– Но неужели Вам самому не было интересно узнать тайну происхождения такой уникальной вещи?

– Конечно же, у меня такое желание возникало, и не один раз. Но многого мне выяснить не удалось. Видите ли, я пришёл сюда на службу, когда жезл викария уже был украшен этим бриллиантом.

– Да, да! Я в курсе этого. Ну что же, мистер Маккан, благодарю Вас за интересный рассказ. А теперь мне бы хотелось увидеться с епископом. Он сейчас у себя?

– Пока нет, но должен быть примерно через час. Если желаете, можете подождать его здесь.

С этими словами святой отец, распрощавшись, удалился по своим делам. А Поллаки, пользуясь свободным временем, решил походить по церкви и хорошенько всё осмотреть. Внимательно изучив всё внутри, Игнатиус вышел из церкви, чтобы произвести тщательный наружный осмотр. Вскоре из-за монастырских развалин показался капеллан и, приблизившись к сыщику, пригласил его к епископу Элиоту Хопкинсу. Епископ вышел им навстречу и прямо на кладбищенской дорожке, – одним жестом руки отпустив капеллана, – начал разговор сразу по существу:

– Доброе утро, мистер Поллаки! У меня, к сожалению, очень мало времени, поэтому прошу Вас говорить конкретно по делу. Давайте присядем здесь, – кивком головы он указал на красивую старинную ажурную скамью, – и я Вас слушаю!

Как приятно было после палящих солнечных лучей оказаться в тени цветущих липовых деревьев с их неповторимым медовым ароматом!

– Доброе утро, мистер Хопкинс! Благодарю Вас за эту встречу! Вопросов у меня к Вам будет немного, так как некоторые непонятные моменты я уже выяснил у священника.

Епископ согласно кивнул.

– Так вот, во-первых, меня интересует копия завещания покойного викария. И во-вторых, известно ли Вам, как появилась у него бриллиантовая реликвия невероятно огромной стоимости? Ведь Вы знали его при жизни, поэтому, может быть, Вам что-нибудь известно об этом?

Элиот Хопкинс глубоко задумался, погрузившись в воспоминания, а потом медленно начал своё повествование:

– Мистер Поллаки, я глубоко уважал покойного викария. Он был преданным служителем церкви, истинным пастырем овец Христовых! Но даже для меня, – человека, знавшего его не понаслышке, – и то некоторые стороны его жизни остаются неразгаданной загадкой. Семьи у викария никогда не было, это факт. При этом по характеру он был очень активным, очень доброжелательным и любознательным и человеком. Думаю, что по всем этим причинам он и подружился с бароном Робертом Генри Барлеттом.

Про барона говорили, что он постоянно проводил различные опыты в своей лаборатории и много времени посвящал анатомическим исследованиям. С именем барона связан один весьма любопытный факт: у сэра Барлетта была приёмная дочь, которой викарий стал крестным отцом. Об этом событии сохранилась запись в церковном архиве. И конечно, викарий всегда сам исповедовал эту девочку. Её звали Мария Жозефина Барлетт. Мне не известны причины, по которым барон решил удочерить её, – ведь у него уже были дети! НО! Это именно она принесла викарию редкостную бриллиантовую реликвию, – хотя, поверьте, я не знаю, как она у неё оказалась. Последние годы викария мучали сердечные приступы, и однажды ночью ему стало совсем плохо. Предчувствуя свою кончину, он распорядился позвать нотариуса. В ту ночь я был при нём, и он настойчиво попросил меня сжечь в камине всю его переписку. Вы понимаете, что таким образом были уничтожены все его тайны, которые у него без сомнения были. Иначе – зачем перед лицом вечности беспокоиться о старых письмах? Едва прибыл нотариус и завещание было подписано, как через десять минут успокоившийся викарий тихо отошёл к Господу. Копия завещания хранится в церковном архиве. Я разыщу её и сразу же дам Вам знать.

– Очень Вам благодарен за эти сведения, мистер Хопкинс. И ещё скажите мне, пожалуйста, – Вам что-нибудь известно о дальнейшей судьбе Марии Жозефины?

– После смерти викария я ни разу её здесь не видел. Старый барон всегда приходил на воскресные проповеди, но самой девушки я больше никогда не встречал.

– Ещё раз благодарю Вас, святой отец! А теперь мне надо бы поговорить со сторожем Джорджем Патнеллом. Когда и где я могу увидеть его?

– Приходите вечером сюда же, он как раз заступает на службу.

– Спасибо за содержательную беседу, сэр! – Поллаки поднялся, заканчивая разговор. Пока к епископу вопросов больше не было.

Оставшись один, Игнатиус Пол Поллаки решил ещё раз не торопясь обойти всё это место.

– Выглядит слишком таинственно, – отметил он про себя, оглядывая руины давно разрушенного аббатства, где до настоящего времени уцелели только действующая церковь с часовней да небольшой уголок кладбища неподалёку от входа.

Сыщик мысленно вернулся к таинственной личности покойного викария. Похоже, шустрый старичок очень хорошо умел хранить тайны, – и свои, и чужие. И тут Поллаки вспомнил, кстати, об исчезнувшем дневнике барона, о котором говорил ему юный Эдвард. Неужели это исчезновение как-то связано с нынешними событиями? Отбросив все мысли о мистике, Поллаки устало присел на старинное каменное надгробие. На нём уже давно стёрлись все письмена, и разобрать что-либо было совершенно невозможно. На подножии отломившегося – а может быть, кем-то сбитого – креста сохранился только каменный якорь, обвитый каменной же верёвкой.

Перед взором Поллаки расстилалось разрушенное временем и забытое людьми старинное аббатство, куда в желании посвятить свою жизнь служению Богу уходили люди от мирских забот ещё в далёком седьмом веке! Неоднократно сгорали в огне войны деревянные постройки аббатства, и все его тайны были навечно погребены в густом дыму пожарищ. Вновь отстроенное в одиннадцатом веке аббатство, возрождённое в норманнском стиле, гордо простояло ещё не одно столетие, вплоть до последовавшего очередного варварского разрушения. Но благословенное место не прекратило своего существования и поныне. Величие давно минувших дней дышало тайной…

К одной из стен сохранившейся церкви несколько позже была пристроена небольшая часовня. А за аббатством открывался взору глубокий когда-то ров, прежде заполненный водой, а теперь сплошь заросший непроходимыми зарослями кустарника. Частично сохранились остатки каменных ступеней, спускающихся в глубину рва от бывшей тут прежде монастырской стены, от фундамента которой теперь осталась только разрушенная кирпичная кладка. В подземных ходах этого монастыря и нашли мальчики свою страшную находку… Через ров был виден кирпичный же арочный мост – на удивление хорошо сохранившийся. Он словно парил в воздухе, нависая над густыми зелёными зарослями, заполонившими глубокий ров. Однако, присмотревшись можно было заметить, что мост этот давным-давно заброшен и никем не используется. Полллаки даже вспомнил название этого моста, – «Дьявольский мост,» – название, как видно, совсем не романтическое и поэтическое… Сразу же за мостом начиналась старая, заброшенная, часть кладбища, место совершенно заросшее и непроходимое. Изредка там просматривались покосившиеся и совсем упавшие памятники из мрамора и гранита, говорившие о безвозвратно ушедшей галантной эпохе. В эту часть кладбища вела всего одна полузаросшая дорожка. Вдалеке, в той же стороне, виднелась уцелевшая от времени единственная стена стоявшей здесь когда-то английской крепости.

Мистер Поллаки достал карандаш, блокнот и как обычно – набросал план местности. Затем, погружённый в свои мысли, он решил отправиться в полицию, чтобы обсудить с Уизли Осборном полученные сведения.

Игнатиус вышел с кладбища и, наслаждаясь прекрасной погодой, решил немного пройтись и хорошенько обдумать новые обстоятельства, открывшиеся в этой непростой истории. Что-то подсказывало ему, что смерть малыша и смерть Генри Осборна – это два звена одной цепи, хотя всё очень даже может быть случайным совпадением. Хотя в действительности Игнатиус Пол Поллаки давно уже не верил ни в случайности, ни в совпадения! Поэтому всем своим обострившимся чутьём сыщика, – развитым до совершенства за долгие годы практики, – Поллаки сейчас понимал, что одновременное совпадение двух смертей и похищение бриллианта, – не случайно. Всё это части гораздо более обширной истории, в которой ему ещё предстояло разобраться. И связующее звено между этими частями – загадочное семейство барона Барлетт.