– Как мило с вашей стороны. Росс. Боюсь, на этой неделе я очень занята. Фактически все вечера у меня забиты.

Она покривила душой: ей не хотелось видеться с ним в неформальной обстановке.

– Но я искренне надеюсь, что вы найдете время для меня на следующей неделе. – Он приблизился к Поле вплотную и пожал ей руку. – В понедельник я вам позвоню, и не вздумайте мне отказать! – предупредил он, хохотнув.

Он был заинтригован. Пола должна принадлежать ему, и никто и ничто не сможет остановить его! Вот в ком дремлет до поры вулкан страстей, решил Росс. Ему безумно захотелось дотронуться до ее стройного тела, такого гибкого и грациозного… Он хотел ее сейчас, сию минуту. Но кажется, у нее где-то есть муж? Неважно, стоит ему один раз заполучить Полу в постель, и она будет принадлежать ему с потрохами. И пусть сейчас она холодна с ним, он сумеет ее разжечь, дай только срок!

После их ухода Пола медленно пересекла комнату, подошла к столу, представлявшему собой большую стеклянную крышку на подставке из полированной стали. Стол являл собой логический центр композиции элегантного офиса фирмы в «Харт энтерпрайзиз», в котором Пола всегда работала, наезжая в Нью-Йорк. Она села за стол, положила локти на крышку, спрятала лицо в ладонях и задумалась о только что завершившейся встрече. Где-то глубоко в подсознании у нее шевельнулась идея, и, по мере того как она обретала окончательную форму, медленная улыбка озаряла ее лицо. Они оба – Росс Нельсон и Дейл Стивене – невольно указали ей способ разрешить некоторые из тех проблем, с которыми она столкнулась в «Сайтекс», а то и все проблемы вообще. «Но не сейчас, – подумала Пола. – Позже, когда мне потребуется заставить их всех плясать под мою дудку».

Расправив плечи, она рассмеялась. Не очень-то невинная мысль, скорее дьявольская – достойная Макиавелли, – но из нее может выйти толк, и она вполне в духе Эммы Харт. Все еще посмеиваясь, Пола подумала: «Наверное, с каждым днем я становлюсь все больше и больше похожей на бабушку». Мысль о такой перспективе очень порадовала ее и даже в какой-то степени развеяла ту тоску, которая не отпускала ее со дня неудавшейся попытки объясниться с Джимом перед отъездом из Англии.

Если уж ее брак оказался неудачным, а ее личная жизнь сведена к нулю, то, по крайней мере, она постарается сделать успешную карьеру, добьется того, чтобы успехами в бизнесе компенсировать остальные свои поражения. Работа выручала Эмму, когда ее личная жизнь терпела крах, и Пола тоже обретет в ней поддержку. Она подумала о Джиме. Не осталось ни горечи, ни разочарования. Она испытывала к нему только огромную жалость. Он не знал, что потерял, и в этом и заключалась вся трагедия происшедшего.

Сегодня Шейн О'Нил пребывал в растерянности. Он быстро шагал по Парк-авеню, лавируя среди других пешеходов, и ход его мыслей был столь же извилистым, как и траектория его движения. Он никак не мог решить, что делать. Позвонить Поле или нет? Одно сознание того, что она находится в Нью-Йорке, всего в нескольких кварталах от него, настолько выбивало его из колеи, что он не мог даже представить себе, как поведет себя в ее присутствии. А если он все-таки позвонит, ему ничего не останется, как встретиться с ней, пригласить на обед или ленч, или, по меньшей мере, на коктейль.

Несколько часов назад, когда он связался по телефону с лондонской конторой, его отец мимоходом упомянул, что Пола вылетела в Нью-Йорк, надолго выбив его из колеи. «Мы с Мерри поужинали с ней в воскресенье вечером», – пояснил отец, прежде чем вернуться к обсуждению текущих дел. И, прежде чем повесить трубку, воскликнул: «О, Шейн, минуточку. Вот и Мерри. Она хочет поздороваться с тобой».

Но Мерри не просто поздоровалась. Она еще надавала ему указаний. «Пожалуйста, позвони Поле, – настаивала она. – Вчера я дала ей все твои телефоны, но я знаю, что первой она тебе не станет звонить. Она на тебя обижена». Когда он попросил объясниться, сестра сказала, что Пола давно уже остро переживает его холодность, и она ее понимает. «Она побоится натолкнуться на холодный прием, – пояснила Мерри. – Так что все зависит от тебя. Будь с ней повежливее, Шейн, ведь она такой близкий нам человек. И к тому же она сейчас очень нуждается в нашем внимании». Последние слова Мерри произнесла озабоченным и грустным голосом и поспешила добавить: «Она производит впечатление опустошенного, разбитого, даже, можно сказать, раздавленного человека – это совсем не та Пола, которую мы всегда знали. Пожалуйста, своди ее куда-нибудь, развлеки, да просто развесели, как в детстве». Слова сестры встревожили Шейна, он захотел узнать побольше о здоровье и душевном состоянии Полы. Мерри сама многого не знала, и, перед тем как повесить трубку, он твердо пообещал сестре связаться с Полой. Но теперь он снова колебался. И хотя ему безумий но хотелось увидеть ее, Шейн знал, что, пойдя на поводу у своего желания, он обречет себя на муки. Она – жена другого и потеряна для него навсегда. Быть с ней рядом – значит, разбередить старые раны… Раны, не совсем еще зажившие, но все же зарубцевавшиеся и не такие болезненные, как прежде. «Свидание с Полой выбьет меня из колеи, – думал он, – разрушит мою устоявшуюся за последние восемь месяцев жизнь». Жизнь не слишком уж веселую, скорее скучную и бессодержательную. В ней не было взлетов, но не было и глубоких падений. Он не испытывал ни счастья, ни горечи, чувства его умерли, но зато он познал мир и покой. С женщинами покончено. Две попытки закончились плачевно, оставив после себя лишь ощущение беспомощности и безнадежности. И он утвердился в мысли, что монашеский образ жизни все же гораздо лучше, нежели постыдные неудачи в постели, после которых долго не можешь избавиться от потрясения и комплекса неполноценности. Поэтому Шейн тщательно избегал расставленных женщинами ловушек и все свое время посвящал работе. Почти каждый день он задерживался в новом офисе компании до восьми и даже девяти часов вечера, а потом отправлялся домой, где его ждал одинокий ужин перед телевизором. Время от времени Шейн встречался с Россом Нельсоном или с кем-нибудь из двух-трех своих здешних приятелей, порой ходил со Скай Смит в театр или кино, заканчивая вечер в ресторане. Но в основном он вел жизнь отшельника; книги и музыка – вот его компания. Он не знал счастья, но ему и не приходилось усмирять боль. Сердце его умерло.

Все эти мысли молнией промелькнули в его голове, и он вдруг решился. Он действительно должен встретиться с Полой, хотя бы приличия ради. Если бы кто-нибудь другой из друзей его детства приехал в Нью-Йорк, Шейн не раздумывая посвятил бы ему все свое свободное время. Если он сейчас начнет избегать Полу, это покажется странным и даже грубым, особенно в глазах Эммы и его деда, которые, бесспорно, спросят о ней, когда через месяц посетят Нью-Йорк. Да, лучше пригласить ее на обед, только для того, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

«Но за нее отвечаешь не ты», – предупредил он сам себя, вспомнив о Джиме Фарли. Ее муже. Неожиданно горячая волна ревности накатила на него, и только огромным усилием воли Шейн сумел обуздать свои эмоции.

Сознание того, что он беззащитен перед ней, лишало его сил. Стоит ему хотя бы краем глаза увидеть ту единственную женщину, которую он любит, и он обречен вновь испытать боль и страдания.

– Откуда взялись эти отвратительные кроваво-красные розы, Энн? – спросила Пола, заглянув в открытую дверь гостиной, у экономки в американской квартире ее бабушки.

Стоя рядом с Полой в просторной прихожей квартиры на Пятой авеню, Энн Донован недоуменно покачала головой:

– Не знаю, мисс Пола. Я положила карточку на полочку рядом с вазой. – Она проследовала за Полой в комнату, продолжая на ходу:

– Честно говоря, я не знала, куда их поставить – букет такой огромный. Я даже не знала, стоит ли их здесь оставлять. За все годы, что я работаю у мисс Харт, в квартире никогда не было роз. Вы тоже их не любите?

– Они меня не раздражают, Энн, по крайней мере, не так, как бабушку. Просто я не привыкла к розам в доме, только и всего. Я никогда их не сажала да и не покупала, если уж на то пошло. – Она невольно поморщила нос. – И цвет такой резкий, да и вся композиция чересчур броская. Слишком уж претенциозно.