– Нет! – воскликнула Пола с необычайной для себя резкостью. – Тебе нельзя ехать. Ты останешься здесь – даже если мне придется запереть тебя!
Салли ответила ей непокорным взглядом, и в ее ясных голубых глазах мелькнули упрямые огоньки. С ничуть не меньшей решимостью она заявила:
– Я нужна ему. Неужели ты не понимаешь? Не понимаешь, что я должна быть с ним?
– А теперь слушай меня, и слушай очень и очень внимательно, – скомандовала Пола. – Ты ничем не сможешь помочь Энтони. Но, приехав в Ирландию, ты можешь нанести ему непоправимый вред. Если Энтони заподозрят в убийстве, полиция сразу объявит в качестве причины преступления вашу связь с ним. В отсутствие бабушки я возглавляю нашу семью, и тебе следует понять, что правила здесь устанавливаю я, а я настаиваю, чтобы ты осталась здесь.
. Салли вжалась в кресло, ошеломленная реакцией Полы. Она и не подозревала, что ее кузина способна проявить такую твердость.
Эмили легко прикоснулась к руке Салли:
– Пожалуйста, послушайся совета Полы. Чувства влекли Салли к Энтони, потому что она верила, что он нуждается в ней в это ужасное время. Но умом она начала понимать: ее пребывание с ним рядом может нанести вред. Пола совершенно права.
– Я останусь здесь, – наконец прошептала Салли, откинувшись в изнеможении на спинку кресла.
– Слава богу! – Пола с облегчением вздохнула. – Ты чувствуешь себя в силах позвонить сейчас Энтони? Он очень хочет с тобой поговорить. Успокой его, пусть он увидит, как стойко ты переносишь случившееся.
– Да-да, я должна поговорить с ним сейчас же. – Салли вскочила с места.
– Почему бы тебе не пойти в мою спальню, там тихо и никто тебе не помешает? – мягко предложила Пола.
– Спасибо, так я и сделаю. – В дверном проеме Салли обернулась. – Пола, ты самый рациональный человек из всех, кого я знаю, – выпалила она и убежала.
Пола уставилась ей вслед, не в силах произнести ни слова.
– На твоем месте я восприняла бы это как комплимент, – сказала Эмили. – И не забудь, что тебе нужно дозвониться до Генри Россистера.
Они сидели вдвоем на террасе, наслаждаясь мягкой тишиной сада, лежащего под темно-синим небом, усеянным мерцающими звездами.
– Не знаю, как ты, а я чувствую себя выжатой как лимон, – первой нарушила молчание Эмили.
Пола повернулась к ней, и яркий свет ламп, горящих в гостиной за их спинами, упал ей на лицо. Эмили сразу отметила, что маска решительной женщины исчезла и черты ее кузины вновь обрели мягкость и теплоту.
– Интересно, связался ли твой отец с Филипом.
Теперь уже, наверное, полдесятого. Пола взглянула на часы и кивнула:
– Почти. Ему потребуется довольно много времени, чтобы дозвониться до Австралии. Он скоро перезвонит. – Откашлявшись, Пола продолжала:
– Как жаль, что Салли так быстро уехала. Как, по-твоему, она полностью пришла в себя?
– Когда она спустилась вниз, то выглядела намного спокойнее, но все равно была очень подавленной.
– Неудивительно.
Эмили ничего не ответила. Она потянулась за своим бокалом, сделала маленький глоток.
– Ты не заметила в Салли ничего необычного? – После небольшого колебания она добавила:
– Я имею в виду, не когда она уезжала, а вообще.
– Она поправилась, Сжимавшие бокал пальцы Эмили побелели от напряжения, и она едва слышно прошептала:
– У меня ужасное предчувствие… ну, нет смысла скрывать… я думаю, Салли беременна.
Пола тяжело вздохнула. Ее наихудшие опасения подтвердились.
– Я боялась, что ты скажешь именно это. Признаться, я тоже так считаю.
– Черт возьми! – взорвалась Эмили, почти перейдя на крик. – Нам только этого и недоставало! Я удивляюсь, как ты не заметила перемен в ней еще на вернисаже. Или заметила?
– Нет. К тому же там она появилась в свободном, просторном платье. Да еще вокруг меня крутилось столько народу, что я не могла уделить ей много внимания. Но когда сегодня она зашла сюда, мне сразу бросилось в глаза, как она раздалась, особенно в талии.
– О господи, что начнется, когда дядя Рэндольф обо всем узнает! – застонала Эмили. – И в такой момент бабушки нет с нами.
– Да, это так. Но ее нет, и я не хочу без крайней нужды тащить ее сюда. Нам придется справляться своими силами. – Пола провела рукой по своему усталому лицу и тяжело вздохнула. – Боже, какая жуткая ситуация, да еще и бедняжка Салли… – Она печально покачала головой. – Мне ее так жалко… – Пола не закончила фразу и молча уставилась на игру теней за окном, полная дурных предчувствий по поводу того, что произошло в Ирландии.
Эмили вынула бутылку из ведерка со льдом, вновь наполнила бокалы вином и заметила:
– Не думаю, что в разговоре с Уинстоном мне следует упоминать о наших подозрениях в отношении беременности Салли.
– Ни в коем случае! Мы вообще никому ничего не скажем, даже бабушке. Я не хочу, чтобы она переживала по такому поводу. Что же касается остальных членов нашей семьи, ты сама знаешь, какие они все сплетники. Даже намекнуть насчет положения Салли все равно что плеснуть бензину в огонь. Кроме того, если откровенно, мы не уверены, действительно ли она ждет ребенка. Возможно, она просто поправилась.
– Да, – согласилась Эмили. – Может быть, и так, поэтому тем более мы не должны давать кое-кому пищу для сплетен.
Она замолчала и, вжавшись в спинку кресла, посмотрела в окно. Ночной сад представлял собой мистическую, почти нереальную картину. Деревья мерцали серебром в лунном свете, заливавшем все вокруг волшебным огнем.
– Какой покой и красота, – прошептала Эмили. – Я могла бы сидеть здесь целую вечность, но мне надо ехать в Пеннистоун-Ройял за своим деловым костюмом на завтра, раз уж я собралась остаться у тебя на ночь. Я уже сказала Хильде, чтобы она собрала мои вещи.
Пола тоже вернулась к земным делам.
– Наверное, тебе действительно следует съездить туда, но только возьми мою машину. Твоему «Ягуару» место на свалке, и я не хочу, чтобы ты застряла неизвестно где посреди ночи. – Она встала. – Пойду взгляну на детей, а потом примусь готовить ужин.
Как обычно в воскресенье вечером, на улицах Хэрроугейта почти не было ни людей, ни машин, и через несколько минут Эмили уже мчалась по дороге на Рипли в Пеннистоун-Ройял.
Поскольку Пола разрешила ей взять любую из двух стоявших в гараже машин, Эмили выбрала «Астон-Мартин» Джима. Некоторое время она не думала ни о чем, сконцентрировав внимание на удивительном ощущении, которое дает послушный воле водителя мощный и красивый автомобиль. Приятное разнообразие после ее «Ягуара».
Эмили все еще пользовалась этой развалюхой из сентиментальных соображений, поскольку он некогда принадлежал Уинстону. Он продал ей его четыре года назад, и, пока их дружеские отношения не переросли в любовь, езда на его машине, казалось, делала их ближе. Теперь положение изменилось, потому что, обручившись с Эмили, Уинстон сам стал полностью ей принадлежать. А «Ягуар» превратился в обузу. Теперь она раздумывала, какую машину купить. Может, «Астон-Мартин»? А почему бы и нет? Солидная машина, мощная, как танк. Эмили некоторое время перебирала в уме различные марки автомобилей, но затем ее мысли, естественно, вернулись к событиям в Ирландии.
Энтони, конечно, ужасно не повезло, что его «Лендровер» сломался. Иначе он оставался бы вне всяких подозрений и все дело не стоило бы и выеденного яйца. Жаль, что он не вернулся за машиной перед обедом, но он, без сомнения, хотел избежать встречи с Мин. Бедная женщина… так окончить свои дни… утонуть – это самая страшная смерть… кошмар.
Вдруг ее поразила такая ужасная мысль, что ее лицо окаменело, а машина на миг потеряла управление. Выправив курс, Эмили стала думать только о том, как бы не попасть в аварию.
Однако мысль не уходила. Точнее, ни на миг не давал ей покоя один вопрос. Эмили не понимала, как он не пришел ей в голову раньше. Что делала Мин на озере целых пять часов до своей смерти?
Год за годом приезжая на лето в «Гнездо цапли», внуки Эммы Харт переняли от бабушки много полезных качеств. Главным из них было понимание того, как важно уметь анализировать возникающие проблемы вплоть до самых незначительных деталей, обдумывать все до последних мелочей. И вот теперь мозг Эмили лихорадочно заработал в том направлении, в котором приучила его работать Эмма.
