Сначала возникла пульсация. Потом она разделилась на две части: боль и медленное покачивание. Прошло еще какое-то время, и на Карра навалились новые ощущения: запах горящего влажного дерева, прикосновение грубого одеяла к обнаженной коже, мерцающий свет, низкий потолок, боль, слабая тошнота.
Затем над ним возник туманный овал, который медленно превратился в огромное бледное лицо с тяжелыми челюстями, большим ртом и крупными желтыми зубами. Высокий лоб, глубоко посаженные глаза, кустистые седые брови. Лицо незнакомца показалось Карру озабоченным.
Карр почувствовал, как его легко приподняли сильные руки, возле губ оказался стакан.
– Выпей.
Карр сделал несколько маленьких глотков. Виски с водой. Он узнал могучего человека. Однажды он видел его с моста. Карр сообразил, что находится в каюте баржи.
Ему не хотелось ни о чем думать. Не потому, что он страдал от боли, просто на него накатила такая слабость, что казалось, будто он может пролежать под одеялом целую вечность.
Капитан баржи встал. Он был очень высок, и ему приходилось нагибаться, чтобы не удариться головой о потолок каюты.
– С тобой все будет в порядке, - произнес капитан рокочущим голосом. - Впрочем, когда я вытащил тебя из воды, уверенности у меня не было. Как ты умудрился так вляпаться? Кого раздразнил? Банде такие вещи не нравятся. Мешает им развлекаться. Ты должен научиться жить тихо, не привлекая к себе внимания. Как я.
Он протянул громадную плоскую ладонь и налил себе виски в стакан, из которого пил Карр.
Краска на стенах облупилась. В дальнем конце каюты Карр заметил плиту, шкафчик, рукомойник и ржавый бачок с водой. На веревке сушилась выстиранная одежда. Рядом с дверью стоял книжный шкаф, сколоченный из деревянных ящиков. На полках - толстые тома. На стенах - фотографии известных боксеров и дешевые репродукции гравюр Гойи и Доре.
Капитан плеснул себе еще немного виски, уселся на серый некрашеный стул и пристально посмотрел на Карра.
– Как тебе удалось перейти грань? - Он сидел, опираясь локтями о колени. - Большинству людей это не под силу. - Он помолчал, словно давая Карру возможность хорошенько осмыслить сказанное. - Меня зовут Джул. Старый Джул. Раньше я был матросом, но мне нравилось размышлять. Я ходил в библиотеку и брал там книги. Философия, метафизика. - Джул тщательно выговаривал слова. - Наука, немного религии. Я читал их и пытался понять мир. Для чего он создан? Почему я здесь? Зачем человек рождается, работает и умирает?
И почему все так чертовски сложно? Зачем строить, а потом разрушать? Зачем нужны города, автобусы, автомобили и огромные коробки из стали и стекла, уходящие в самые небеса? Почему все так сложно, что человек вроде меня не в силах разобраться в смысле происходящего?
Карр слушал его сквозь туман. Виски начало действовать. Голова уже болела не так сильно.
– Наконец, почему люди не являются частью мира? - продолжал Джул. - Почему ни на что не реагируют? Да, вот что мне показалось важным - их реакция. Почему они проживают свою жизнь, оставаясь мертвыми, но делают все так тщательно и скрупулезно, словно на занятиях в воскресной школе?
Джул почесал в затылке и придвинул стул поближе.
– А потом я нашел ответ в одной научной книге. Очевидный - только вот никто его почему-то не видит. На самом деле все мертвы. В головах подавляющего большинства людей нет настоящих мыслей - только нервы, винтики и колесики. Разум, любовь или страх не нужны, чтобы объяснить порядок вещей. Вселенная - звезды, люди, земля, червяки и атомы - это жестко запрограммированная система.
Он допил свое виски.
Карр почувствовал облегчение - впервые кто-то сумел объяснить ужас последних дней.
– И тогда я все понял, - продолжал капитан баржи. - Мне стало ясно, почему люди ни на что не реагируют. Они ведь просто биологические машины. Боксеры - биороботы, специально сделанные для бокса. Зрители - роботы, которые кричат и топают ногами. Женщина - машина, созданная для любви так, чтобы доставить тебе удовольствие… но самая далекая звезда гораздо ближе к тебе, чем разум той, которую ты целуешь.
Ты понял, о чем я говорю? Люди суть машины, созданные для того, чтобы выполнить определенную работу и умереть. И если ты остаешься частью системы, с тобой все будет в порядке. Но если ты начинаешь действовать самостоятельно, другие люди перестают на тебя реагировать. И продолжают делать то, для чего предназначены. А ты остаешься в одиночестве!
Он налил себе еще одну порцию виски.
– Совсем один. За исключением горстки других - боюсь, их не больше одного человека на каждые сто тысяч, - тех, кто каким-то чудом проснулся и все понял. Многие из них сходят с ума и гибнут, а иные становятся злодеями. Пожалуй, таких большинство. Они получают удовлетворение, издеваясь над теми, кто не в состоянии им ответить. Маленькие группы по три или четыре человека, максимум - полдюжины, и они разбросаны по всему миру.
Пара полицейских в Сан-Франциско, учительница в Канзасе, несколько актеров в Нью-Йорке, богатые парни во Флориде, предприниматели в Лондоне обнаружили, что почти все люди - это ходячие машины и с ними можно обращаться, как тебе заблагорассудится. Серьезные преступления они совершать боятся - ведь система кормит и поит их. Кроме того, они опасаются других банд. Но и от мелких мерзостей они получают удовольствие.
Ты когда-нибудь видел, как продавец одевает манекен? Ну, представь себе, что кукла отвесит ему пощечину. Или ребенок, втыкающий булавки в игрушечную кошку и бросающий перец в глаза плюшевому медведю. Подло и отвратительно. Ни один достойный человек не захочет иметь с такими людьми ничего общего. Что же ему остается, этому приличному человеку? Два варианта: либо вернуться и занять свое место в системе, либо прятаться, как я, и жить тихо, не привлекая к себе внимания.
Он взглянул на Карра из-под густых бровей.
– А что собираешься делать ты? Ты молод. Почему бы тебе не вернуться на свое место в системе?
Карр попытался приподняться. Каюта немедленно поплыла у него перед глазами.
– Я не могу, - услышал Карр собственный шепот, - потому что те, кто за мной гонится, меня знают. И есть девушка. Им известно о ней все… если, конечно-, они ее еще не нашли.
