Колин усмехнулся – виновато, как бы оправдываясь.

– Боюсь, её мне присудят, несмотря на все мои старания избежать этого. Недавно я дал несколько скандальных интервью, в которых охарактеризовал моих коллег как бездарей, тупиц и невежд, но и это не возымело действия. Только и того, что меня стали считать нахалом и скандалистом, каких ещё свет не видел, а одна из газет назвала меня сукиным сыном – но чертовски гениальным сукиным сыном.

Еле сдерживая смех, я встала со скамьи, бережно положила Дейрдру в коляску, затем вернулась на своё место и лишь тогда позволила себе тихо рассмеяться.

– А может, ты преувеличиваешь, Колин?

– В каком смысле?

– Я хотела сказать, что, может, ты преуменьшаешь свои достоинства. Ты же говорил, что сделал некоторые обобщения.

– Верно. Мои познания в области теории поля позволили мне лучше понять Источник, что в свою очередь натолкнуло меня на кое-какие идеи. Я усовершенствовал теорию, немного изменил исходные постулаты, устранил очевидные противоречия… Но всё это – капля в море.

– Это всего лишь начало, – возразила я. – Ведь не мог же ты предложить свои НЕКОТОРЫЕ обобщения к теории, которой ещё не существовало.

– Я мог бы предложить их в том мире, где она существует.

– Так почему же не сделал этого?

– Именно потому, что начинал с откровенного плагиата, а те самые обобщения сделал уже позднее.

– Мы все начинали с плагиата, Колин, и перестань корить себя в этом. Лучше продолжай исследования, развивай теорию поля, подбирайся к Источнику с другой стороны. Я буду изучать его логическую структуру, а ты – физическую. У нас с тобой разные подходы, но они не противоречивы, а взаимодополняемы.

– Недостаёт третьей компоненты, – заметил Колин. – Возможно, самой главной – метафизики.

И мы не сговариваясь посмотрели на коляску, в которой безмятежно спала, ещё не сознавая своей исключительности, малышка Дейрдра – дитя Даны, Артура и Источника…

Следуя предварительной договорённости, делегация Света должна была первой покинуть Сумерки. Мы спустились в Зал Перехода Замка-на-Закате и в полном молчании подошли к Аркам. Настроение у нас было не из лучших.

Как я и опасался, переговоры Брендона с царём Давидом закончились безрезультатно. Налицо была добрая воля обеих сторон, желание предотвратить губительную войну, но все доводы здравого смысла оказались бессильными перед эмоциями. Гибель Рахиль требовала отмщения – а поскольку виновные так и не были найдены, то ответственность ложилась на всё Царство Света. Вдобавок массовые шествия по улицам Солнечного Града, а также провокационные заявления некоторых высокопоставленных лиц из союзных нам Домов накалили страсти в Израиле до предела. С другой стороны было воззвание царя Давида к своим подданным, составленное явно сгоряча и весьма оскорбительное для детей Света. Как король, Брендон не мог оставить его без внимания и должен был дать подобающий ответ. Одним словом, главам двух Домов не оставалось ничего делать, кроме как вежливо объявить друг другу войну, обсудить условия её ведения (это было единственным положительным моментом) и подписать пакт о начале военных действий.

– Ну что ж, брат, – сказал Брендон, остановившись возле Арки. – Вот и пришла нам пора расставаться.

Я вздохнул и ответил:

– Пора.

Мы немного помолчали, затем Брендон в сердцах произнёс:

– Чёрт! Ненавижу сцены прощания. Так тоскливо, что хоть волком вой… Ладно. Передавай привет Бренде.

– Обязательно передам. Скажу, что ты скучаешь по ней.

– Она и так это знает.

Брендон обнял меня, пожал руку Дионису и быстро шагнул под Арку. Не оборачиваясь, он вызвал Образ Источника, а мгновение спустя его фигура растаяла в воздухе. Другие члены делегации, отдав мне честь, вместе вошли в Тоннель и отправились в путь из Сумерек в Царство Света.

Нас осталось трое – я, Дионис и Джона. Семь моих друзей и родственников – четверо Сумеречных и трое детей Света – уже находились в Авалоне. Я передал их на попечение Бренды ещё до начала переговоров, чтобы они успели немного освоиться, прежде чем я официально представлю их при дворе как моих помощников, которые займутся подготовкой местных Одарённых к принятию Причастия. Я рассудил, что появление чужаков в таком небольшом количестве не вызовет недовольства, скорее напротив – новые учителя будут приняты с распростёртыми объятиями.

Что же касается Джоны, то вопрос о его статусе оставался открытым. У меня не было времени поразмыслить над этим, но постепенно я склонялся к тому, что там, где примут восьмерых учителей (включая Диониса), найдётся место и для девятого. Тем более что девять – магическое число.

Ещё в лифте я связался с Брендой и попросил её приготовиться. Теперь она сама вышла на связь и сообщила, что готова к приёму.

– Поехали, – сказал я Дионису и Джоне, и мы вступили под Арку.

По моей команде Образ Источника заключил нас троих в силовой кокон. Контакт между мной и Брендой обрёл в моём восприятии некое подобие нити, протянутой через бесконечность. Для пробы я сначала дёрнул эту нить, проверяя её на прочность, затем крепко ухватился за неё и велел сестре тянуть…

Вокруг нас вспыхнуло всеми цветами радуги ослепительное сияние, пол под ногами исчез, но за какую-то долю секунды появился вновь. Когда в моих глазах перестало рябить, я узнал неприхотливую обстановку моей ниши и увидел Бренду с Пенелопой, которые стояли рядом у стены, смотрели на нас и улыбались.

– Привет всем, – весело произнесла Бренда. – Наконец наша команда в полном составе.

А Пенни подошла ко мне, встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.

– Я рада, что ты вернулся, отец, – сказала она.

– А я рад тебя видеть, доченька, – ответил я.

– Я тоже рад, что ты здесь, Пенелопа, – вдруг отозвался Джона. – Иначе мне пришлось бы посылать за тобой.

Бесцеремонность, с которой он вмешался в наш разговор, его странные слова и не менее странный тон до крайности озадачили меня. А в груди я ощутил неприятную щекотку, обычно называемую предчувствием неладного.

– Что это значит? – удивлённо спросил я, повернувшись к Джоне. – Ты знаком с Пенелопой?