– А она не оживёт? – Осторожно осведомился самый младший зайчик.

– Исключено. Прошлой зимой её убил охотник. И с тех пор она в еловом мавзолее… Под кустиками… Как живая!!! – Волк прослезился.

Зайцы всё-таки сомневались. А вдруг и в самом деле… Живая?!

Тогда Ёж решился:

– Позвольте мне попрощаться с товарищ Патрикеевной. При жизни было всякое. Но теперь, что уж. – Ёж вздохнул. Зайцы смотрели на него с уважением.

– Пожалуйста. – Сухо сказал Волк. – Через кустики и налево. Лапами не трогать. Музейный экспонат.

Ёж пополз через кусты. «Вот уже и музейный экспонат. А давно ли рыжая на охоту ходила? Ох, и шкода была!»

За кустами под ёлочкой действительно лежала Лиса. Как живая. Хвостом укрылась, лапы подогнула.

– Эх, Патрикеевна. Не воровать бы тебе курей. – Посочувствовал Ёж.

Лиса не шелохнулась.

– Правду в лесу говорят: курокрадство до добра не доведёт. Вот лежишь теперь дохлая.

У Лисы вроде шевельнулся было хвост. Ёж ничего не замечал.

– А уж какая при жизни растяпа была. – Пригорюнился он. – Сколько раз её собака за хвост таскала.

Лисий хвост теперь шевелился и покачивался из стороны в сторону. Ёж увлёкся:

– Неудачницей была рыжая. Ни одного зайца, даже хворого, толком поймать не смогла. Да что зайца! Мышей ловить не умела.

Лиса тряслась от носа до кончика хвоста, но не оживала.

– Идет бывало по лесу, а лягушки в болоте смеются…

Столпившиеся у мавзолея зайцы увидели, как что-то рыжее взлетело выше облаков. Затрещали кусты.

– Спокойствие!!! – Орал Волк.

Из кустов, вся в колючках выбежала лично товарищ Патрикеевна и понеслась к реке. Зайцы врассыпную.

– Мавзолей закрывается на просушку. – Срочно объявил Волк.

Ёж у покинутого здания мавзолея горько переживал:

– Не надо было про лягушек. Довёл покойницу.

Вот какая ужасная история. Пожалеем Лису? А то её на следующую сказку не хватит.

Думаете, Лиса исправилась? Как бы не так.

Ёж шел на Первомайскую демонстрацию. В яркое праздничное убранство украсился лес. Красным флагом с немного рыжеватым отливом висела на берёзе зацепившаяся хвостом Лиса. Праздничным кликом «Погоди, колючий. Догоню – убью!!!» Веселила она ежиную душу. И, вообще, всё вокруг было хорошо.

Воробьи на кустах жизнерадостно поддакивали: «А ведь догонит. А ведь догонит.» Дятел на сосне выбивал свою весеннюю песню: «Сейчас соскочит. Уже зубы точит.» Даже Серый Волк в новой праздничной овечьей шкуре дружелюбно поздравил Ежа с праздником: «Я б на твоем месте, Колючий, лучше б утопился. Вон она уже из шкуры лезет.»

– А может, и вправду утопиться? – Думал Ёж, бойко семеня лапками. – День-то уж больно хорош. В такую погоду поплавать. Майский заплыв. В честь великого праздника. Лисе-то радость какая!

– Колючий, я тебя достану!! – Донеслось сзади хриплым нелисьим голосом.

– А ведь и вправду достанет. – Рассуждал Ёж. – Давно уж мы так: душа в душу.

Что-то заскрипело позади, загремело. Сломалась береза.

– Не ушиблась бы, голубушка. – Успел подумать Ёж. Тут он наподдал. На Первомайскую демонстрацию надо было спешить. Дружно, одной колонной с Лисой пройти по Первомайской поляне. На поваленной сосне лично товарищ Топтыгин. «Радость-то какая!» – Восторг и умиление переполняли Ежиную душу. Но, удирая, он аккуратно обогнул праздничный первомайский капкан, поставленный охотником дядей Васей. Позади раздался страшный вопль.

– Эх, опять не довелось. – Вздохнул Ёж, сбавляя шаг. – Не уберегли товарищ Патрикеевну.

Раньше первого мая все праздновали, и ежи и даже люди. Ёж не видит в этом ничего плохого.

И, вообще, надо теперь какой-нибудь стих напечатать. Чтобы Лису обрадовать. Давно её не радовали.

А теперь дадим Ежу отдохнуть. И Лисе немного отдохнуть. И читатели пусть отдохнут.

Скоро Ёж с Лисой продолжат разговор. Первое они уже съели. На второе у Ежа компот.

Лиса компот не любит. Ну это её личное дело.

До скорой встречи.

Второе.

А что у Ежа на второе? Наверное, что-то смешное.

Тут Ежу сказали, что только о Еже нельзя! Это называется культ личности.

Ёж согласен, он больше не будет. Только ещё один раз о себе напишет. А потом, может быть и не будет.

«На субботник всем лесом! Вы-хо-ди!!!»

Ёж, конечно, первым прибежал. Он и без субботников любил всякий мусор на колючках по лесу таскать. А тут – святое дело. Весенняя уборка леса от мусора. Того самого, что оставили за год грибники да туристы. Даже Лиса пришла. «Надоело мне, вздыхала, хвостом за всякие консервные банки цепляться.

Взялись дружно. Зайчики собирали пустые бутылки. На вырученные деньги молодняк собирался купить штангу. «Качать мускулы». Лиса догадывалась зачем и только усмехалась. «Я, дескать, и без штанги вас сильнее». Белочки разбирали эти самые зловредные банки. Сорока-воровка подбирала битое стекло. «Таких бриллиантов насобираю! – Хвасталась. – В Алмазном фонде таких нет».

А Ёж приналег на всякие бумажки, старые газеты. Сколько ж их в лесу было! А одна оказалась очень интересная. Изображен на ней очень упитанный, цветущий Ёж. Почему-то в черной рамочке. И написано: «Родственниками мистера Ежа С. Сероколючкина разыскивается его родной брат, проживающий, вероятно, в лесу. По делу о наследстве».

Наш Ёж, понятно, вспомнил, что родился он в школе, в «Живом уголке». Был у него брат, такой же серый Ежик. Когда в школу приезжали гости из США, братца подарили гостям. А нашего Ежика весной дети отпустили в лес. «Надо же, как судьба складывается. – Загрустил наш Ёж. – Не дожил братец свой ежиный век. Климат, наверное, в Америке для Ежей неподходящий».

А Ворона-барабона уже раструбила по всему лесу: «Ёж наследство получил! Ёж наследство получил!»

«С тебя причитается, Колючий»! – Орёт Медведь. А Лиса, та змеёй извивается. Готова, дескать, у Ежа секретаршей работать и даже частным телохранителем. Только, чтоб оплата была соответствующая. В день по курочке, да пожирнее.

Хочешь не хочешь, пришлось Ежу ползти в город. Там, в американском посольстве, его давно ждали. Оказывается, его братец покойный был любимым Ежом американского миллионера. И по наследству получил от хозяина целый миллион. А вскоре сам облопался яблоками и помер. Ну, часть миллиона жена Ежиха получила, часть Ежата. Но что-то и нашему Ежу причиталось.

«Хотите переехать в Америку, мистер Ёж»? – Спросили его в посольстве.

Ёж подумал и отказался. Он только и слышал, что все теперь в Америку едут. И люди и даже медведи из цирка. «Там так много народа, затопчут меня, пожалуй».