураша.

— Не похож. Что с лицом?

— Ударился, — ответил Мураш.

— Об угол стола, — добавил лейтенант. — И так десять раз подряд. Да?

Мураш, Дацык и Лера напряженно засмеялись. Тут на горизонте замаячила Тучкина с подносом, заставленным алюминиевыми тарелками.

— А это еще кто?

— Это тоже лишняя, — встряла Лера.

— Это наша кухарка, — пояснил Альбинос и выразительно посмотрел на Леру.

Пожалуй, только Тучкина обрадовалась появлению в лагере милиционера.

— Ой, у нас гости? — воскликнула она без тени напряжения и стала расставлять посуду. — Вы с нами ужинать будете?

Кажется, лейтенант ей понравился. Освободив руки, она тотчас принялась поправлять прическу, потом одернула телогрейку и пошарила руками по своей груди.

— Хорошо устроились, — оценил лейтенант. — Кухарка, горнолыжники…

— Стараемся, — поддержал разговор Дацык, полагая, что лейтенант не представляет никакой опасности. — Правда, работа изнурительная. Ледник тает на глазах. На нем не то что копать, даже ходить по нему опасно.

— Что ж, — произнес лейтенант. Он обвел всех взглядом и покачал руками, как крыльями, мол, пора и честь знать. — Не прощаюсь. Потому как мы еще наверняка увидимся.