- Повторяю, мне ничего не известно! Спрашивайте Левандовского. Может быть, они с отцом это обсуждали. Но вряд ли, зачем бы тогда потом они спрашивали меня...
- А как найти Левандовского?
- Охотно дам его адрес, чтобы вы оставили меня в покое!
Пока Антон разыскивал бумагу и ручку, взгляд Бориса блуждал по стенам квартиры, где висели портреты разных выдающихся личностей. Чтобы разрядить обстановку, Борис указал на один из них.
- Антон, а кто этот явный буржуин?
- Этот? Луи Пастер, творец хорошего пива.
- Да ну? А вот этот?
- Антониони, итальянский режиссер.
- Вы увлекаетесь кинематографом?
- Да, но больше русским. Мои боги - Сокуров, Тарковский. Антониони страсть отца. Его фильм "Блоу-Ап" отец мог смотреть бесконечно. Это была его любимая кассета... Куда же ручка запропастилась? А, вот она. Получайте адрес Левандовского. Зовут его Илья Владимирович.
- Спасибо, - Борис спрятал листок в карман.
- И... Приношу извинения за резкость. Но я действительно не в силах вам помочь...
Борис видел, что Антон колеблется, будто собирается сказать ещё что-то, но не решается. Калужский поочередно смотрел то на девушек, то на Бориса.
- Борис, могу я поговорить с вами наедине? Всего несколько минут. Дамы не рассердятся?
- Мы пока посплетничаем, - успокоила его Ольга.
- Пойдемте в кабинет отца...
Плотно закрыв за собой дверь кабинета, Антон повернулся к Борису.
- Когда я лежал в больнице, ко мне приходил один человек... Он интересовался вами... Нет, он с вами не знаком, но вы видели его на даче. Тот, похожий на Бонда из "Золотого глаза"...
- На Пирса Броснана? Да, помню, - Борис вспомнил и то, как "похожий на Бонда", пропустив его через балкон, вырубил преследователя.
- Это англичанин, его зовут Стэн Долтон. Он предполагал, что вы найдете меня, и я обещал передать вам его просьбу.
- Просьбу?
- Просьбу позвонить ему, а также следующее: "Я не рассчитываю, что он позвонит сразу. У него нет оснований доверять мне. Но он попал в скверную историю, и она будет становиться все хуже. В конце концов, у него не останется иного выхода, кроме как позвонить... Это не идеальный выход, но лучший из существующих". Таковы его слова, а вот номер телефона, написанный им собственноручно.
Борис взял протянутый Антоном листок.
- И это все? Он не сказал, зачем...
- Нет. Это все.
- Что ж, благодарю... - Борис двинулся к двери, но Антон окликнул его.
- Борис!
- Да?
- Вы можете объяснить, что все это значит?
Могу, подумал Борис, хотя бы частично. Но к чему вам, господин Калужский, лишняя головная боль?
Вслух он произнес:
- Я многого не знаю. Но поверьте, не так страшен черт, как его малюют.
Святая ложь во спасение... Борис открыл дверь в гостиную.
- Идемте, - обратился он к Тане и Ольге. - Еще раз спасибо, Антон.
На улице Борис рассказал девушкам о сообщении Антона и продемонстрировал листок с телефонным номером.
- Это московский телефон Джека Слейда, - заявила Таня. - Долтон - его псевдоним.
- Ага... Мистер Слейд хочет вступить в клуб. Не назначить ли ему приемный экзамен?
- Не сейчас, - ответила Таня. - На очереди Левандовский.
К Левандовскому отправились на метро. По дороге Борис упорно молчал. Его не покидало ощущение, что в разговоре с Антоном прозвучало что-то важное, даже ключевое, а он никак не мог сообразить, что именно. Снова и снова вспоминал он все подробности недолгой беседы. Что же, что?
На звонок в квартиру Левандовского никто не отозвался. - Подождем? не то спросил, не то предложил Борис.
- Подождем, - согласилась Таня, - но не на улице. Поднимемся по лестнице и подождем на площадке - из окна увидим, кто входит в подъезд.
Левандовский прибыл через час. Когда он вставлял ключ в замочную скважину, Борис тихо позвал:
- Илья Владимирович!
Ученый вздрогнул.
- Кто, кто... - забормотал он. - О! Это вы...
- Я, - подтвердил Борис. - А это Таня и Оля, мои ассистентки-сестрички.
- Но что вам нужно?
- Вы не пригласите нас к себе?
Левандовский поколебался, но уступил. Если он и должен опасаться этих людей, все равно уже поздно: он перед дверью квартиры, и ключ в замке.
Дверь за собой он запирал тщательно, на два оборота и задвижку.
- Итак, молодые люди, чем могу служить?
- Мы ищем стилет, украденный из египетского музея, - сказал Борис.
- А почему вас интересует стилет? - недружелюбно спросил Левандовский.
- Мы намерены вернуть его в музей, - Борис отметил, что на упоминание о краже Левандовский не среагировал.
- Похвальная забота о египетском музее... Молодые люди, я ни о чем не стану вас расспрашивать, наверное, ответы у вас наготове... Но мне тяжело говорить о стилете. Я хочу поскорее забыть весь этот кошмар. Я не верю в мистику, но на стилете проклятие. Двое из тех, кто касался его, Костров и Калужский, уже мертвы.
- Костров?
- Михаил Костров, которого застрелили на даче. Это он привез стилет из Египта. Не думаю, что он замешан в краже... Костров был коллекционером, я иногда консультировал его. Он оставил стилет мне, попросил оценить.
- И вы оценили?
Левандовский замялся. Он помнил о просьбе сотрудника ФСБ Мищенко не слишком педалировать тему стилета в разговорах, но ведь речь шла не о любых разговорах, а о разговорах с милицией, представителями властей. А коль скоро его посетители знают о краже, им и без Левандовского не составит труда заглянуть в музейный каталог. Возможно, они уже сделали это, и разыгрывать неведение ученому египтологу было бы глупо.
- Страховая стоимость экспоната, - сказал он, - пятьдесят тысяч долларов.
- Ого! Как же стилет мог попасть к Кострову, если он, по вашему мнению, в краже не замешан?
- Не знаю. Он говорил, что купил его в Каире за сорок фунтов... У него теперь не спросишь.
- И вы отдали стилет профессору Калужскому. Зачем?
- Я отдал его, чтобы... Чтобы...
- Чтобы профессор подключился к расшифровке криптограммы, не так ли? помог Борис.
- Раз вам и это известно, не вижу смысла отрицать. Да, я обнаружил криптограмму, сумел частично расшифровать. А так как её смысл относился не к моей области, я отдал стилет Калужскому вместе с подробными схемами расшифровки, чтобы он довел работу до конца. Но если профессор и достиг каких-то результатов, боюсь, мы об этом уже никогда не узнаем... Профессор убит, квартира ограблена...
