После долгой и бесполезной борьбы наконец-то приехали кремлевские верхолазы, допущенные обслуживать секретные объекты, поднялись на крышу и тщательно заделали все дыры, щели и забрали мелкой сеткой вентиляционные отверстия.

С неделю было тихо, Леди Ди успокоилась, но прошлым летом, накануне бури и объявленного по Москве штормового предупреждения, на чердак набилось столько птиц, что охранник с помповым ружьем даже стрелять не стал, отговорился, что, мол, никаких патронов не хватит. Но сам отчего-то был напуганным и подавленно задумчивым.

Вся эта летающая тварь благополучно отсиделась в укрытии, пока над городом бушевал ураган, после чего таким же неведомым образом покинула чердак, оставив после себя горы неистребимого аллергена. Верхолазы вновь обследовали костел от фундамента до готических шпилей, пошатали и замазали раствором подозрительные кирпичи, заменили ненадежную черепицу и не обнаружили ни одного отверстия, сквозь которые проникали либо могли проникнуть даже колибри. Помет убрали, перекрытия обработали каким-то раствором и установили приборы, что на аэродромах отпугивают птиц. Но все равно у Принцессы началась почти нескончаемая аллергия, и теперь Самохин подозревал, что Леди Ди не принимает его из-за очередного приступа и своего непрезентабельного вида.

Не могла она показаться на глаза подданным с красным носом и слезливыми глазами.

Ее фаворит и помощник Хлопец о состоянии здоровья своей госпожи помалкивал, тем более что с некоторых пор их отношения с Самохиным были натянуто-официальными и холодноватыми. У генерала была, пожалуй, самая тяжкая житейская проблема – выдать замуж младшую дочь Алину, которая по большой и страстной любви уже выходила за сына некоего арабского шейха, впоследствии оказавшегося многоженцем и просто богатым мошенником, который с помощью влиятельного генерала проделывал свои дела в Москве. Теперь Хлопец сам искал ей мужа, и в один прекрасный день его выбор пал на Самохина, два года назад ставшего холостяком.

Сергей Николаевич об этом не подозревал, поскольку практически ничего не знал о семейных страстях генерала, напрочь скрытых от постороннего взора, а пристальный интерес к собственной персоне, в том числе и к деталям личной жизни, относил к его служебным обязанностям. Да и сравнивать отношение к себе фаворита было не с чем, возможно, он со всеми разговаривал так и у всех засиживался, отвлекая от работы, поскольку самому делать было нечего.

Как-то раз поздней осенью генерал неожиданно пригласил Самохина к себе на дачу порыбачить с острогой. Удочек, спиннингов и прочих ловушек Самохин не любил, впрочем, как и сам процесс ловли, а тут надо было плыть на лодке ночью вдоль отмелей, с факелом или мощным прожектором, на свет которых перед ледоставом выплывала крупная рыба. Эта рыбалка ему понравилась, и добыча была богатая – девять щук и три десятка налимов вспоминали потом до Нового года, собирались съездить еще раз, теперь на весеннюю, за сомами и попутно пострелять уток и вальдшнепов.

Весной, накануне выезда, Леди Ди ни с того ни с сего, будто бы в качестве лирического отступления, рассказала о драматической судьбе несчастной дочери фаворита, красавицы Алины.

Принцессе нравилось устраивать жизнь своих подданных…

Самохина всю сознательную жизнь учили сопоставлять факты и делать неожиданные выводы, но даже сопоставив их и допустив, что в возрасте тридцати семи лет можно жениться и по расчету, коль нет любви, он не мог представить себя в роли генеральского зятя и мужа бывшей шейхини. И не потому, что у них был совершенно разный образ жизни, другие нравы, привычки и почти неприемлемые условия существования в виде охраны и строго регламентированного поведения; причина состояла в заведомо предвзятом, брезгливом и даже расистском отношении к «невесте», ибо он никогда бы не смог вызвать в себе хоть каких-нибудь приятных чувств, а тем более жить с женщиной, бывшей в гареме у араба. В страстную любовь Алины к коварному мавру Самохин не верил лишь по той причине, что у таких несчастных девочек она возникает почему-то всегда к сынкам шейхов, эмиров, но не к простым бедуинам.

А Хлопец решил, что Сергея Николаевича можно уже знакомить с дочерью, и когда они приехали на рыбалку, туда неожиданно явилась Алина, вдруг захотевшая навестить родителей и заодно посидеть с удочкой на берегу. С самого начала стало ясно, что не сомов позвали ловить, а эту золотую рыбку, у которой после всех судебных передряг остались пентхаус и пакет акций туристической фирмы. Самохин надеялся на профессионализм генерала и не предполагал, что все будет происходить стремительно и откровенно. А портить отношения с ним и Принцессой (они были явно в сговоре) и терять работу так не хотелось, что в какой-то момент поколебались и чувства, и расистские убеждения, касавшиеся их. Тем более что генеральская дочка была хорошенькой, ухоженной, да и сынок шейха не оставил на ней никаких особенных следов, вызывающих омерзение.

По генеральскому плану Сергей Николаевич должен был отчалить вдвоем с Алиной на необитаемый остров, где вечером на куски тухлого мяса хорошо брали сомы, однако претерпевшая неудачный брак дочери несостоявшаяся теща перестраховалась и, на счастье, все испортила. Отозвав кандидата в сторонку, сказала открытым текстом, что его берут в семью из грязи в князи и что будет, если Сергей Николаевич не оправдает надежд.

После развода Самохин жил на съемной квартире, ездил на служебной машине и отлично понимал, что в «Бурводстрой» попал не как ценнейший специалист, а как рабочая лошадка, которую можно и заменить даже на переправе. Он не стал более искушать судьбу, вежливо попрощался с Алиной, с Хлопцем и даже его женой, сослался на неотложные дела в городе и уехал.

В понедельник Сергей Николаевич пришел на работу и начал собирать свои вещички, поджидая, когда Баринов объявит об увольнении, однако до обеда к нему в комнату никто не пришел. Зато в четвертом часу позвонил секретарь и сообщил, что его приглашает Леди Ди с материалами по теме, дабы выслушать текущий доклад – это значило, что изгонять его из храма будет сама Принцесса.

Но произошло невероятное: Диана Васильевна, в то время еще не замечавшая Самохина, как и других вновь прибывших в «Бурводстрой» сотрудников, будто наконец-то разглядела его, снизошла, похвалила за работу и вообще резко изменила к нему отношение – заговорила тогда незнакомым еще томно-чарующим голосом, впервые назвав просто Сережей.

А через несколько дней с обходом к нему заглянул и Хлопец, посмотрел мимо, порассуждал о жаре на улице, о глобальном потеплении климата, о теннисе и собаках, которым сейчас очень тяжко сидеть в квартирах.

Если бы Сергей Николаевич живо не реагировал на температурные изменения, то не почувствовал бы холода, сквозившего в генеральских словах о жаре.

С тех пор прошло более года, по слухам, Алина вышла замуж, на сей раз опять без воли отца, а по любви и страсти, за какого-то московского чеченца, но обида на Самохина у Хлопца так и не прошла, хотя внешне он выглядел прежним скучающе-мудрым заштатником.

– Кажется, я попал в немилость, товарищ генерал, – пожаловался Самохин, когда на третье утро не дождался приглашения Принцессы на текущий доклад. – Сижу и гадаю, за что лишен доступа к престолу?

– Не волнуйтесь, допустят, – многозначительно утешил генерал. – Если хотите, предскажу вам будущее, Сергей Николаевич. Как почетный ясновидящий.

– Хочу.

Хлопец был многословным – значит, дела в «Бурводстрое» клеились и Леди Ди хвалило вышестоящее начальство.

– Судя по положению звезд на небосклоне, – ухмыльнулся он, подняв глаза к потолку, – нас ожидает дальняя дорога. Полагаю, в северо-восточном от столицы направлении. Или в северо-западном?.. Точно не вижу…

– Нас?

– Да, нас. Скажу по секрету, Принцесса посылает в разведку. Я выезжаю первым, сегодня. А вы приготовьтесь как следует, запаситесь приличной одеждой, походное снаряжение можно не брать… В общем, собирайтесь будто не на работу, а в отпуск на Канары.