Мы поднялись по широким ступеням и вошли в дом. Как и во дворе, прислуга в холле глазела на нас с любопытством, опаской и благоговейным трепетом. Для них мы были боги – или почти боги. В массе своей простые смертные, даже те, кто общается с Властелинами ежедневно, с трудом воспринимают нас как людей, и либо поклоняются нам как посланцам Небес, либо ненавидят нас лютой ненавистью, почитая за исчадий ада. А ведь по существу своему мы такие же люди, разве что дольше живём, умеем управлять глубинными силами мироздания и вдобавок все поголовно страдаем различными нервными и психическими расстройствами. С точки зрения неодарённого психиатра лишь одного из каждых двадцати Властелинов можно (да и то с большой натяжкой) назвать вполне нормальным, девяносто процентов он отнёс бы к разряду хронических неврастеников, а оставшиеся пять подпали бы под определение законченных психопатов, причём далеко не всегда безобидных. И эти люди (то есть мы) правят миром! Увы, тут уж ничего не попишешь. Мы правим миром, потому как мы обладаем огромным могуществом, и именно это могущество у многих из нас вызывает сдвиг по фазе. Ну а что касается бога, то он (если он существует), очевидно, предпочитает играть роль английской королевы и лишь изредка забавы ради вмешивается в дела мирские – чтобы сотворить какое-нибудь плоское чудо, вроде языков пламени в день Пятидесятницы, или подсунуть кому-нибудь большущую свинью. Мы с Брендоном познали «божью благодать» на собственной шкуре.

Детская спальня находилась на втором этаже и была защищена стандартными звукоизолирующими чарами, чтобы никто не нарушал покой младенца. Эти чары не были фиксированными, они допускали возможность динамического изменения поглощающей способности вплоть до полной их «прозрачности». И это правильно – бодрствуя, ребёнок должен познавать мир во всём многообразии его проявлений, в том числе и звуковых. Но сейчас девочка спала, и изоляция была задействована на максимальном уровне.

Возле самой двери Дана остановилась.

– Только пожалуйста, – сказала она нам. – Постарайтесь не шуметь. Не разбудите её.

Морган ухмыльнулся.

– В первую очередь это относится ко мне, – прокомментировал он. – Всякий раз, когда большой и неуклюжий дядюшка Фергюсон берёт Дейрдру на руки, душа Даны уходит в пятки.

– Вовсе нет, – возразила Дана. – Я полностью доверяю тебе. Ты умеешь обращаться с детьми.

– И тем не менее ты постоянно предупреждаешь меня…

– И буду предупреждать, – оборвала его Дана и взялась за ручку двери. – Теперь тихо!

Мы гуськом вошли в уютную затемнённую комнату, посреди которой стояла маленькая детская кроватка с деревянными решётками по бокам. У изголовья кровати в небольшом кресле сидела молоденькая девушка, одетая как служанка или няня. При нашем появлении она встала, бережно поправила постельку и тихой поступью направилась к Дане. Шёпотом они обменялись несколькими фразами (я так и не разобрала, на каком языке они говорили), после чего Дана утвердительно кивнула. Девушка поклонилась нам всем и вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Это кормилица? – еле слышно поинтересовалась Дейрдра. – Уж больно молода.

– Нет, она просто присматривает за девочкой, – ответила Дана. – Кормлю я сама.

Дейрдра смерила её восхищённым и чуть завистливым взглядом.

– Просто невероятно! Роды и кормление совсем не повлияли на твою фигуру. И как ты…

Дана прижала палец к губам.

– Тс-с!

Мы впятером подошли к детской кроватке – Дана и Дейрдра справа, я и Пенни слева, Морган держался позади нас.

– Боже, какая прелесть! – умилённо прошептала Пенелопа, глядя на свою маленькую сестричку сияющими от восторга глазами. – Она просто ангелочек.

По мне девочка была как девочка, милый крохотный человечек пяти месяцев отроду. В таком возрасте все дети похожи на ангелочков… Только вы не подумайте, что я такая чёрствая и циничная, что меня ничуть не тронул вид безмятежно спящей малышки с ангельски-невинным личиком и прелестными светло-каштановыми волосами. Но моя сентиментальность не мешает мне здраво мыслить и трезво оценивать ситуацию. Одного взгляда на Пенелопу мне было достаточно, чтобы понять, что маленькая Дейрдра мгновенно покорила её сердце, и теперь она целиком на стороне Даны.

Поняла это и взрослая Дейрдра. Я почти физически почувствовала её боль. Её страдания эхом отозвались во мне, на какое-то мгновение мной овладели её тоска и безысходность. Что это – влияние Источника, или у нас просто родственные души?

– А какие у неё глаза? – спросила Дейрдра, с трудом сдерживая слёзы.

– Карие, – ответила Дана. – Как… – Она потупилась и виновато добавила:

– Как у Артура.

Сделав над собой усилие, Дейрдра обняла Дану и мягко сказала:

– Ты победила, сестричка. Теперь ОН твой, ОН полностью твой. И ОН должен знать ВСЁ.

– Мне очень жаль, – в смятении произнесла Дана. – Поверь, мне жаль, что так получилось.

– Я не сержусь на тебя. Просто… Просто мне больно… Мне ТАК больно!..

Не в силах сдерживаться дальше, Дейрдра выбежала из комнаты, но дверью не хлопнула и не потревожила сон девочки. Дана сделала было шаг, чтобы последовать за ней, но я взглядом остановила её и покачала головой.

– Нет, лучше я.

Дана тяжело вздохнула.

– Ладно. Тогда я схожу посмотрю, готов ли обед.

– А я останусь здесь, – отозвалась Пенелопа. – Побуду с сестрёнкой.

Она посмотрела на меня и счастливо улыбнулась. В уголках её глаз блестели слёзы.

– Хорошо, – сказала я. – На том и порешим.

Когда мы втроём вышли из спальни и Дана отправилась на кухню, Морган недоуменно спросил у меня:

– Что с Пенелопой?

– А разве не понятно? Она так счастлива, что чуть не ревёт. Пенни росла круглой сиротой, без отца и матери, у неё не было настоящей семьи, а были только родственники, вроде нас с Брендоном. А теперь у неё есть отец, есть маленькая сестрёнка, одним словом, СЕМЬЯ, её собственная семья.

– Ясненько, – сказал Морган. – Да, кстати. Что случилось с матерью Пенелопы?

– Она погибла, – сдержанно ответила я. – Ну ладно, Морган. Давай поищем Дейрдру.