Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ АССОЦИАТИВНО-ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СФЕРЫ

Функции воли переплетаются с мыслительным процессом. Вследствие этого вырабатываются различные мыслительные типы, однако они лишь побочно связаны со структурой личности. Тип мышления трудно поддается конкретным наблюдениям, кроме того, интеллект не отражается непосредственно на особенностях личности человека. Реальным можно считать лишь то, что в зависимости от интеллектуального уровня изменяется окраска, колорит структуры личности. Как мы убедились на приведенном материале, проанализированные персонажи обладали и высоко, и слабо развитым интеллектом, что, однако, для характеристики личности не имело решающего значения.

Однако существует область психики, близко стоящая к интеллекту; она может участвовать и в образовании отдельных особенностей личности. Это – сфера ассоциативно-интеллектуальных чувств, в которой берут начало заинтересованность, т. е. потребность человека познать нечто новое, необычное, и любовь к порядку, т. е. противоположная первой склонность придерживаться установленного, привычного.

Привести пример человека, или персонажа, которого отличала бы чистая заинтересованность, как свойство ассоциативно-интеллектуальной сферы, я лишен возможности; это особое свойство очень трудно отграничить от ряда других устремлений, которые также способны стимулировать различные духовные интересы. Однако мы как в жизни, так и в литературе находим любящих порядок людей, которые при известном утрировании представляются педантами. Имеется в виду не ананкастическое стремление к порядку, которое в чрезмерной степени ведет к навязчивым представлениям. Отсутствие любви к порядку у людей просто педантичных вызывает неудовольствие, но без всякого оттенка навязчивости. Такой человек строго придерживается установленного распорядка, и все же это не связано с постоянной напряженностью психики.

Писатели, описывая любовь к порядку, обычно ставят своих героев в рамки определенной профессии, которая вменяет в обязанность человеку следить за порядком (полицейские, архивариусы и т. д.). В этих случаях в образе воспринимается не столько индивидуальность, сколько представитель данной профессии. Упорядоченность воспитывается профессией также и в учителе, которому зачастую приходится направлять в нормальное русло темперамент и несдержанность детей. Но вот перед нами магистр, описанный Стриндбергом в рассказе «Так должно было случиться». В данном случае трудно говорить о том, что он стал педантом благодаря педагогической деятельности. Магистр до мелочей формален в еде: для различных трапез у него предусмотрен строжайший ритуал; когда, например, подаются раки, их должно быть обязательно шесть штук, и притом все – самки. Для начала он сам отмеривает себе три четверти рюмки водки и выпивает ее с наслаждением, после чего восклицает «Ух!» Свежая газета должна находиться в это время слева от магистра, на корзинке для хлеба (с. 62):

Так он поступал в течение двенадцати лет и будет поступать до конца дней. Когда на стопе появляются раки, то он начинает с исследования их половых признаков, а при положительных результатах осмотра приступает к дальнейшей процедуре. Салфетка уголком закладывается за ворот, рядом с тарелкой кладутся два или три бутерброда с сыром, затем он наливает себе стакан пива и вторую рюмку водки, берет в руки маленький ножик для раков и начинает их разделывать.

Поглощение раков также происходит в строго установленном порядке. После того как съедены три рака, выпивается третья рюмка водки; когда она выпита, разворачивается газета, в которой магистр в первую очередь знакомится с разделом новых назначений должностных лиц. Во всем остальном магистр также является образцом порядка (с. 67):

Он безукоризненно выполнял в школе учительские обязанности, никогда не опаздывал, никогда не болел. В частной жизни его можно было назвать эталоном аккуратности; плату за квартиру он вносит идеально точно, никогда ничего не покупал в магазинах в кредит и один раз в неделю ходил «к женщинам» (он никогда не говорил «к девицам»). Жизнь его была подобна поезду, который мчится по блестящим рельсам и прибывает с точностью до секунды на предусмотренные в дорожном плане станции.

Далее Стриндберг дает понять, что его герой отнюдь не страдает преувеличенной добросовестностью или чрезмерным чувством долга (с. 67):

О будущем он не думал; ибо истинный эгоист не думает о нем, хотя бы уже по той причине, что будущее принадлежит ему не более чем на 20–30 лет.

Но может быть в основе педантичности магистра лежит некоторая эпилептоидная тяжеловесность, медлительность? Таких признаков мы в рассказе не видим.

Педантичную любовь магистра к порядку иллюстрирует не один пример. Одевается он также, соблюдая заранее намеченный порядок. Например, он неизменно подтягивает вверх нижний край брюк, чтобы они не волочились по земле. Из дому выходит в точно намеченное время. Никогда он не выезжает за город, боясь, что его могут стиснуть и задушить в городском транспорте, вообще он мечтает о том, чтобы «кончилось наконец это безобразие с праздниками», от которых ничего, кроме беспорядка, не приходится ждать. По дороге в пансион, где он питается, он возмущен по выходным дням непорядком в поведении взрослых и детей: например, какой-то мальчик попал ему в грудь мячом, полицейский же смотрел на этот эпизод с улыбкой, потягивая пиво из кружки.

Психологически вполне объяснимо, что 32-летний магистр, который никогда не собирался жениться, чтобы не изменять своего раз и навсегда установленного распорядка дня, все же в конце концов вступает в брак. Дело в том, что любовь к порядку, коренящаяся в ассоциативно-интеллектуальной сфере, неизменно должна потерпеть поражение, вступая в конфликт с нормальными человеческими чувствами и порывами. Состоя в браке, магистр отказывается от многих своих привычек, даже от привычки употреблять в еду самок раков.

В «Избирательном сродстве» Гете также изображает любящего порядок человека, это – капитан. Но поскольку данный образ не столь утрирован, как образ магистра Стриндберга, то он и впечатляет читателя меньше.

Деятельность капитана в замке начинается с того, что он приводит в порядок рукописи Эдуарда (с. 155):

Во флигеле капитана они устроили хранилище для актуальных рукописей и архив для менее нужных. Сюда были доставлены документы, записи, всевозможные заметки из различных помещений, шкафов, сундуков замка; уже вскоре весь этот хлам был приведен в порядок, разложен по ящичкам и расставлен по рубрикам. Все, что могло потребоваться, удавалось найти куда скорее, чем можно было надеяться.

Подобные усовершенствования капитан вводит и в парке, который планируется разбить по-новому, исходя из соображений целесообразности. Разбивка парка была недостаточно тщательно продумана Шарлоттой, и это очень мешает капитану. Помимо парка, капитан задается целью перестроить и близлежащее село (с. 174):

– Помнишь, – обратился он к Шарлотте, – как мы, совершая путешествие по Швейцарии, загорелись желанием создать дополнительную красоту нашего парка, перестроив находящуюся поблизости деревню, но обращаясь не к швейцарской архитектуре, а подражая швейцарской чистоте, порядку, которые так рационализируют пользование.

Капитану хочется упорядочить еще и многое другое, например, организовать нищих и подачу им милостыни. Он отдает себе отчет в том, что его любовь к порядку рискует перейти в педантизм. Например, объясняя химический опыт, который капитан старается провести с максимальной корректностью, он заявляет: «Если вы не сочтете это за педантизм, то я могу ради краткости перейти на язык формул».

99
{"b":"49378","o":1}