Тот вынул из визитного карманчика сильную лупу и встал сбоку.

– Варварство, – сказал Власов сам себе.

– Это да, – отозвался клиент. – Мне тоже очень жаль, если откровенно…

– А если там не песчинка, а какой-нибудь мусор?

– Почему мусор?

– Мало ли что попало ему под мантию…

– Кому?

– Моллюску!

– Вот вы о чем… Нет, там непременно будет песчинка.

На то чтобы содрать алмазным кругом половину перла, ушло полторы минуты. Еще минуту Власов потратил на шлифовку срезанной поверхности, после чего взглянул на дело рук своих и, не вынимая камня из держателя, показал старику. Тот поднес лупу, прицелился, прищурив левый глаз:

– Добро… Как вы думаете, из какого минерала родовое зерно?

– Скорее всего, обыкновенный кварц. Но возможно, нечто металлосодержащее. Например, магнетит. Ценность перла была не в этом…

– А если точнее?

– Установить точнее можно под микроскопом. Если нужно, я могу… За отдельную плату.

– Не нужно, – поторопился клиент. – Это не имеет большого значения. Теперь следует извлечь это зернышко.

– Извлечь? – изумился Власов. – Почему вы сразу не сказали?

– А что бы изменилось?

– Я не стал бы срезать половину!.. Высверлил бы ваше зерно… Например, трубчатым сверлом. И сохранил жемчужину! Пусть с отверстием, но все же!..

– Это необязательно. Для лекарства требуется только зерно, ядрышко. – Он вздохнул. – Все остальное шелуха…

– Вы делаете из него лекарство?

– Не я… Люди делают.

– Ну и от какой же болезни?

Показалось, клиент надменно усмехнулся.

– От болезни пьют слабительное. А из этих зерен готовят зелье молодости и просветления.

– От слепоты, что ли? – невпопад спросил Власов, занятый мыслями о жемчужине.

– От слепоты, – подтвердил старик. – Доставайте!

– Каким образом? Выковыривать?

– Не знаю, мне все равно. Вы же мастер. Только ни в коем случае не трогайте руками!

– Но это очень тонкая… ювелирная работа!

– Я заплачу. Назовите сумму.

С тоской и ощущением неприязни к старику Власов взглянул на аншлиф, покрытый тончайшими сферическими сиреневыми кольцами, и назвал цену – непомерную:

– Двести долларов!

– Согласен. – Клиент и глазом не моргнул.

Власов же вспомнил подслушанный разговор старика с барином из «Волги».

– Это не все!.. Если удастся достать песчинку, возьму себе оставшуюся часть перла.

– К сожалению, это невозможно, – строго проговорил старик. – При всем уважении…

– Вы же сказали, это не имеет никакой ценности?

– Да, не имеет…

– Так в чем дело? Хозяин не разрешает?

– Зачем вам половина жемчужины?

– Например, в качестве сувенира… Или можно вставить в оправу.

– Я должен посоветоваться.

– Да что тут советоваться?

– Понимаете, нельзя… чтобы кто-то видел, – вдруг забормотал клиент. – У вас могут увидеть остатки…

– Лично для себя возьму! – клятвенно заверил Власов. – В сейф запру!

– Хорошо, – не сразу согласился старик. – Возьмите… Но при одном условии: наши отношения останутся в тайне. Откуда у вас эта половинка, придумайте сами. Не указывайте на меня и не называйте моего имени.

– Мне ваше имя неизвестно.

– Тем лучше. Дайте слово благородного человека.

Власов усмехнулся про себя некой старомодной напыщенности старика, явно не сочетающейся с плохо скрываемым сельским выговором.

– Даю слово.

Песчинка была довольно крупной, около миллиметра, и, будучи другого цвета, хорошо выделялась на светло-сиреневом радужном перламутре. Сначала Власов попробовал окантовать ее резцом, однако твердосплавная острейшая напайка скользила по отшлифованной поверхности, оставляя едва заметные следы. Несколько минут он безрезультатно царапал оказавшийся слишком твердым минерал, потом зажал в патрон пустотелое сверло и под сильной лупой осверлил песчинку. Оставшийся на гранях перламутр он снял алмазными надфилями, после чего сделал подрез снизу и сколол ее победитовой иглой.

– Это ваше. – Взяв пинцетом песчинку, он показал ее старику.

Тот, даже не взглянув на результат кропотливого труда, подставил стеклянную ампулу из-под интерферона, заткнул ватой и спрятал в карман.

– Благодарю, – удовлетворенно сказал старик и улыбнулся застенчивой, мальчишеской улыбкой. – Знаете, я пытался сам расколоть и извлечь – не получилось… А вы настоящий мастер!

– Как – расколоть? – непроизвольно спросил Власов.

– Молотком… Родовая песчинка раскрошилась в прах, вместе с перлом. Наверное, была из слабого перламутра.

– У вас была еще одна такая жемчужина?

– Была… – Старик положил деньги на станок. – И оказалась очень хрупкой…

– Под молотком все хрупкое… – проворчал камнерез, доставая из держателя оставшуюся половинку. – Это я беру себе.

– Как условились. – Старик натянул на голову синий берет и раскланялся. – Взамен на конфи… В общем, взамен на молчание. Еще раз благодарю.

Глядя в его сутулую спину, Власов как-то запоздало подумал, что клиент, по всей вероятности, страдает какой-нибудь скрытой формой шизофрении: к подобному навязчивому увлечению может подтолкнуть человека лишь больное воображение…

Вечером того же дня ему позвонил ювелир по прозвищу Буре, который, кроме мастерской, держал антикварный магазин, скупал в основном старинные часы и драгоценности и, кроме всего, возглавлял ассоциацию ювелиров, куда Власов и еще две частные мастерские не входили. Эта хитрая клановая организация была создана, чтобы пожирать своих конкурентов, что она и делала вполне успешно: заказчиков становилось все меньше, а цены ниже, и от разорения спасало то, что камнерезная мастерская была единственной в городе.

– Дорогой коллега, никак не мог дозвониться до вас, – заговорил он ласково, что сразу же насторожило Власова. – А дело у меня важное. К вам может прийти клиент с жемчужиной… Очень крупной… И совершенно безумной просьбой…

Власов лишь покачал головой – ничего себе, конфиденциальность! Едва успел распилить жемчужину, а Буре уже знает!

Впрочем, что тут удивительного? Самый дорогой товар – информация, особенно в области антиквариата, а председатель ассоциации должен знать все…

– С какой просьбой? – коротко спросил Власов.

– Распилить.

– Пусть приходит, распилю.

– Да вы с ума сошли! Это же редкостный экземпляр! Таких денег стоит! Я вас прошу, не пилите. Задержите под любым предлогом и дайте знать.

Ассоциация варилась в собственном жирном соку, Буре лишь выжидал время, когда «дикие» мастерские разорятся, и никогда не обращался с просьбами.

– А что вы собираетесь делать с этой жемчужиной?

– Куплю ее. Вас же перлы не интересуют, коллега?

– Нет, я к ним равнодушен. – Власов ухмыльнулся. – Поэтому, если хорошо заплатят, распилю что угодно.

– Не пугайте меня, коллега!

– Желание клиента, принципы…

– Это не клиент! Это счастье! – застонал Буре.

– А почему он должен прийти ко мне?

– Потому, что вас не интересует жемчуг. Вы любите охоту на волков.

Власов на самом деле занимался волчьей охотой, особенно перед весной, с началом гона, когда звери разбивались парами, и потому коллекционировал ружья, карабины и снегоходы. За последние годы у него скопилось около двух десятков шкур, и однажды в трудное время он попросил Буре выставить их на продажу в своем антикварном магазине. Ювелир тогда не подозревал, чем занимается Власов в свободное от камнерезных дел время, и, увидев шкуры матерых волков, в первый момент чего-то устрашился, а потом зауважал и стал называть коллегой, чего раньше не было.

– Неужели вы сами их убили? – с изумлением и страхом то и дело спрашивал он.

Шкуры он взял и заплатил неплохо, но в магазине не выставил – кому-то перепродал.

– Очень прошу вас, задержите этого клиента! – взмолился Буре. – Вы же смелый и отважный человек!

– Как же я задержу его? Ноги связать, что ли?

– Обещайте что-нибудь! Ну, сошлитесь на неисправность станка. Скажите, сейчас отремонтируют… Потяните время! И еще на всякий случай оформите заказ. Чтобы узнать его имя, адрес… Желательно заглянуть в паспорт или другой документ. Это если он вдруг что-то заподозрит и уйдет раньше.