Егор слушал этот бред и чувствовал, что у него едет крыша. Перед ним сидел не крупный преступный авторитет, вор в законе, богатейший человек Европы, а толстый дворовый хулиган-завистник, жиртрест, плохиш, на которого не обращает внимания девочка его шизофренических грез, а он за это мстит мальчику, с которым она подружилась. Сам же Егор висит не в центре Лондона, на Тауэрском мосту, на высоте сорока с лишним метров, а во дворе детского сада на крыше какого-нибудь сарая или на высокой деревянной горке, построенной отцами детей.
- Ну ладно, хватит базарить.
Видимо, что-то совсем не понравилось Соловью во взгляде Егора. "Где же Кот?.. Вот сейчас бы... очень было бы вовремя..."
- Ты еще под стол ссал...
Соловей грузно поднялся на ноги, отряхнул лопаты ладоней и брюки и собрался было сильным ударом ноги сбросить Егора с моста, как вдруг сзади на него прыгнула Саша. Она, как кошка, вцепилась в его руку ногтями и зубами.
Соловей попытался сбросить ее мимоходом, не отвлекаясь, но это не получилось. Тогда он оторвал от себя девчонку и толкнул в сторону, к противоположной стороне галереи. Вскрикнув, как говорящая кукла ("Мма-мма..."), она упала и, кажется, потеряла сознание.
У Егора потемнело в глазах. Он почувствовал внезапный прилив сил. Резким рывком подтянулся, выпрямил руки в локтях и забросил правую ногу на крышу. Не успел Соловей повернуться, а Егор уже стоял перед ним, ухмыляясь не менее страшным оскалом.
Медленно и с усилием, словно натягивая тетиву, Егор отклонился, отвел сжатую в кулак руку назад и вниз, а потом как будто просто ее отпустил...
От этого дилетантского, но выстраданного апперкота Соловья слегка приподняло в воздух и бросило назад и чуть вправо. Всей бычьей тушей, будто в воду, вошел он в темное стекло галереи, сгибая и ломая тонкие стальные полоски. Брызнули мелкие стекла, загорелось аварийное освещение, взвыла сигнализация. Егор услышал, как тело грохнулось на пол.
Судорожно сглотнув, Мельников бросился к Саше. Она уже поднималась, потирая ушибленный затылок. Егор помог Принцессе встать и обнял ее. Но Саша мягко освободилась и пошла к дыре, которую пробил, падая, Соловей.
Подойдя вслед за Принцессой к рваной пробоине в стекле крыши, Егор увидел, что Соловей, раскинув руки и ноги, лежит на полу внутри галереи. Похоже, он потерял сознание. Глаза его были закрыты.
Егор сделал шаг в сторону, наступил на что-то небольшое, упругое и почувствовал, что теряет равновесие. Саша подхватила его под руку, и он удержался.
Когда Мельников нагнулся, чтобы посмотреть, из-за чего он чуть не упал, ему показалось, что это мячик из плотной резины, но, приглядевшись повнимательнее, Егор чуть не свихнулся - на него смотрел небесно-голубой искусственный глаз, протез.
Глаз слегка покачивался, и почему-то казалось, что он усмехается сам по себе. Несколько секунд Егор с ненавистью смотрел в зеницу мертвого ока, а когда Принцесса заметила, что именно он разглядывает, и испуганно вскрикнула, быстро поднял протез и непонятно зачем сунул в карман брюк. Саша стала просить, чтобы он выбросил эту гадость, но Егор твердо сказал, что этот глаз еще может понадобиться.
- Давай чуть-чуть посидим, - попросила Саша. - Все ведь кончилось... Хочется прийти в себя. Ужас какой-то. Кто-нибудь рассказал бы - ни за что не поверила бы. Просто бред. А еще этот глаз. Что это за глаз?..
Она села на край крыши и свесила ноги.
- Осторожно!..
- По-моему, я теперь навсегда избавилась от боязни высоты. Так что это за глаз?
Егор сел рядом с ней.
- Долго рассказывать. Кажется, когда-то в детстве наш Феликс покалечил Соловья. Тогда его звали Пашка-Дракон.
- Дракон? Чушь какая-то. Я ничего не понимаю.
- И не надо. Потом все узнаешь. У меня у самого крыша едет.
- Высоко как. Но не страшно. Совсем.
- Да, не страшно. Наверное, потому, что тепло и ветер утих.
- Смотри, видишь британский флаг? Это Тауэр.
- Да, я знаю.
- А слышишь, вЄрон кричит?.. Говорят, когда вЄроны улетят из Тауэра, Лондон погибнет.
- Не улетят. Разве что кошки сожрут.
- Какие кошки!.. Это огромные вЄроны...
- Мне больше нравятся чайки. Видишь, какие беленькие?..
- Слушай, а ты кто, кстати? Тот или другой? Ну-ка посмотри мне в глаза.
Глядя вниз и улыбаясь, он приготовился что-то сказать, и вдруг позади раздался сиплый насмешливый голос.
- Ну что, голубкJ, доворковались?..
Соловей стоял на ногах твердо. Одежда была порвана и испачкана, на месте правого глаза зиял темный провал, почти как у черепа, руки были в крови - словом, выглядел он даже неплохо.
- Там какие-то любезные люди специально для меня оставили отличную лестницу. Стремянку. Легкая, как пушинка. Умеют делать, буржуи.
Соловей дышал тяжело, с хрипом, кашлял и говорил через силу.
Происходящее стало напоминать совсем жуткий фарс.
- Ну что? Приключения продолжаются? А? Мушкетер... Возобновим разговор? Насчет папки твоего, Федьки Мельника, поговорим?... Вот ведь странно как получается. Отец и сын. Оба гении, оба строптивые, и оба сдохли. Жалко, отец твой перестал на меня работать, голова у него светлая была... Какие он приборчики делал... А ведь мне и нужно-то было всего... Чтобы он иногда... иногда!.. выполнял мои заказы. Я его озолотить мог, а он... Забыл, как я ему помог с зоны выйти раньше срока... Как на работу его нигде не брали... А в самом начале, когда он дом моих родителей ограбил с этими отморозками?.. Я ему одному жизнь оставил. Потому что он - гений. Вскрыл такую защиту, американскую. Сколько я бабок угробил, чтобы ему срок поменьше дали... Да я его, как ангел-хранитель, всю жизнь... А он?.. Дерьмо... Ладно бы хоть молчал... Он ведь сдать меня собирался... Я чувствовал... После Петровки он алкоголизм этот симулировал... У них тут программы защиты свидетелей, а у нас - водка... Лучшая защита. А я ведь предупреждал его: не доводи до греха. Я как вернулся после лечения, виделся с ним, никакого алкоголизма, здоровый бугай... Очередного наследника зачал... И мамаша твоя... Чего она тогда так испугалась?.. Мы только пообщаться хотели, а она сразу в слезы... Упокой душу... Ребятки, глазик мой не видели тут? Гениальная штучка. Утонул, наверное. Жалко. Хотя у меня еще есть. Да, мастак был Федор Ильич...
