Лестница спускалась в темноту, и после первых шагов по ней я понял, что если я не вернусь за факелом, то искать пропажу придется на ощупь. Сказано – сделано. Сняв ближайший факел со стены в коридоре, я снова отправился вниз. С каждой ступенькой становилось все холоднее. Я все еще не мог понять, была ли эта лестница в субреальности Аллена, или же она – плод моего воображения. Если последнее, то мне точно не стоит думать о ступеньках-ловушках, самострелах с ядовитыми иглами в стенах и опускающихся решетках с острыми шипами. Хотя, если погибнуть в субреальности всё равно невозможно, то беспокоиться не о чем.

Спираль лестницы сделала уже пять витков, а шлема всё еще не было видно. Пальцы дрожали от холода, ступени были скользкими, и я дважды чуть не уронил факел. Лестница оборвалась у массивной стальной двери, но шлема не было и здесь. Опять эти проделки субреальности! Сколько нужно пробыть здесь, чтобы начать понимать ее законы? Я прикоснулся к двери. Сталь была холодной, и от моего легкого касания дверь слегка отодвинулась. А ведь выглядела она неподъемно тяжелой! Ладно, будь что будет! Я толкнул дверь и вошел в нее.

Сначала я услышал звук капающей воды, но источника этого звука не было видно. В комнате было темно. Лишь небольшое пятно света от факела открывало мне пугающую картину по кусочкам, словно мозаику. Холодный каменный пол с бурыми пятнами. Стальной крюк, торчащий из пола. Массивная цепь, уходящая куда-то высоко под потолок. Как бы я ни старался поднять факел и вглядеться в темноту, я не мог разглядеть, к чему она крепится. Я сделал осторожный шаг вперед и почувствовал, как что-то уперлось мне в бедро. Повернув факел, я понял, что задел широкий стол. На столе были разложены металлические инструменты: ножи, свёрла, пила… В памяти промелькнули пугающие кадры из дешевых ужастиков про кровожадных маньяков, разделывающих своих жертв подобными инструментами на подобных столах.

– Помогите!

Что это? Голос был тонким и очень тихим. Я пытался понять, откуда он доносился, но в помещении было слишком мало света.

– Кто здесь? – мой голос показался мне дрожащим и испуганным. Мне действительно страшно? Может, я и не просыпался, и мой страшный сон продолжается? Или это все происходит наяву? Нет, наяву я сейчас где-то в небоскребе «Biotronics» спокойно сплю, подключенный к нейронету. А всё происходящее – всего лишь фантазия, субреальность. Субреальность, которая принадлежит Даниэлю Аллену. Даниэль Аллен, как он сам себя назвал, исследователь эмоций, спас нас и приютил на своем огромном подводном корабле. На котором за секретной лестницей есть настоящая камера пыток. А я доверился человеку, у которого есть такие… странные фантазии? И нахожусь сейчас в его личном мире под многотонной толщей морской воды? Вот теперь мне было действительно страшно!

– Помогите! – повторил слабый голос. Я сделал несколько шагов туда, откуда его услышал, и разглядел в свете факела неясную фигуру, которая по мере моего приближения к ней, становилась все более отчетливой. Маленькая девочка, ей не более лет шести, сидела в железной клетке, подвешенной к потолку на цепи. Она была напуганной и бледной, платье на ней, которое когда-то, похоже, было синим, сейчас было изорвано и перепачкано. Ее огромные серые глаза с мольбой смотрели на меня, а я совершенно не понимал, как ей помочь. Надо как-то вытащить ее отсюда! Нет, этого быть не может, это всего лишь сон! Или я просто материализовал свои страхи в субреальности Аллена! Эта лестница появилась только после того, как я подумал про рыцарский замок с тайными ходами! А девочка – это же героиня из какого-то страшного фильма, который я смотрел давным-давно и уже забыл! Я сам придумал всё это, и нейронет воплотил мои фантазии! Достаточно просто закрыть глаза, вдохнуть поглубже и понять, что всего этого нет.

Я закрыл глаза и начал считать секунды про себя. Раз. Два. Три. Четыре. Сейчас это должно прекратиться… Пять. Шесть.

– Господин Ник!

– А? – я резко вскочил с кровати. Большой и удобной кровати в каюте, в которой меня поселил Даниэль.

– Господин Аллен сообщил, что мне лучше разбудить вас в восемь, чтобы вы не пропустили завтрак. Он придерживается строгого распорядка времени на борту, и считает, что вы разделяете эту позицию.

– Да, Энн, да… Я уже одеваюсь.

На часах было восемь утра. Моя одежда была на вешалке. Когда я протянул к ней руку, она не исчезла, а я не оказался уже одетым. Реальность, пусть и созданная нейронетом, вернулась, и я был рад этому. Ночной кошмар медленно растворялся в глубинах моей памяти, но все же не исчезал бесследно. Почему-то я до сих пор чувствовал ответственность за то, что закрыл глаза. За то, что не помог этой маленькой девочке в клетке.

Сон. Это был всего лишь сон! Почему же я в этом сомневаюсь?

За завтраком наш разговор с Даниэлем не клеился. Вежливо поблагодарив его за гостеприимство, я размышлял о том, что даже если существует ничтожно малая вероятность того, что увиденное мной ночью действительно существует в этой субреальности, нам с Энн пора ее покинуть. Да и без этого задерживаться на корабле особых причин не было. В любой момент мое время в реальном мире, отведенное на интервью, может закончиться, и Эдвард Дарио отключит меня от нейронета.

– Вы сегодня неразговорчивы, Николас, – произнес Даниэль после того, как закончил завтракать. – Вас что-то тревожит?

– Нет, ничего, – соврал я. – Просто размышляю о дальнейших планах.

– Не думаю, что ничего! – Аллен отрицательно покачал головой. – Вы ведь вряд ли уже забыли про ваше ночное приключение.

Наши глаза встретились. Даниэль улыбался, но его взгляд был холодным и злым. Я открыл рот, но слова не могли сорваться у меня с языка. Конечно же, творец в курсе всего, что происходит в его субреальности! Даже когда мы с Энн упали в воду, он сразу же об этом узнал! Но это означает только одно – случившееся со мной ночью не было сном!

– Позвольте мне уберечь вас от ошибки, Николас! – голос Даниэля стал мягче, но от этого мне не было менее страшно. – Вы здесь новичок, и неправильно интерпретируете то, что видите. Я лишь хочу внести ясность.

– У вас в подвале… в какой-то дикой камере пыток находится девочка. Совсем ребенок! – выпалил я. – Что я неправильно интерпретирую?

– О, какая ярость! Успокойтесь, Николас, я не враг вам! Давайте спустимся вниз, я все вам покажу и объясню.

Винтовая лестница появилась из ниоткуда, прямо возле стола, за которым мы завтракали, и Даниэль жестом позвал меня за собой. Я последовал за ним, и Энн ничего не оставалось, кроме как присоединиться к нам. В этот раз холода не было, лестница была ярко освещена, да и ступени ее совсем не казались скользкими. Но когда Даниэль, идущий впереди нас, отворил дверь, мы действительно оказались в камере пыток, которая сейчас была ярко освещена. Все было так, как и ночью – цепи, крюки, клетка с маленькой девочкой и огромный стол с жуткими инструментами. Как оказалось, клетка была не одна – в комнате было пять таких клеток, подвешенных на цепях на разной высоте. Четыре с детьми разного пола и возраста и одна пустая.

– Как я уже говорил, я изучаю эмоции. – Даниэль медленно шагал по комнате, разглядывая клетки. – И проще всего мне изучать эмоции придумков.

Он подошел к клетке, которая висела ближе всего к полу. В ней сидела все та же испуганная девочка из моего ночного кошмара. Сейчас я смог рассмотреть ее получше. Растрепанные русые волосы, бледное лицо с большими серыми глазами, почти бесцветные дрожащие губы: она дрожала то ли от страха, то ли от холода, а ее глаза смотрели на меня все тем же умоляющим взглядом. «Помогите!» – прочитал я по ее губам, хотя она не произнесла ни звука.

– Эта девочка – придумок, – продолжил Даниэль. – Плод моего воображения. Вчера, пока вы осматривали мою галерею, я позволил ей испытать необычайные эмоции. Такие, каких она никогда в жизни не испытывала, и уже никогда не испытает. Уникальные! На ее глазах я аккуратно разрезал ее сестру-близнеца на кусочки, сохраняя ей жизнь настолько долго, насколько это было возможно. Как вы думаете, что чувствовала в это время она, зная, что завтра наступит ее черед?